Лилипут

— ДЕВЧОНКИ ВСЕ ПЛОХИЕ! — констатировал Рори Тревор, аккуратно беря любимую игрушку сестры, чтобы тут же покинуть комнату.

Анна продолжала плакать.

Стефани Тревор уже протянула руку к дверной ручке, когда в глаза ей бросилось что-то розовое. Стефи нагнулась. Это был кусок розовой ткани. Минуту она рассматривала обрывок на своей маленькой ладошке. Сначала возникли смутные ассоциации, но скоро Стефи уже не сомневалась, что держит клочок от платьица Розмари. Девочка едва сдержалась, чтобы не завыть, как ошпаренная кипятком собака. В свои десять лет Стефи была достаточно умна, чтобы делать логические умозаключения. Она рывком открыла дверь. Свет в спальне горел, но Анны не было. Что ж, значит, она в ванной! Стефи, поднявшись на второй этаж, увидела полоску света под дверью. Обежав спальню взглядом, Стефи убедилась, что Розмари исчезла. Во всяком случае, куклы не было на том месте, где ее оставила хозяйка. Девочка сжала кулачки так сильно, что ногти впились в ладошки. Если бы речь шла об одной только пропаже Розмари, Стефи не расстроилась бы так сильно. Дело в том, что все четыре месяца (с того дня, как Розмари появилась в доме) у сестер частенько возникали ссоры из-за красивой куклы. Анне хотелось играть с Розмари так же часто, как и Стефи. Но ведь эта была кукла Стефи, поэтому старшая сестра справедливо негодовала, если случайно заставала Анну с Розмари, которую та брала без разрешения. Конечно, разрешения Анна почти никогда не получала, но это право хозяина — давать свою вещь или нет. Анна была недовольна таким положением вещей (Розмари она получала на полчаса после истеричного плача перед матерью, которая, дабы ее оставили в покое, шла к Стефи и требовала поделиться с младшей сестрой), поэтому, улучив момент, брала Розмари сама, без спросу. Конечно, Стефи не пришла бы в такое негодование, если бы убедилась, что Анна просто в очередной раз взяла ее куклу, но… этот розовый клочок… Стефи быстро проверила все места, куда Анна могла спрятать Розмари, но ничего не обнаружила. Она выбежала из комнаты и осторожно приблизилась к ванной. Остановившись, она приложила ухо к двери. Шум льющейся воды и… бормотание Анны, которая, судя по тону, кляла какого-то обидчика. Стефи осторожно потянула ручку на себя. Дверь была закрыта изнутри. Девочка растерянно посмотрела на обрывок платья, затем на дверь, и тут ее осенила мысль, которая, подобно молнии, осветила все. Три дня назад, когда Стефи принялась играть со своей куклой, Анна даже не заикнулась о том, что ей тоже очень хочется поиграть с Розмари. А ведь такие просьбы были уже чем-то привычным и естественным, как позавтракать утром или выглянуть в окно' после пробуждения, и Стефи уже не обращала на них внимания, игнорируя сестру, как игнорировал всех в доме отец. После пятнадцатиминутного хныканья Анна отступала. Или же (что случилось всего два-три раза за четыре месяца) Стефи позволяла ей взять ненадолго Розмари, когда самой надоедало с ней играть. Кому-то может показаться странным, что эти девочки — одна восьми, а другая десяти лет — так любили играть в куклы, но все объяснялось очень просто: играя с Розмари, они получали то, чего им не хватало в семье: внимание, общение, развлечение. Анна ПОСТОЯННО клянчила Розмари, хотя и знала, что ответ будет отрицательным. Но за ПОСЛЕДНИЕ ТРИ ДНЯ младшая сестра НИ РАЗУ не попросила куклу! И Стефи отметила этот настораживающий факт только сейчас, держа в руках обрывок платья Розмари. Все три дня она была непростительно глупа. Она была такой беспечной (наверное, подействовало отсутствие интереса Анны к Розмари), что даже оставила куклу на столе, то есть на виду у Анны, когда уходила гулять. Это было все равно что оставить «роллс-ройс» в трущобах мегаполиса. Стефи оставила Розмари и тем самым спровоцировала Анну. Но у младшей сестры, по-видимому, были свои планы в отношении чужой куклы, иначе как объяснить, что она ЦЕЛЫХ ТРИ дня не заводила свою обычную песню? Она не гундосила за спиной Стефи, потому что решила отомстить сестре за то, что она не дает поиграть с куклой. Анна ЗАВИДОВАЛА Стефи, а зависть иногда толкает на самые опрометчивые поступки. Стефи даже не приходило в голову, что этому есть очень простое объяснение: Анна за четыре месяца устала выпрашивать то, что ей все равно никогда принадлежать не будет. Старшую сестру душил гнев, а уверенность в том, что младшая решилась на подлую месть, крепла с каждой секундой. Внезапно Стефи показалось, что Анна потому и закрылась, что делает с Розмари в этот момент что-то ужасное. Стефи заколотила кулаком в дверь:

— Открой! Открой или будет хуже! — Рука уже горела, но Стефи не обращала на это внимания.

