Ночные грехи

— В третий процедурный кабинет, парни, — приказал Ломэкс и повел их по коридору, в то время как вторая машина «Скорой помощи» уже подъезжала к пандусу приемного отделения. — Давайте начнем c раствора Рингера внутривенно.

— Доктор Крэйг опять возомнил о себе бог знает что, — проворчала Кэтлин. — Должен же он наконец понять, что теперь вы — его босс.

— Ну, не такая уж он важная персона, — ответила Ханна спокойно. — Если мы будем игнорировать его подольше, возможно, он прекратит попытки метить территорию, и мы все тогда заживем счастливо.

— Или, может быть, у него что-то перемкнет в голове, и мы найдем его на автостоянке писающим на колеса.

Но смеяться не было времени. Грузная медсестра из второй машины «Скорой помощи» ворвалась в приемную:

— У нас полная остановка сердца. Ида Берген. Шестьдесят девять. Мы взяли ее с порезами и синяками, а когда затащили в машину — бах! Она хватается за грудь и начинает…

Остальные ее слова уже никто не слушал, так как Ханна, Кэтлин и еще одна медсестра уже действовали. Настоящий ураган разразился в отделении неотложной помощи. Отдавались и тут же, как эхо, повторялись приказы. Трещали пейджеры, вызывая дополнительный персонал. Каталка кружила из приемного отделения в холл и обратно. Гремели лотки, ящики с лекарствами, инструментами и препаратами.

— Стандартная кардиореанимация, парни, — распорядилась Ханна. — Дайте мне эндотрахеальную трубку шесть с половиной и кислородную подушку, пустим немного воздуха ей в легкие.

— Есть пульс?

— Нет.

— Электрошок?

— Да.

— Кровяное давление сорок на двадцать и быстро снижается.

— Внутривенно бретилий и допамин. И адреналин.

— Черт возьми! Я не могу найти вену! Ну, детка, давай же! Иди к мамочке Кэтлин…

— Аллен, послушай легкие. Остановите стимуляцию! Энджи, разбери запись. Дыхание появилось?

— Нет… почти нет…

— Попала! — Кэтлин натянула тонкую пластиковую жилку на катетер и закрепила скотчем. Ее маленькие руки действовали быстро и уверенно. Ассистентка подала Кэтлин адреналин, и она ввела его в жилку.

— Дефибриллятор, доктор Гаррисон!

— Надо восстановить ритм сердца. Крис, продолжайте стимулировать, пока я не скажу. Аллен, заряд до 320, — Ханна схватила электроды и потерла их друг о друга, чтобы распределить гель. — Приготовиться! — Электроды против обнаженной груди женщины. — Разряд! — Удар. Тело старушки вздрогнуло на каталке.

— Ничего! Пульса нет!

— Разряд! — Она снова нажала кнопки. Взгляд на монитор, где ровная зеленая линия разделила пополам экран. — Еще раз. Разряд!

Тело женщины в конвульсиях. Прямая линия изогнулась, как кнут при щелчке, и монитор начал неустойчиво попискивать. Радость и облегчение наполнили комнату.

Они работали c Идой Берген сорок минут, вытаскивая из когтей смерти, только для того, чтоб снова потерять ее через десять минут. Они сотворили чудо во второй раз, но в третий удача отвернулась от них. Ханне пришлось сказать мужу Иды.

Рабочая одежда Эда Бергена тепло и сладко пахла коровой, парным молоком и едва уловимо — навозом. У него было то же стоическое лицо, какие она видела у многих северных фермеров, но его глаза были яркими и влажными от беспокойства, и они наполнились слезами, когда она сказала, что врачи сделали все возможное, но не смогли спасти его жену.

Она села рядом с ним и стала объяснять ему жестокие ритуалы смерти. Даже в это скорбное время надо принимать решения… и так далее… и так далее… Она говорила тихо, монотонно, как на автопилоте, оцепенев от усталости, подавленная накатившей депрессией. Как врач, она часто обманывала смерть, но смерть не позволит ей выигрывать каждый раз, а она так и не научилась, да и вряд ли когда научится, оставаться безразличной к потерям… Адреналин, который подпитывал ее в кризисной ситуации, испарился. Да, потери неизбежны. Но как она ненавидела эту часть работы!

