Лилипут

— Нет, — шептал Рори, не отрывая глаз от луны. — Нет! — А Лицо улыбалось ему, оно подмигивало ему, оно было довольно шуткой Рори, оно было очень довольно.

— Но почему? Рори, почему ты не хочешь мне сказать? — Девочка едва сдерживала слезы обиды; Рори видел это, и дьявольски приятное чувство заполняло его странную душу.

— Потому что ты НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ВИДЕТЬ! — заговорил он вполголоса, удивляясь, как ему удается сдержать торжествующий крик, рвущийся из горла. — НЕ МОЖЕШЬ! Из всех людей только Я могу это увидеть! ТОЛЬКО Я! — Он направился к выключателю и резким хлопком включил свет. — Все! Хватит! Ты все равно ничего не увидишь!

Анна начала плакать, требуя, чтобы брат показал ей, но Рори лишь презрительно улыбался, наслаждаясь плачем сестры и (в еще большей степени!) тем, что НИКТО, кроме НЕГО, не может видеть Лицо.

Рори сидел на стуле, подперев руками подбородок, и ждал Лицо. Конечно, всегда имелся шанс, что Лицо не покажется, но ради него стоило ждать. Иногда он (причина была ему неизвестна) видел лишь часть Лица, как будто оно не желало показываться полностью. Но в конце концов всегда наступала такая ночь, когда Лицо появлялось. Правда, иногда приходилось дожидаться его так долго… Прошлой осенью недели три подряд стояла плохая погода, с неба лило не переставая, и Рори, естественно, не мог разглядеть сквозь толщу облаков Лицо. Мальчик ужасно нервничал. В такие дни Рори был особенно подавлен. Ему ничего не хотелось… кроме одного — как можно быстрее увидеть Лицо. Хотя бы один раз. И ему станет гораздо легче. По мере того как землю все плотнее и плотнее окутывала тьма, в душе мальчика занималась заря: это приближение Лица освещало его изнутри все увереннее, все ярче. Мальчик ждал; предвкушение счастья вызывало мелкую дрожь во всем теле, руки потели, лицо розовело, лоб горел. Рори ждал. Но когда становилось ясно, что луна не покажется, его охватывала тоска. Тоска сменялась настоящим горем, а горе искало выход. Те длинные недели поздней осенью дались ему с большим трудом, именно тогда он начал кое-что подозревать.

Лицо не просто смотрело на Рори, оно ОБЩАЛОСЬ с ним. Лицо улыбалось, Лицо грустило, Лицо что-то шептало ему, Лицо… плакало. Однажды, когда Лицо улыбалось и Рори был на вершине счастья, в дверь постучала мать. Рори не мог ей не открыть, иначе она забеспокоилась бы и подняла крик. Тогда он не смог бы насладиться общением с Лицом. Рори открыл дверь. Мать посмотрела на заправленную постель, на его одежду и недовольно спросила: «Почему ты до сих пор не в кровати?» Она была чужой. Рори ничего не ответил, он лишь хотел, чтобы она поскорее ушла, он хотел опять смотреть на Лицо, пока не поздно, ведь ближе к утру такой возможности уже не будет. Мать остановилась у стола, сложив руки на груди и глядя в окно. Рори ждал. Она вдруг резко повернулась:

— Чего ты ждешь? — Затем тоном, не терпящим возражений, приказала: — Раздевайся! И в постель! И побыстрее.

Рори пришлось послушаться. Споры только оттянули бы тот сладостный момент, когда он наконец останется один. Он разделся и забрался под одеяло. Но мать не уходила. Она стояла всего минуту, но мальчику показалось, что прошло по меньшей мере минут тридцать. Она все стояла, стояла и смотрела. На луну? Рори, конечно, не было видно, куда направлены ее глаза, он видел лишь ее спину и длинные волосы, ниспадающие на плечи. Рори казалось, что мать вот-вот обернется и он даже в темноте заметит, как блестят у нее глаза от внезапно снизошедшего на нее озарения. А затем последуют слова, произнесенные хриплым, возбужденным голосом: «Рори! Что я сейчас заметила! Если бы ты только знал. Господи, я увидела, увидела, УВИДЕЛА…» Но мать так ничего и не сказала. Она молча вышла, даже… не взглянув на него.

