Лед и пламя

Маргит Сандему

Лед и пламя

Давным-давно, много столетий тому назад, отправился Тенгель Злой в безлюдные места, чтобы продать душу Сатане.

От него и пошел род Людей Льда.

Ему были обещаны мирские блага, но за это хотя бы один из его потомков в каждом поколении должен служить Дьяволу и творить зло. Признаком таких людей должны быть желтые кошачьи глаза, и они будут обладать колдовской силой. И однажды родится тот, который будет наделен сверхъестественной силой. Такой в мире никогда не было.

Проклятие над родом будет висеть до тех пор, пока не будет найдено место, где Тенгель Злой закопал котел, в котором он варил колдовское зелье, чтобы вызвать дух Князя Тьмы.

Так гласит легенда.

Но это не вся правда.

На самом же деле случилось так, что Тенгель Злой отыскал родник жизни и испил воду зла. Ему была обещана вечная жизнь и власть над человечеством. Вот за это он продал своих потомков дьяволу. Но времена были плохие, и он решил погрузиться в глубокий сон до наступления лучших времен на земле. Упомянутый сосуд представлял собой высокий кувшин с водой зла. Его-то он распорядился закопать. Теперь ему самому пришлось нетерпеливо дожидаться сигнала, который должен разбудить его.

Но однажды в шестнадцатом веке в роду Людей Льда родился мальчик, который пытался творить добро вместо зла, за что его назвали Тенгелем Добрым. Эта сага повествует о его семье, или, вернее, о женщинах его рода.

Одной из потомков Тенгеля Злого — Шире удалось добраться в 1742 году до родника жизни и принести чистой воды, которая нейтрализует действие воды зла. Однако, никто еще не смог отыскать зарытый сосуд. Страшно, что Тенгель Злой проснется до того, как сосуд будет найден. Никому не известно, что может его разбудить и каков он из себя.

Стало известно, что Тенгель Злой скрывается где-то в Южной Европе, а также и то, что разбудить его может волшебная флейта.

Вот почему все Люди Льда так боятся флейты.

1

Закат солнца был холодно-золотым под бесформенной массой облаков свинцового темно-серого цвета. Был поздний вечер, все краски на земле потускнели. Только на западе небо отсвечивало темным золотом, будто начищенная до блеска латунь.

— Ступай здесь осторожно, Сигне, — сказала Белинда своей сестре голосом, выражавшим наивную заботливость, что было для нее свойственно. — Я едва различаю землю под ногами.

— Это звучит чуть-чуть нелепо, когда ты призываешь меня быть осторожной, — улыбнулась Сигне в ответ. — Ведь это ты спотыкаешься.

— Да, — восторженно рассмеялась Белинда, не заметив сарказма. — Это, разумеется, так.

Сигне продолжала:

— Ну и ну, так задержаться у священника! Он говорит и говорит, и его так просто не прервешь. Но вот сейчас мы будем, дома в Элистранде.

Она оперлась на руку Белинды.

— Я так обрадовалась, что ты приедешь и повидаешься со мной. Мне, естественно, хорошо во всех отношениях, и Герберт по-своему хороший муж, и в доме у меня живет также его мать. И все же бывает одиноко!

Белинда была счастлива прийти сестре на помощь. Она взволнованно вздохнула, вспомнив свадьбу Сигне. Она никогда не видела ничего столь красивого и захватывающего. Сигне была самой прекрасной невестой, какую только мог иметь мужчина, и Герберт Абрахамсен смотрел на нее влюбленным взглядом. О, мужчина с таким вкусом! Белинда всегда считала, что для Сигне никто не был достаточно хорош. Но теперь она получила самого лучшего! Ах, Белинда была так рада, так рада за сестру.

Смутное беспокойство шевельнулось в ней. Сигне жилось здесь в Элистранде превосходно, просто превосходно, и Герберт был к ней теперь, когда она скоро должна была родить ребенка, чрезвычайно заботлив. «Мы должны хорошо ухаживать за Сигне, не так ли, Белинда? Мы ждем нового маленького господина Абрахамсена, и с Сигне не должно ничего случиться!»

Хорошо, что в доме жила мать Герберта. Она была одинокой вдовой. Таким образом, у Сигне было общество. Правда, вдова показывалась не так часто, но она, во всяком случае, была тут. Это было самое главное.

Сигне произнесла:

— Теперь только вверх по этому холму, и мы в Элистранде… О, Боже, что это?