После ухода мистера Бергена Ханна проскользнула в свой кабинет и села за стол, не включая свет, облокотив голову на руки. На сей раз боль оказалась сильнее. Возможно, потому, что она сама впервые в жизни так близко подошла к опасной черте потери. Ее брак находился в опасности. Брак Эда Бергена закончился сегодня. Сорок восемь лет совместной жизни против одного мгновения, когда машину заносит и она летит без контроля по обледенелой дороге. Это были хорошие годы? Годы любви? Станет ли он оплакивать свою жену или просто пойдет дальше?

Теперь она думала о Поле, его неудовлетворенности, недовольстве, скрытой враждебности. Десять лет брака рвались, как гнилой шелк, и она чувствовала себя бессильной это остановить. У нее не было никакого опыта в таких делах. Она никогда ничего не теряла и не имела никаких навыков борьбы с потерями. Она почувствовала, как глаза заволакиваются слезами — слезами за Иду и Эда Берген и за себя. Слезами горя, смятения и бессилия. Она боялась разрыдаться. Ей следовало быть сильной. Ей было необходимо найти решение, сгладить все шероховатости, сделать всех счастливыми. Но сегодня вечером бремя забот оказалось слишком тяжелым для ее хрупких плеч. Она не могла отделаться от мысли, что единственный свет в конце тоннеля — это свет прожектора большого черного поезда.

В дверь постучали, и Кэтлин просунула голову в кабинет.

— Вы знаете, она многие годы наблюдалась у кардиолога в больнице северо-западного Эббота, — сказала она спокойно.

Ханна вздохнула и включила настольную лампу.

— Как пациент Крэйга?

Кэтлин скользнула в кресло для посетителей. Она закинула ногу в кроссовке на колено и рассеянно потерла чернильное пятно на штанине.

— С ним все в порядке. Пара переломов, легкое сотрясение, царапины на шее. Повезло. Когда машину занесло и она начала кружиться на льду, другая машина врезалась в нее с пассажирской стороны… Бедный ребенок. Он очень переживает из-за аварии. Не перестает говорить и говорить, что дорога была сухая, и вдруг гололед, и он не справился с управлением.

— Иногда жизнь преподносит и не такое, — прошептала Ханна, поглаживая кончиками пальцев стоящие на столе часы в форме небольшого кубика. Корпус часов был деревянный, из клена цвета вороньего глаза, на ощупь гладкий, как атлас. Подарок Пола четыре года назад на какой-то юбилей. Часы, чтобы она всегда могла знать, сколько времени оставалось до их встречи…

— Ну ладно! Сегодня вы уже прошли свой скользкий участок, — сказала Кэтлин, — время собираться, приводить себя в порядок и возвращаться домой к Жевунам.

Ледяной холод пронзил Ханну, как кинжал. Она сомкнула пальцы на часах и повернула циферблат к свету. Шесть пятьдесят!

— Боже! Джош! Я забыла про Джоша!

Запись в дневнике

День 1-й

План усовершенствован.

Игроки выбраны.

Игра начинается сегодня.

Глава 2

День 1-й

18.42

— 5 °C

Меган О’Мэлли никак не ожидала увидеть шефа полиции в нижнем белье, но опять же, это был такой день. Она плохо рассчитала время на переезд в новую квартиру, его не хватило. Вернее, она и представить себе не могла столько непредвиденных обстоятельств до, во время и после переезда. Она уже стукнула себя за это. Следовало бы подумать!

Конечно, некоторые вещи невозможно предсказать. Например, она не могла знать заранее, что вчера полетит система зажигания в машине. Она не могла предвидеть, что ее новый домовладелец, хорошенько покутив в бильярдном зале Американского легиона, махнет из города в Лас-Вегас на чартерном рейсе. И как можно предугадать, что поиски ключей от ее квартиры вовлекут полицейский розыск в самые глубокие, самые темные сферы деятельности сыродельной фабрики, или что не будет работать ни одна из коммунальных услуг, когда она, наконец-то, попадет в свою квартиру. Ни телефон. Ни электричество. Ни газ. И это притом, что их должны были включить еще два дня назад.