Лед и пламя

— Что за жалкая дурочка! — прошептала она про себя. — Но я была права. С этой у нас не будет никаких проблем.

Она видела Белинду раньше и полагала, что выведала все об этой простоватой «особе». Тогда она подумала: «Почему Герберт не женился вместо Сигне на ее сестре?»

Она ненавидела Сигне. Даже теперь все в ней напряглось при мысли о наглой девчонке, пытавшейся отобрать у нее Герберта. Герберт даже вставал несколько раз на сторону Сигне. Против своей собственной матери. После этого Тильда Абрахамсен стала относиться к жене Герберта подчеркнуто холодно. И когда эта дрянь умерла, родив дочь, свекровь почувствовала чудесное облегчение. Заботиться о ребенке было, однако, хлопотно. Кроме того, это была всего-навсего девочка. К тому же, нянька закончила работу. Ушла, бесстыжая неряха, выскочив из детской в растрепанном платье и с красными пятнами на щеках. Тильда могла бы поклясться, что за несколько секунд до этого слышала оттуда крик и звук пощечин. Да, а затем оттуда вышел Герберт. Он был очень сердит и говорил о негодной прислуге, которая нерадиво относится к его ребенку и которую он вынужден уволить.

Естественно, он был прав, но ответственность за ребенка ложилась на нее, Тильду. Этого она никак не хотела, спасибо, нет! А Герберту был нужен сын. Это он сам предложил сестру Сигне Белинду. Хороший выбор. С ней у них не будет такого шума, как с Сигне. Белинда никогда не станет против кого-либо бунтовать. Герберт тоже не будет бегать за нею так, что забудет, кто в доме настоящая хозяйка или как он любит и почитает свою дорогую мать.

Тильда расправила высокий воротник и пошла вниз, чтобы встретить новую служанку. Никогда бы она не стала смотреть на Белинду как на хозяйку дома в Элистранде, даже если бы Герберт женился на ней 15 раз!

Белинда вошла в холл, чувствуя в горле комок. У нее страшно потели ладони, но хуже всего было чувство стыда. Она отчаянно пыталась отчистить красивое новое платье.

— Я, видно, никогда не смогу делать что-то как надо, — смущенно засмеялась она, обращаясь к чопорным фигурам в холле. Она видела их пока смутно, но, утерев слезы, встретила взгляд фру Тильды, направленный сверху вниз. Белинда поставила багаж и протянула ей свою вытертую руку. Рука, которую она взяла, была такой вялой, что сразу же выскользнула из ее.

— Добрый день, я новая няня.

— Мы встречались, — кратко сказала Тильда. — Я мать Герберта.

— Да, — невнятно пробормотала Белинда. — Кто бы мог подумать, что у меня будут трудности с лицами и именами!

В последний раз, когда она посетила Элистранд и Сигне, Тильда вообще не показалась. Но они, естественно, видели друг друга на свадьбе!

«Ах, Сигне! Без тебя здесь так пусто! Это так больно!»

«Бедная фру Абрахамсен, — подумала Белинда, преисполненная сочувствия. — Как жаль, что у такой изящной женщины такие холодные глаза. Она сама этим явно огорчена. Я должна ей помочь».

Герберт Абрахамсен был тоже тут.

— Добро пожаловать, Белинда, — сказал он с мягкой улыбкой, которая тронула ее до глубины души. Она справилась с волнением, потому что в эту минуту в холл вошла горничная с девочкой на руках. Белинда забыла всех вокруг себя и протянула ребенку руки. Ее глаза сняли.

— Ловиса! Ах, как мила! И так похожа на моих младших сестер, когда они были маленькими.

— Вовсе нет! — резко оборвала ее Тильда. — Ловиса — копия моего сына в этом возрасте.

Белинда взяла девочку на руки и улыбнулась ей. Возможно, что наивная, искренняя любовь, сиявшая на лице Белинды, успокоили ребенка и побудили его внимательно рассматривать новую даму. Во всяком случае, эти двое совершенно забыли, что их окружало, пока голос Герберта не вывел их из этого состояния. Он сказал, обращаясь к прислуге:

— Покажи фрекен Белинде ее комнату рядом с детской. Ведь ты, Белинда, захочешь умыться и привести себя в порядок перед обедом? Горничная покажет тебе все, что нужно.

Когда они ушли наверх, мать и сын посмотрели друг на друга.