Обе сестры отпрянули назад. На вершине холма, на фоне неба, внезапно показался всадник. Он появился ниоткуда, и сейчас конь и всадник застыли неподвижно на фоне ослепительного золотого заката.

Белинда увидела незнакомца мельком. Совсем молодой мужчина с темными волосами и в коротком плаще. Черты лица было трудно разглядеть, они показались ей резкими. Густые черные брови и загадочный взгляд. Что бы он там ни выражал, это, во всяком случае, имело мало общего с радостью. Мгновение он смотрел на сестер, а затем повернул коня на боковую тропу и растворился в темноте.

Сигне прижала руку к сердцу.

— Ох, это совсем не хорошо для меня в теперешнем положении. Такие видения предвещают несчастье.

Страх холодной рукой сдавил сердце Белинды. Она, конечно, знала, что женщины, ждущие ребенка, не должны видеть ничего страшного. Это предвещает несчастье, об этом знали все.

— Кто это был? — обессиленно спросила она.

— Это был хозяин Гростенсхольма, Вильяр Линд из рода Людей Льда. Поговаривают, что он сумасшедший. Ах, Белинда, ты ведь не думаешь, что мой ребенок будет безумным? Я имею в виду, матушка ведь видела придурка, когда родилась ты…

Они крепко ухватились за руки и так продолжали свой путь, теперь уже быстрее.

— Он слишком молод, чтобы быть владельцем усадьбы, — сказала Белинда.

— Да, собственно, владельцы здесь — родители его отца, Хейке и Винга Линд из рода Людей Льда. Но они начинают стареть и возложили ответственность за усадьбу на него.

— Но у него же, наверное, есть родители? Где они?

— Эскиль и Сольвейг Линд из рода Людей Льда живут в Линде-аллее. Это — небольшая усадьба, которую ты видела сегодня.

— Разве Людям Льда не принадлежал и Элистранд? — продолжала Белинда.

— Да, принадлежал. И фру Винга пыталась как можно дольше его сохранить. Но у этой усадьбы нет наследников, а вести хозяйство тут очень трудно. В конце концов она поняла, что так дело не пойдет. Ну, я, конечно, прислушиваюсь к тому, что здесь болтают. Однако не держи меня так крепко за руку, Белинда, я могу идти сама. Итак, Герберт купил Элистранд. Это же очаровательный дом, такой представительный! Но слишком много холодных комнат. Нехорошо, что Люди Льда были вынуждены отказаться от усадьбы. Понимаешь, у них не очень много денег. Мы здесь многое осовременили, можешь мне поверить. Ты не видела пока и половины.

Белинда кое-что видела и пыталась выразить свое восхищение, потому что никто в мире не обладал таким хорошим вкусом, как Сигне и ее муж. Это она, очевидно, так плохо разбиралась, потому что ей казалось, что эти новые вещи — ни рыба, ни мясо. Но ведь она была такой глупой…

Сигне без умолку болтала, когда перед ними показались освещенные окна Элистранда.

— Герберт был единственным, кто имел возможность купить усадьбу. Он хотел, чтобы мы жили в соответствии с положением, и мы живем так, надо это признать.

— О, да! Я так рада тому, что ты вышла замуж за Герберта, Сигне. Он ведь необыкновенно добр к тебе, правда?

— Конечно, — быстро ответила сестра. — Он носит меня на руках!

Белинда умильно улыбнулась от счастья. Слова Герберта, сказанные за ужином, были проникнуты такой заботой:

— Теперь ты должна кушать за двоих, Сигне! Белинда, мы должны хорошенько заботиться о Сигне. Она теперь важная особа. Ты же понимаешь, речь идет о моем сыне!

Герберт был необычайно сильным. По-мужски твердым в принципах. «Чиновники всегда должны быть чрезвычайно точны, иначе ведь все в обществе пойдет кувырком». Это сказала сегодня Сигне, а Сигне всегда была права. «Мне кажется, это прекрасно, что в последнее время он несколько прибавил в весе. Это только показывает окружающим, что он может почти все. И разве он не красив?» Белинда смотрела на Герберта глазами Сигне и тоже находила его красивым. Лицо у него было гладким, как у годовалого младенца, кожа бледно-оливкового цвета с темной щетиной бороды, а волосы блестят от брильянтина. Это сказала Сигне. О нем с восхищением говорила, конечно, и женская прислуга, рассказывала Сигне. И все дамы на свадьбе! О, как они вздыхали! Тут Белинда тоже вздохнула, потому что, видимо, это нужно было сделать.