Страница 51 из 122
— Взял, сэр, но предварительно он два часа выяснял, чего хочет управляющий отделения благотворительного фонда и поклялся, что станет не только выращивать пшеницу, но и платить свои работникам честно, без всяких увиливаний и даже построит им дома. Простите, сэр, но я всё же не могу понять, почему вы так щедры?
Улыбнувшись, я решил не пудрить капитану Куперу мозги, а ответил честно и без утайки:
— Стенли, это была чертовски выгодная для нас сделка. Твой отец сможет теперь выращивать столько пшеницы, сколько никогда не сможет продать в Штатах. Зато мы будем покупать у него пшеницу буквально на корню. Поверь, в Венесуэле и Бразилии её нет смысла выращивать. Там нужно заниматься совсем другим бизнесом, но хлеб-то людям всё равно нужен. Ну, а то, что твоему отцу не придётся возвращать эти два миллиона, пустяки. Они вернутся к нам за счёт реальных, а не завышенных цен на отличную канзасскую пшеницу. Ну, что, понял теперь, в чём смысл этой сделки?
— Кажется понял, сэр, — ответил капитан Купер, — вы будете получать пшеницу и за счёт неё поставлять из Венесуэлы в Соединённые Штаты кофе, сахар и то, что у них растёт лучше всего и делать на этом свои деньги. Да, это может быть и не простой бизнес, но зато очень выгодный. Думаю, что вы на этом не разоритесь.
Энергично помотав головой, я возразил:
— Не совсем так, Стенли. Этим будут заниматься американские и венесуэльские торговые компании. Наша выгода заключается совсем в другом. В обеих странах люди станут жить богаче, не будет бедняков, а стало быть и недовольных. Ну, а что касается наших денег, так мы же их подняли со дна моря, а не зарабатывали тяжким трудом. Золото, парень, добытое не на приисках, а найденное таким образом, должно принадлежать всем людям на Земле, а не кому-то одному. Поверь, никто из нас не бедствует, но большая часть всех тех сокровищ, которые мы поднимаем со дна морей, будет отдана людям как раз только с таким расчётом, чтобы они строили новые предприятия, а не дворцы. Хотя, Стенли, некоторым типам мы даём деньги именно на это. Мы купили уже почти полторы сотни наиболее влиятельных людей, входящих в окружение президентов практически всех стран Латинской Америки, и их самих только с одной целью, чтобы они уехали во Францию, им всем там, словно мёдом намазано, и больше никогда не возвращались назад. Впрочем, на этот счёт мы их строго предупредили. Если кто-нибудь захочет вернуться, то по пути домой обязательно свалится с борта парохода в океан. Если не умрёт от инфаркта раньше.
Капитан Купер, подумав, согласился со мной:
— Да, это вполне справедливое требование. Если ты продал родину и получил за это свои тридцать серебряников, то будь добр, покинь её и забудь навсегда, иначе лишишься головы. Сэр, хотя это и прозвучит не совсем патриотично с моей стороны, если бы не моя служба, я бы охотно стал работать в вашей команде.
Пристально посмотрев в глаза американца, я положил руку ему на плечо и негромко сказал:
— Стенли, ты уже член нашей команды, как полковник Ван Данер и Большой Тедди, только у тебя совсем другие задачи. Скоро Большой Тедди покинет Белый Дом и займётся тем, что станет создавать без войн и насилия Южно-Американские Соединённые Штаты, которые протянутся от мыса Горн до Гватемалы. Потом, когда он покончит с этой работой, то вернётся в Белый Дом и создаст ещё одну великую державу планеты — Северо-Американские Соединённые Штаты, в которые войдут Канада и Мексика. Ну, а тебе предстоит всё это время детально освещать эту работу и отсылать подробные доклады в Вашингтон. Сам понимаешь, даже Большой Тедди не сможет победить на выборах своих политических противников, если у нас, во-первых, что-то не заладится в Южной Америке, а, во-вторых, если в Штатах у него не будет сторонников и приверженцев. Так что от твоей работы будет зависеть очень многое, парень. В качестве нашего сливного бачка ты нам и даром не нужен. Ты должен честно и объективно докладывать своему начальству всё, что происходит в Венесуэле. Можешь при этом не щадить наше самолюбие. Поверь, мы уже сейчас больше всего нуждаемся в пусть и суровой, но справедливой и адекватной критике. Мы же не гении, так что можем и ошибаться.
