Огненная бездна

– Вижу, капитан.

– Посадка по готовности.

– Понял.

На сей раз толчок двигателей был такой слабый, что Анри даже не сразу его почувствовал. Вейли дал не больше одной десятой грава, но повышал ускорение очень медленно, плавно, легчайшими касаниями, готовый в любой момент дать тормозной импульс. Анри вызвал на консоль компьютерную модель, развернув ее так, будто бы фрегат опускался на бугристую равнину. Впрочем, почему будто бы, «Церам» и впрямь готовился сесть на маленький планетоид. Маленький настолько, что даже на этом небольшом плато, куда они собирались опуститься рядом с «Котлином», чувствовалась кривизна поверхности.

Три километра до серого безмолвия Метиды. «Церам» падал к ней со скоростью десять метров в секунду, немногим быстрее бегущего человека. Вейли перестраховывался, большую часть пути можно было бы проделать быстрее, затормозив у самой поверхности. Но Анри его прекрасно понимал, ведь, если что-то пойдет не так, лучше иметь больше времени в запасе.

Рядом опускался «Виконт», в точности повторяя маневры соседа. Вряд ли его пилоты следили за действиями коллег, скорее всего, посчитали оптимальным именно такой режим спуска. Анри припомнил, что «Котлин» тоже опускался около пяти минут.

В рубке царила полнейшая тишина, лишь изредка прерываемая хриплыми напряженными фразами, которыми перебрасывались пилоты. Остальные молчали, понимая, что Вейли и Сорокина сейчас лучше не отвлекать. От точности движений Правого и Левого сейчас зависела судьба фрегата.

Анри переключил часть консоли на внешние камеры и, затаив дыхание, смотрел, как приближаются застывшие в вечном покое валуны. Вряд ли сюда когда-нибудь ступала нога человека. Обычный кусок скалы глубоко в радиационном поясе. Ни полезных ископаемых, ни военной ценности планетоид не представлял. На повернутой к Юпитеру стороне воткнули автоматическую станцию, на другую сторону вывели передающую антенну да и убрались отсюда в более приветливые края. А на повернутой наружу части спутника и вовсе никто никогда не садился, ибо в этом не было смысла.

В километре от Метиды Вейли первый раз включил двигатели. Ненадолго, только чтобы снизить скорость до пяти метров в секунду. Дальше они поползли как черепахи. Последняя миля всегда самая длинная, вспомнил Анри старинную поговорку. Сегодня он безоговорочно поверил в ее мудрость. Последний километр пути тянулся неимоверно долго.

Анри немногое понимал в пилотировании, максимум ему случалось управлять легким орбитальным катером – те десять обязательных часов, которые обязан был налетать любой обучающийся на четвертом курсе Академии ВКФ. С тех пор ничего серьезнее турбинника в руки Анри не попадало. И тем не менее происходившее на его глазах вызывало искреннее восхищение.

Пожалуй, даже больше, чем глаза, пилоту помогало в управлении чувство корабля, умение ощущать маневры всем телом. И сейчас, когда к поверхности Метиды пилот сидел левым боком, требовалось огромное мастерство, чтобы интерпретировать рывки и ускорения правильным образом и не вогнать тушу фрегата на пару метров в глубь спутника.

В ста метрах от Метиды пилоты, судя по всему, и вовсе перешли на индивидуальное управление каждой дюзой маневровых двигателей. По крайней мере, в их хриплых возгласах Анри узнал цифровые обозначения дюзовых групп. Узнал – и посмотрел на пилотов с еще большим уважением. Ведь помимо контроля за скоростью снижения им также приходилось предотвращать вращение корпуса, держа дюзы выбранных групп строго параллельно поверхности.

Они приблизились настолько, что на экране консоли уже можно было разглядеть отдельные камни. Анри до боли стиснул кулаки, ему вдруг показалось, что эти тускло освещенные валуны приближаются слишком быстро и через несколько секунд «Церам» врежется и покатится по равнине, размалывая в пыль валуны, а внешняя обшивка сомнется, как консервная банка.