Постепенно Рори приходил в себя. Через пять минут он осторожно встал и подошел к окну. Несколько секунд мальчик не понимал, что же изменилось, но когда понял, ему стало дурно. Лицо уже не улыбалось, как десять минут назад, оно… плакало. Рори заплакал вместе с ним. Неужели оно плачет потому, что мать увидела его? Неужели мать нарочно ничего не сказала: понадеялась, что лишь ОНА знает о существовании Лица? Мальчик ждал следующего вечера. Но днем пошел дождь, и небо отгородилось от людей тучами. Однако Рори ждал. Он твердил про себя, что обязательно попросит у Лица прощения. Он больше НЕ ПОДПУСТИТ ни мать, ни кого бы то ни было к окну. Пусть даже это будет стоить ему крупных неприятностей. Он закрылся в своей комнате и считал про себя секунды. Он не выходил даже, чтобы поесть. Мочевой пузырь был переполнен, но Рори не чувствовал этого. Он ждал. Несколько раз его звали ужинать, но он отказывался: уже стемнело, и Лицо могло появиться с минуты на минуту. В тот вечер (прошлой осенью) Лицо так и не показалось, и в душу Рори закрались подозрения. Он стал следить за матерью. Он не был ни в чем уверен, но все чаще и чаще слышал ужасающе логичные выводы, посылаемые ему внутренним голосом. Могло ли случиться, что мать каким-то непостижимым образом переманила Лицо? Каждый вечер (лишь только стемнеет) Рори усаживался за стол и ждал Лицо, пока небо на востоке не начинало светлеть. В эти нескончаемо длинные ночи в воспаленном мозгу мальчика вертелись десятки вопросов. В какой-то момент из этого шквала вопросов выделился один-единственный. А что, если мать умрет? Возвратится ли к нему тогда Лицо? Ведь тогда он будет единственным, кто ЗНАЕТ о Лице… Но этот вопрос вскоре был вытеснен другим. Мать слишком молода, чтобы просто так умереть, так что есть ли смысл надеяться, что это случится в ближайшее время? Это был очень больной вопрос. Он портил картину, как прогнивший зуб в ряду крепких и здоровых, без единого темного пятнышка. А Лицо по-прежнему не показывалось, хотя дни и ночи исправно сменяли друг друга. Но Рори не смел даже думать о том, что надо НАВСЕГДА забыть о Лице. Поздняя осень бушевала ненастьем, тучи надменно представляли человеческому взору свои животы, и мальчик все больше укреплялся в убеждении, что мать переманила Лицо. Именно в конце этого тяжкого периода ненастных дней ему впервые пришла в голову мысль убить свою мать — это могло решить проблему.

Прошло почти девять месяцев, прежде чем Рори перешел от абстрактных размышлений к твердому намерению осуществить задуманное. В ту осень ему помешало одно обстоятельство — Лицо вернулось САМО. Случилось ли это потому, что мать почувствовала свою вину и отпустила Лицо, или это было чистой случайностью, а быть может, Лицу НЕ ПОНРАВИЛОСЬ общаться с мамой, — Рори не знал, но упивался счастьем; каждая клеточка его тела впитывала счастье, как умиравшее от жажды животное поглощает воду. Лицо снова улыбалось. Иногда Рори слышал его далекий смех. С этого времени Рори еще больше возненавидел Людей: повсюду ему мерещились те, кто МОЖЕТ увидеть Лицо. Мысль об убийстве матери оставила его. На время. Рори упивался общением с Лицом. Но тяжело переносил дни: часы, остававшиеся до вечера, растягивались, как жвачка; временами казалось, что ночь вообще не наступит. Когда Лицо опять вдруг не появлялось, Рори едва сдерживал обуревавшие его чувства боли, тоски, безысходности и подозрения. Лицо появлялось, и мальчик переводил дух; Лицо исчезало, и Рори вновь пытался найти виновника (ведь кто-то же переманивал к себе Лицо). Он опять стал подозревать мать. Во второй половине июля Тревор-младший имел случай убедиться в собственной правоте. Случайно он заметил, как мать выключила в кухне свет и долго не выходила оттуда. До этого она делала вид, что возится с посудомойкой, а после протирает вымытую посуду сухим полотенцем. Но Рори знал, что это не так. Она лишь ДЕЛАЛА ВИД, что занимается посудой, а на самом деле, улучив момент, выключила свет, чтобы позвать К СЕБЕ Лицо. Но Рори раскусил ее. Лицо прошлой ночью приходило, как и позапрошлой. Но в эту ночь Рори смог наблюдать лишь темную завесу туч, сыпавших дождем. Именно тогда мальчик окончательно понял, КТО виноват в его мучениях. Рори стал думать, как ему убить мать. План вырисовался не сразу, полмесяца мальчика мучили смутные сомнения: ему вдруг пришла в голову мысль, поставившая на его пути серьезное препятствие. Рори неожиданно сообразил, что может ошибиться, а ошибка будет дорого стоить. Кроме матери, в доме жили еще две его сестры и отец. Еще трое. Несмотря на то, что Стефи и Анна были глупы, они вполне могли однажды ночью заметить Лицо. На эту мысль он натолкнулся, когда несколько ночей подряд подходил под дверь спальни родителей. Он надеялся услышать, как мать ОБЩАЕТСЯ с Лицом. Рори тихонько выходил из своей комнаты, крадучись, как вор, осторожно приближался к спальне родителей и прикладывал ухо к двери. Он весь кипел гневом и еле сдерживался, чтобы не ворваться в комнату (и застать мать с поличным), но в конце концов брал себя в руки. Рори напрягал слух, но ничего такого, что указывало бы на вину матери, не улавливал. На третью ночь Рори показалось, что он слышит дыхание спящей матери. Очень мешал храп отца, но мать, по-видимому, спала: дыхание было ровным, медленным. Вот тогда в его душу закрались сомнения. Мальчик не верил, что можно вот так просто заснуть, когда самое время ОБЩАТЬСЯ с Лицом. Рори решил не спешить: нужно было выяснить, КТО переманил к себе Лицо. Лето было обычным, но август выдался с частыми ливнями и грозами. Лицо не появлялось больше недели. Он целыми днями просиживал в комнате, ожидая, когда наступит ночь. Он только и делал, что ждал. Он осунулся и похудел. Время шло, Лицо не приходило, а Рори Тревор тщетно пытался ответить на вопрос: как ему поступить? Мучительные поиски ответа так издергали мальчика, что он заходился криком, стоило лишь кому-то к нему обратиться. Сестры больше не приближались к нему. Родителям до него по-прежнему не было никакого дела. Мальчик был бледен, руки дрожали, изо рта вылетали брызги слюны, когда он жарким шепотом звал Лицо. Но оно не возвращалось!..