Лилипут

Однообразной вереницей проходили дни, приближаясь к середине августа. Шестнадцатого числа мальчик уже знал, что ему делать. Он больше не мог ждать: его крутило, как любителя героина, вовремя не принявшего дозу. Мальчик пришел к выводу, что надежнее убить… ВСЕХ! Тогда Лицо уж точно вернется. Конечно, существовала вероятность того, что погибнет кто-то невиновный, но Рори это не очень беспокоило. Он не был уверен на все сто, кто именно из них — подлый вор, поэтому, чтобы не ошибиться, он застрелит из отцовского ружья всех. Была еще одна причина, почему Рори торопился. Недосыпание из ночи в ночь сказалось на его состоянии. В те ненастные августовские ночи он все раньше и раньше погружался в дрему.

Иногда ему снились странные сны, множество снов, как бывает, когда в течение ночи несколько раз просыпаешься, запоминая в результате большинство сновидений. У Рори мурашки бегали по спине, когда он вспоминал свои сны, тем более что он даже не был уверен, было ли это все действительно во сне. Когда Рори сидел по обыкновению за столом, положив тяжелую, словно разбухшую голову на руки, сложенные перед собой, за своей спиной он слышал время от времени чье-то дыхание. Кто-то стоял сзади и дышал, тяжело и надсадно, как дряхлый, немощный старик. Этот старик ничего не говорил, он лишь смотрел Рори в спину, и мальчик понимал — он так немощен, что не может ПРОИЗНЕСТИ ни слова. Рори чувствовал, что старик каким-то образом надеется на него. Надеется с помощью Рори стать крепче, одолеть эту дряхлость, заставляющую его дышать, словно выбросившийся на берег умирающий кит. Рори Тревор не знал, как тот собирается это сделать, но чувствовал, что с его помощью у него это получится! Иногда мальчику хотелось повернуться и попросить старика оставить его одного; Рори неприятно было ощущать это присутствие, это дыхание, наполнявшее комнату страхом. Но тело не слушалось, язык деревенел, и Рори так и сидел, не в силах обернуться, чтобы посмотреть назад. Возможно, это было во сне, а быть может, наяву! Рори не поручился бы ни за что. Иногда его голову словно тяжким грузом придавливало к столу, мысли путались, как у человека, на миг задержавшегося на границе сна и бодрствования, и Рори смутно ощущал, что его кто-то трогает за волосы, касаясь пальцами макушки. Мальчик был не в силах поднять голову. Касание было каким-то требовательным, наподобие того, как заговорившаяся с подругами мамаша бессознательно сжимает ручонку сына, тянущего ее за полу плаща. Тот, кто касался Рори, по какой-то причине по-прежнему сохранял молчание, но он чего-то хотел от мальчика. Касание было легким, и Рори оно очень не нравилось. Тревор-младший подсознательно хотел избавиться от этого молчаливого присутствия. Через несколько таких ночей, находясь в каком-то полуобморочном состоянии от перенапряжения и бессонницы, Рори решил, что этот «кто-то» уйдет, если вернуть Лицо; тогда уже никто не посмеет докучать ему ни своим дыханием, наполнявшим воздух гниющей старостью, ни прикосновением, отвратительным настолько, что с сравнении с ним шевеление полураздавленного жука на лице показалось бы забавой. А чтобы пришло Лицо, необходимо убить того, кто его не пускает; но этот человек — один из живущих в доме, значит, нужно убить всех! Время, когда Лицо вернется, неуклонно приближалось, и это вселило в Рори чуточку оптимизма. Конечно, его терзали сомнения, но все находилось в его руках. Поздним вечером шестнадцатого августа Рори сидел, не переставая улыбаться: оставалось недолго!!

Еще днем ему вдруг захотелось устроить что-нибудь этакое. Вечером он с удовольствием послушает истошные вопли и разъяренные крики. Вся его семья доживала последние дни, так что пусть поразвлекаются. Естественно, подлый вор был, скорее всего, один, но Рори доставляло все больше удовольствия думать, что в заговоре против него участвует вся семья. В этом случае его давно задуманные действия будут ничем иным, как тонко рассчитанным контрударом. Все они — воры и получат по заслугам! Рори терпеливо ждал. Он слышал, как отец по непонятной для него причине обругал и ударил Анну. Затем прошел в ванную. Младшая сестра, всхлипывая, поднялась к себе. Рори осторожно вышел из комнаты и последовал за сестрой. Интуиция шепнула ему, что нужно попробовать: матери и Стефи не было дома, а Анна неожиданно получила хорошую трепку и сейчас вряд ли будет очень наблюдательной. Рори подошел к комнате сестер, дверь была закрыта неплотно. Лишь теперь он понял, что все не так просто. Анна может заметить его! Жаль, что сестры живут в одной комнате. Иначе было бы легче осуществить свой план. Но он решил не останавливаться. По большому счету, ему наплевать на любые последствия; только будет обидно, если не удастся выполнить задуманное до конца.