Поверхность наплывала нестерпимо медленно. Анри, завороженно уставившись на большой экран, никак не мог оценить текущую высоту, но повернуться и посмотреть на консоль отчего-то не хотелось. Казалось, что если он хоть на миг оторвет взгляд от экрана, то фрегат рухнет, словно корабль над Метидой удерживала одна только его воля.

Камни под садящимся фрегатом накрыло его тенью – угольно-черной тенью, с абсолютно четкими краями, какие возможны только там, где нет рассеивающей свет атмосферы. Они уже почти коснулись спутника. Метров сорок? Меньше? Без привычных ориентиров глазу не за что было ухватиться, оценить. Да Анри никогда и не учили определять высоту по размеру тени. Зачем это умение офицеру оружейного контроля? И потому о том, что они сели, Анри догадался лишь по сиплому, до крайности уставшему голосу Александра Вейли:

– Касание.

И только тут Анри почувствовал, как стихает дрожь работающих двигателей – постепенно, словно Вейли не доверял той скале, на которую опустился «Церам».

– Сели? – зачем-то уточнил Сагатимори.

– Нет! – рыкнул на него Вейли и заорал, обращаясь к Сорокину: – Гаси скольжение!

И тут же на место затухающего гула движков пришел противный, отдающийся в зубах скрежет. Анри не сразу сообразил, что происходит, – местное тяготение практически не ощущалось, и о том, что фрегат еще не остановился, он догадался, лишь посмотрев на экран. Медленно, гася остаточную скорость, фрегат полз вперед. Полз, касаясь скалы одним лишь ободом жилого модуля.

– Четвертый, пятый, три процента на секунду! – быстро сориентировался Вейли.

Корабль вздрогнул, когда Сорокин на миг активировал те дюзы, что оставались сверху, вдавливая фрегат в грунт, останавливая его. Но недостаточно сильно, и в условиях почти полной невесомости «Церам» продолжал скользить вперед.

– Четвертый, пятый, десять процентов на секунду! – Вейли пошел ва-банк. Корабль требовалось остановить немедленно, в полукилометре впереди вздымалась невысокая, но чертовски острая на вид скала. И очень не хотелось проверять, выдержит ли обшивка фрегата столкновение.

Включение маневровых двигателей вызвало новый скрежет и череду резких, сильных толчков. Увеличение сцепления корпуса с поверхностью привело к тому, что любой бугорок, попавший под фрегат, отдавался у сидящих внутри легким приступом зубной боли. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Проехав на ободе жилого модуля метров сорок, «Церам» наконец остановился.

– Пятый, один процент на секунду, – выдохнул Вейли.

Сзади слегка толкнуло, и корма медленно стала заваливаться к грунту.

– Всё, – обессиленно откинулся на спинку кресла Вейли. – Сели.

– Контроль повреждений, статус? – Капитан Манн говорил совершенно спокойно, будто и не громыхало и не лязгало все вокруг еще несколько секунд назад. При всех своих недостатках, владел собой капитан исключительно.

– Поврежден механизм вращения жилого модуля, капитан. – Голос Фаррела тоже был деловит и спокоен, Анри даже позавидовал его самообладанию. Сам он большую часть посадки просидел, рефлекторно вцепившись в подлокотники.

– Обшивка цела?

– Более-менее, капитан. – Фаррел немного помялся. – Герметичность не нарушена, но внешний слой стесало начисто.

– Понял, что с механизмом вращения? Восстановить сможете?

– Скорее всего нет, капитан, – выпалил Фаррел. – От удара там все перекосило, думаю, сорвало с креплений. В полевых условиях не исправить.

– Понятно, значит, поживем без тяготения. Надеюсь, это все?

– Так точно, капитан! В остальном ваш корабль в полном порядке!

– Понял, продолжайте работу, Фаррел. – Манн махнул связисту: – Сагатимори, связь с «Котлином».

– Выполнено.

И сразу же после этого все заполнил сочный, гулкий баритон капитана Перри.

– С посадкой вас, «Церам»! – Перри хохотнул. – Но премию пилотам я бы на твоем месте урезал. Большие повреждения?

– Поломали механизм вращения жилого модуля.

– Ну пока не почините, будете жить без гравитации, – озвучил Перри очевидную мысль.

– Главный механик считает, что не починим. – Манн поморщился и перевел разговор на другую тему: – Что с «Виконтом»?