Страница 19 из 65
— Ну, знаешь ли, ты это заслужил.
Маус шумно выдохнул и потоптался на одеяле. Она приподняла край одеяла, Маус заполз под него и вернулся на свое место у неё под боком.
Она закрыла глаза. Мужчины… Как это можно, чтобы Вейл, имевший за последние годы множество любовниц, казалось, не знал, что ему делать со своей новобрачной? Как она ни была далека от общества, но каждый раз, когда он заводил новую любовницу или вступал в новую связь, каким-то образом до нее это доходило. И каждый раз она чувствовала, как острый осколок стекла вонзается в ее сердце и беззвучно режет и режет его, пока оно не начинало кровоточить. И вот теперь, когда он принадлежал ей, только ей одной, оказалось, что он обладал чувственностью… быка.
Мелисанда повернулась и взбила подушку, вызвав недовольное ворчание потревоженного Мауса. О, какая злая шутка судьбы — получить мужчину своей мечты и обнаружить, что он сделан из камня! Но плохой во всех отношениях любовник не мог бы пользоваться лестной репутацией среди светских дам. Некоторые из них оставались с ним месяцами, и в большинстве это были искушенные женщины, которые имели широкий выбор любовников.
Она замерла от этой мысли. Ее муж привык к опытным любовницам. Возможно, он просто не знает, что делать с женой. Или — о, ужасная мысль! — приберегает свою страсть для любовницы, и жена ему нужна только как мать его детей. В таком случае он, возможно, не станет растрачивать энергию, стараясь доставить ей удовольствие в супружеской постели.
Мелисанда сердито вглядывалась в темноту своей пустой комнаты. Если так будет продолжаться, она окажется в браке без любви и без секса. Без любви она может обойтись — должна обойтись, — если не хочет сойти с ума. Ей совсем не хотелось, чтобы Вейл узнал о ее истинных чувствах к нему, хотя они были такими сильными, что временами ей хотелось спрыгнуть с крыши дома. Но это не означало, что она должна обойтись и без страсти. Будь она более опытной, она могла бы соблазнить мужа, заманить его в приятную супружескую постель, и при этом он бы так и не узнал о ее безнадежной любви к нему.
Каждый раз, глядя на Мэтью Хорна, он испытывал чувство вины. Они ехали бок о бок по Гайд-парку. Джаспер думал о своей убогой постели на полу и о том, осталось ли и у Мэтью это чувство стыда. Они все, кто выжил, казалось, не могли от него отделаться. Он потрепал Белл по шее и отогнал эти мысли. Пусть уж демоны приходят ночью. Только ночью.
— Утром я забыл поздравить тебя, ведь ты женился, — сказал Хорн. — Не думал, что доживу до такого дня.
— Как и многие другие, — отозвался Джаспер.
Мелисанда еще не встала, когда он уезжал, и он полагал, что, может быть, его жена проведет этот день в постели. Он не очень хорошо разбирался в этих женских делах; он знал много женщин, но о подобных вещах эти леди никогда не говорили. Оказывается, это дело с браком требует больше внимания, чем казалось сначала.
— Ты завязал бедной даме глаза, когда вел ее к алтарю? — поинтересовался Хорн.
— Она шла почти с охотой, должен тебе сказать. — Джаспер взглянул на собеседника. — Она хотела тихой свадьбы, иначе ты получил бы приглашение.
Хорн усмехнулся:
— Все в порядке. Свадьбы становятся все скучнее для всех, кроме главных действующих лиц. Не хочу тебя обидеть.
Джаспер кивнул:
— Никто не обиделся.
Они объехали остановившуюся карету. В ней сидел, почесывая под париком голову, тощий молодой человек, а женщина, которую он сопровождал, высунулась из кареты, чтобы посплетничать с двумя проходившими мимо дамами. Джаспер и Хорн приподняли шляпы. Джентльмен рассеянно кивнул, леди присели и, сблизив головы, начали яростно шептаться.
— А ты сам не имеешь желания предпринять что-то в этом направлении? — полюбопытствовал Джаспер.
Хорн повернулся и вопросительно посмотрел на него. Джаспер кивнул в сторону ярких разноцветных пятен, свидетельствующих о присутствии в парке женского пола. Хорн усмехнулся:
— Вот так оно и начинается. — Что?
— Каждому новобрачному просто не терпится заманить своих приятелей в ту же ловушку.