Рори приоткрыл дверь, просунул голову. Анна лежала на своей кровати справа у стены, уткнувшись лицом в подушку. Ее худенькие плечики вздрагивали, она по-прежнему плакала. «Отлично, — подумал Рори, — отлично». В глаза бросилась кукла Стефи, усаженная на столе у окна между изголовьями кроватей сестер. Кукла смотрела на него своими остановившимися, широко раскрытыми глазами неестественного цвета. Рори улыбнулся ей как давней знакомой. Это была любимая кукла десятилетней Стефи, заявившей, что не расстанется с ней, даже когда выйдет замуж. Стефи назвала ее Розмари. Она была просто без ума от этой куклы. Розмари подарили дочери родители в апреле, когда ей исполнилось десять лет. «Всего четыре месяца, всего четыре месяца суждено было тебе, Стефи, играть с ней; очень жаль, очень». Осторожно, словно передвигаясь по тонкому льду, Рори направился к столу. Розмари по-прежнему смотрела на него своими синими, ничего не выражающими глазами. Она была в розовом коротком платьице, почти полностью открывавшем ее ножки цвета слоновой кости. Рори улыбнулся. Анна по-прежнему плакала, не подозревая, что ее братец, задумавший дурное, находится от нее всего в нескольких футах. Внутренний голос Тревора-младшего опять начал свой монолог:

«Девочки плохие, они все плохие. ВСЕ! Они ПЛОХИЕ!»

Рори приближался к столу. Он уже перестал следить за своей младшей сестрой в уверенности, что Анна проплачет столько, сколько ему будет нужно. И не услышит его. Ну, если только он не начнет орать, словно его режут ножом, или тормошить ее изо всех сил. Но естественно, Рори не сделает этого. Конечно нет. Он улыбался. Кукла уже совсем близко, синие глаза без всякого удивления смотрят на него. Рори остановился.

— Ну что, Розмари? — прошептал он так тихо, что не расслышал сам себя. — Ты можешь уйти от плохой девочки Стефи? Ведь девочки ВСЕ плохие. Не так ли?

Розмари ничего не ответила. Рори не имел ничего против. С детских лет Тревор-младший заметил, что уж на что отвратительны мальчишки, — девочки еще хуже. Они постоянно шептались друг с другом, смеялись без причины, и Рори всегда чувствовал себя при них неуютно, если не сказать больше. Однажды, пять лет назад, он вдруг понял, что ему нравится одна девочка. Рори был недоволен собой, но… в то же время это чувство, дотоле ему незнакомое, было приятно. Он был слишком юным, в таком возрасте мальчики еще не встречаются с девочками. Рори не понимал, что с ним творится, но ему уже казалось недостаточным осторожно посматривать (чтобы никто не заметил) на предмет обожания. Он так и не подошел к той девочке; он был уверен, что она не захочет с ним дружить. Она высокомерно не замечала его, а кроме того… эта девочка нравилась не одному только Рори, и мальчик вдруг осознал, среди всех остальных его она уж точно не выберет! Постепенно чувства ослабевали, Рори забывал, что когда-то ему нравилась девочка. У него имелись дела поважнее; например, общение с Лицом. Рори давно забыл, как звали ту девочку. Но сейчас, стоя перед куклой сестры, Рори вдруг вспомнил: ее звали… СТЕФАНИ! Улыбка не сходила с лица Тревора-младшего. Его больной мозг внезапно извлек из кладовой памяти деталь, которую, казалось, уже невозможно было вспомнить. Но Рори вспомнил. Вспомнил, как однажды, проходя на большой перемене мимо группы девочек, среди которых была и Стефани, он краешком уха расслышал, что она говорила про какую-то куклу. ТОГДА Рори не понял, о какой кукле шла речь, но СЕЙЧАС последний кусочек калейдоскопа встал на место. ТА Стефани, естественно, говорила про ТАКУЮ же куклу, как у его сестры. Ничего, что игрушки, подобные Розмари, поступили в продажу всего два года назад, и у Стефани-одноклассницы не могло быть такой куклы. Ничего. Такие плохие девочки всегда найдут выход из затруднительного положения. ТА Стефани своровала где-то Розмари еще до того, как их начали продавать. Плохие девочки всегда так поступают, и Рори не удивится, если окажется, чего его сестра Стефи первая предложила переманить у Рори Лицо.