Капитан Купер чуть ли не вытянулся после этих слов во фрунт, но отдавать мне честь всё же не стала, а лишь спросил:
— Сэр, значит ли это, что один экземпляр моего доклада должен лечь на ваш стол?
— Ни в коем случае! — Воскликнул я — Только этого не хватало. У нас и без того хватит в Соединённых Штатах людей, которые выскажут нам все претензии прямо в лицо и не постесняются при этом ещё и дать крепкого подзатыльника. Твоя задача, Стенли, оставаться тем, кто ты есть, разведчиком, и как ты будешь добывать информацию, это уже твоё дело, а мы постараемся тебе не мешать. Даже на секретные совещания ты станешь получать специальные приглашения и не нужно этому удивляться. Ты в любом случае будешь всего лишь наблюдателем и не более того, ну, а если в твои руки попадёт такая информация, о которой мы должны знать, то первым делом ты доложишь обо всём полковнику Ван Данеру, и уже потом сообщишь нам.
Покрутив головой, Стенли Купер с улыбкой сказал:
— Меня уже охватил азарт охотника, сэр. Поверьте, полковник Ван Данер не зря направил меня в Венесуэлу. Я уже трижды бывал в этой стране и поскольку имею смуглую кожу и прекрасно говорю по-испански, то запросто могу представиться кому-то хоть плантатором с подножий Анд, хоть льянеро. Теперь моя самая большая мечта, сэр, оказать когда-нибудь вам добрую услугу.
Внезапно на горизонте показались тучи, а вслед за этим послышался громкий звон корабельной рынды. На нас надвигался шторм и мы быстро покинули прогулочную палубу. Команда на "Симоне Боливаре" состояла из профессионалов высшего класса, а капитан корабля, не смотря на свою кажущуюся молодость, был настоящим морским волком. Он моментально развернул лайнер носом к набегавшим волнам и сбросил скорость. Я вошел в каюту и быстро осмотрелся в ней. Все мои вещи лежали в рундуках, так что ничто не должно было летать по каюте. Мне ещё ни разу не доводилось попадать в шторм, а поскольку моя каюта, находилась в передней части пассажирской надстройки, то я сел в кресло наподобие пилотского и пристегнулся к нему ремнями. После прогулочной палубы это было на "Симоне Боливаре" самое высокое место для наблюдения за морем.
Ураган хотя и не налетел внезапно, я всё же удивился тому, как быстро потемнело море, а вскоре наш лайнер встретился с волнами высотой метров в десять и началась болтанка. Когда-то я был совершенно невосприимчив к качке и вскоре выяснилось, что моё новое тело тоже плевать на неё хотело. В кресло перед самым большим иллюминатором, находившимся в моём кабинете, я сел не случайно, ведь по штатному расписанию на случай шторма мне предстояло быть вперёдсмотрящим. Всё правильно, ведь я находился на высоте в двадцать метров над водой и потому имел куда лучший обзор, чем в ходовой рубке. Уже первая волна буквально захлестнула корабль и я понял, что шторм будет не из слабых, но вода схлынула и наш лайнер поплыл дальше, как ни в чём не бывало, хотя его малость вдавило в воду. Ну, поскольку лайнер весил намного меньше эсминца, то и имел куда большую плавучесть, так что я не очень-то испугался.
Потянулись сначала нудные минуты жестокой болтанки, а потом и часы. Признаться, шторм надоел мне очень быстро, уже минут через десять. Хотя я и был не из боязливых, вскоре ко мне в каюту пришел матрос, тоже старый морской волк, сказал, что шторм так себе, средней паршивости и сел во второе кресло. Ответив, что мне и без него не страшно, я продолжил осматривать поверхность бушующего океана, бугрившуюся огромными волнами. Испугался я, и не на шутку, тогда, когда увидел вдали, справа от носа, какое-то судно, завалившееся набок. Вскоре оно исчезло, заслонённое очередной волной, но я, схватив большой микрофон, заорал:
— Борька, справа по курсу лежит на боку какой-то корабль! До него километра три с половиной или чуть больше. Поворачивай вправо где-то на двенадцать минут.