Джаспер поднял бровь. Хорн покачал головой:
— И в следующий раз ты представишь меня бледнолицему, косоглазому созданию и скажешь, как неизмеримо улучшится моя жизнь, если только я навеки свяжу себя с нею.
— Действительно, — пробормотал Джаспер, — у меня есть незамужняя кузина. Она приближается к четвертому десятку, но у нее очень большое имение и, конечно, прекрасные связи.
Хорн с тихим ужасом повернулся к нему. Джаспер усмехнулся.
— О, можешь смеяться, но я всего лишь в прошлом месяце получил подобное предложение. — Хорн содрогнулся.
— Это из-за неестественного отвращения к прекрасному полу ты провел так много времени в Европе?
— Нет, конечно. — Хорн поклонился пожилым леди в карете. — Я путешествовал по Италии и Греции, осматривал руины и собирал скульптуру.
Джаспер с удивлением взглянул на него:
— А я и не знал, что ты ценитель искусства. Они уже приблизились к дальнему концу парка.
— Так тебе удалось найти Нейта Гроу?
— Нет. — Хорн покачал головой. — Когда я приехал в кофейню, в которой, как мне казалось, я видел его, там ничего о нем не знали. Возможно, это был вовсе не Гроу. Дело происходило несколько месяцев назад. Мне жаль, Вейл.
— Не надо. Ты пытался что-то сделать.
— Кто еще у нас остается?
— Немногие. В плен попали восемь человек: ты, я, Алистэр Манро, Мэддок, сержант Коулман, Джон Купер и Гроу. — Джаспер задумался. — Кого я пропустил?
— Капитана Сент-Обина.
Джаспер вздохнул, вспомнив черные глаза Рено и его широкую улыбку.
— Да, конечно, капитана Сент-Обина. Купера убили во время перехода. Коулман умер после того, что с ним сделали индейцы. Так же как и Сент-Обин. А Мэддок скончался в лагере от загноившихся ран. Кто же остался в живых?
— Ты, я, Манро и Гроу, — сказал Хорн. — Вот так. Мы зашли в тупик. Манро не станет говорить с вами, а Гроу исчез.
— Черт! — Джаспер смотрел на грязную дорогу, пытаясь собраться с мыслями. Должно быть, он что-то пропустил.
Хорн вздохнул:
— Ты сам сказал, что Торнтон, вероятно, лжет. Я думаю, тебе придется отказаться от поисков, Вейл.
— Я не могу.
Он должен узнать правду — кто предал их, и каким образом. Слишком много солдат, его солдат, погибли у Спиннерс-Фоллс. Забыть это нельзя, невозможно. Джаспер огляделся. Люди прогуливались, катались верхом и болтали. Что знали эти благородные люди, одетые в шелка и бархат, неторопливо прогуливавшиеся в парке, обменивавшиеся изящными поклонами и реверансами, о лесах на краю света? О том месте, где деревья заслоняли свет, а тишина поглощала тяжелое дыхание пораженных ужасом людей? Иногда глубокой ночью он думал, не было ли все это ночным кошмаром, лихорадочным сном, видением, которое преследовало его многие годы и от которого он не может избавиться до сих пор. Неужели он видел, как погибал его полк, как его солдат резали словно скотину, как стащили с лошади командовавшего полком офицера и обезглавили? Неужели в действительности с Сент-Обина сорвали одежду и распяли, а потом привязали к столбу и подожгли? Иногда по ночам реальность и сновидения сливались воедино, и он не мог разобрать, что было действительностью, а что воображением.
— Вейл…
— Ты сказал, что наш маршрут был известен только офицерам, — проговорил Джаспер.
Хорн терпеливо смотрел на него. — И что?
— Тогда давай разберемся с офицерами.
— Они все умерли, кроме меня и тебя.
— Может быть, следует поговорить с их близкими — друзьями или родственниками? Может быть, о чем-то они писали в письмах?
Хорн посмотрел на него с чувством, близким к жалости:
— Сержант Коулман был почти неграмотным. Едва ли он писал домой письма.
— А как с Мэддоком? Хорн тяжело вздохнул:
— Я не знаю. Его брат — лорд Хасселторп, поэтому… Джаспер резко повернул голову:
— Что?
— Лорд Хасселторп, — медленно произнес Хорн. — Разве ты не знал?