Некоторое время в ванной царила тишина, и девочка решила уже, что она выломает дверь, не задумываясь, правда, как это у нее получится. Но в этот момент раздался звук отодвигаемой задвижки. Дверь резко открылась, едва не ударив Стефи по лбу, и Анна с красными, заплаканными глазами вышла из ванной. Она хотела пройти мимо, но Стефи схватила ее за руку; Анна, несмотря на стук в дверь, казалось, лишь сейчас заметила присутствие Стефи. Она посмотрела на нее отсутствующим взглядом.

— Где Розмари? — крикнула Стефи ей в лицо. — ГДЕ?!

Анна с силой вырвала руку.

— Пошла ты… — вяло пробормотала она.

— Что?! — возмутилась Стефи. — Отдай мою Розмари!

— Какую Розмари? — все так же равнодушно спросила Анна.

В первую секунду Стефи не могла выговорить ни слова — настолько переполнял ее гнев, справедливый гнев. Такой наглости от этой высокомерной сучки она не ожидала. Но Анна глядела вполне серьезно.

— Мою куклу! — выпалила Стефи. — Розмари! Не притворяйся, что не знаешь, о чем речь! — И снова наткнулась на совершенно безразличный, отсутствующий взгляд, словно мысли Анны витали где-то далеко.

— Я не знаю, — нехотя ответила она.

— Чего не знаешь? — прошипела Стефи. — Чего это ты не знаешь? Отдай мою куклу! Мою Розмари! Где она?!

— Я не знаю, — повторила Анна.

— Ты, сука! — рассвирепела Стефи. — Куда ты ее дела? Что ты сделала с моей Розмари?

— Но я ее не брала!

Лицо Анна приняло более осмысленное выражение; она наконец поняла, ЧЕГО от нее требует старшая сестра. Но в ее глазах не было испуга и мольбы, как это обычно бывало, когда Стефи набрасывалась на нее из-за куклы; Стефани это очень не понравилось.

— Оставь меня в покое! — Анна двинулась по коридору к спальне.

Стефи расценила это как желание увильнуть от ответа.

— Стой! — крикнула она. — Отдай мою Розмари!

— Но я не брала твою Розмари! — огрызнулась Анна. — При чем здесь Я?

— Но… тогда… — Стефи на секунду растерялась — интонации сестры поколебали уверенность в ее виновности. — Тогда… кто? Кто взял мою Розмари? Я оставила ее на…

— Откуда я знаю, кто ее взял? — бросила Анна через плече и вошла в спальню.

Хлопнувшая дверь, казалось, поставила точку в этом разговоре. Стефи удивленно посмотрела на клочок от платьица Розмари, который держала в руке. Она совсем забыла о нем. Если Розмари кто-то взял, то это еще полбеды, но если… У Стефи закружилась голова от ужасной картины, представшей ее мысленному взору.

Кто-то порвал ее любимой кукле платьице, и… очень даже может быть, что этим дело не ограничилось. Кто? Ее мысли обратились к брату. К Рори, который этим летом сидел безвылазно в своей комнате и даже не ел за одним столом вместе со всеми. Этот Рори такой странный, такой чужой, что даже не верится, что это ее родной брат. Однако, в отличие от Анны, Рори был по-настоящему опасен. Он очень легко выходил из себя; блеск глаз, как у сумасшедшего, одержимого какой-то безумной идеей, и вылетавшая клочьями изо рта пена пугали Стефи больше, чем возможность получить оплеуху. А то, что брат на это способен, не вызывало сомнения. Девочке внезапно захотелось разреветься, но мысль о Розмари остановила ее. Нужно держать себя в руках, чтобы вернуть куклу. Комкая в руке обрывок платьица, Стефи спустилась на первый этаж и подошла на цыпочках к спальне брата. Несколько минут она постояла у двери, надеясь услышать хоть какой-нибудь звук. Стефи с Анной несколько раз приходили сюда, чтобы позвать Рори поиграть вместе с ними, и слышали, как он что-то бормочет. Слова звучали неразборчиво. У Стефи мурашки бегали по спине от этого странного бормотания. Казалось, будто Рори с кем-то шепчется у себя в комнате. Но у него конечно же никого не было. У Рори НИКОГДА никого не было в комнате, потому что к нему в гости НИКТО не приходил. С кем он говорил? По мнению Анны, у брата просто такая странная привычка — он разговаривает сам с собой. Но сейчас, простояв под дверью минут пять, Стефи не услышала никакого бормотания. Вообще ни звука. Может, брату надоело сидеть целыми днями взаперти и он куда-нибудь ушел? Стефи подождала еще немного, затем приложила губы к щели между дверью и косяком.