— Боже мой! — произнесла Тильда с презрением, потому что она заметила, какие взгляды бросал ее сын на тело девушки. Теперь она, Тильда, покажет, какое место должна занимать Белинда на ее лично шкале — шкале достоинства людей.

— Она подходит, — быстро сказал Герберт. — Она будет превосходно заботиться о ребенке.

— Да, но о чем это ты думаешь? Хочешь произвести на свет идиотов?

— Мне совсем не обязательно устраивать с ней свадьбу. Она ничего не знает о том, что я был там, чтобы просить ее руки, — солгал он, потому что уважал свою маму. — Когда я увидел, как она простовата, то попросил ее только о том, чтобы приехать и ухаживать за Ловисой.

Ни за что на свете он бы не рассказал о позорном отказе, полученном им от девушки! Но именно это сопротивление с ее стороны еще больше распаляло его. Победить женщину. Покорить необузданность. Такое было редкостью для Герберта. Маму Тильду страшила опасность иметь умственно-отсталого внука, но устраивала сноха, которой она могла бы помыкать, как хотела.

— Разве Сигне не говорила о том, что эта Белинда получила травму при рождении? — спросила она с затаенной надеждой. — Не случилось ли так, что ее мать была напугана придурковатой помощницей повитухи? И что поэтому она задержала роды?

— Что такое? Что? — сказал Герберт брюзгливо.

— Мать была напугана тем, что ребенок станет придурковатым, увидев эту помощницу. Она пыталась задержать рождение ребенка. Но если у Белинды все-таки есть травма, то, значит, это не помогло. Я полагаю, что она стала такой глуповатой либо потому, что ее мать видела ту дуру, либо оттого, что мать задержала появление ее на свет. В любом случае, это была родовая травма, а не наследственный идиотизм.

— Об этом я ничего не знаю, — сказал Герберт еще суше. Он не хотел обсуждать эту тему. У него не было планов жениться на Белинде. Она отказала ему, и теперь она не станет его женой, как бы его об этом ни молила. Но он насладится ею! Ведь у нее превосходное тело. И, вообще, она выглядела милой и привлекательной. Конечно, не такой, как Сигне, но у Герберта было действительно жгучее желание обладать Белиндой. Здесь ухаживание с лобовой атакой не годилось. Для этого она была слишком лояльной по отношению к своей умершей сестре. Идиотизм, но он должен был играть в игру Белинды «Моя дорогая Сигне» и тому подобное. Он должен был хитрить и подстерегать.

То, как Герберт Абрахамсен женился, было длинной историей. Он знал семью Сигне много лет, они были соседями в Кристиании. Ее отец, оптовый торговец Ли, был, несмотря на многочисленных детей, платежеспособен и обладал хорошими финансовыми связями. А Герберт видел, как подрастала старшая дочь — Сигне — и становилась очаровательной девушкой. Чем взрослее она становилась, тем сильнее он ее желал.

Его собственный отец умер несколько лет тому назад, а у матери, к которой он был привязан, был теперь только он. Он был этим очень доволен, но это не помешало ему стать великим соблазнителем.

И тут сразу произошло много событий. Он навредил себе, сделав беременной одну девушку, и был вынужден исчезнуть из Кристиании. Тогда продавали Элистранд, и Герберт был, конечно, не прочь стать владельцем такой усадьбы. Он был, правда, хорошо обеспечен, но не настолько, чтобы купить усадьбу. Но оптовый торговец Ли мог ему помочь…

Он сделал это, однако, не без определенной гарантии. Так была заключена сделка: Герберт получил прекрасную Сигне, а Ли подписал ссуду в банке, и все были довольны. Правда, мама Тильда сначала волновалась, но она не устояла против аргументов сына. Он ведь должен иметь наследника! А для этого ему нужна супруга, законы природы обойти невозможно. Но он видел, как злобно кривила губы мама Тильда, намереваясь с самого начала указать новой хозяйке ее место в доме.

Это можно было понять. Мама всегда была в семье тем, кто командовал, даже при жизни отца. Герберт был маменькин сынок, и в этом качестве он рос и развивался. Насколько он помнил, он спал в ее постели до 12 лет. С дрожью он вспоминал, как однажды отец взбунтовался против мамы Тильды. Это было именно тогда, когда Герберту исполнилось 12 лет. Отец стучал в бешенстве по столу и вынудил Герберта жить в своей собственной комнате. Он помнил, как отец был тогда оскорблен. Глупый папа! И молчаливый гнев матери против ее мужа… Она не сказала ему ни слова, но после этого он прожил недолго.