Страница 45 из 82
— Абсолютно. Я даже скопировал надпись. Раньше я не знал, как правильно пишется слово «библиотека». Но теперь до самой смерти не забуду.
— А за вами точно следили?
— Не знаю. Однако Гораций в этом убежден. Я был слишком занят картой, но Гораций утверждает, будто за нами кто-то шел. Он говорит, что сначала за нами следовал один сухарь, потом его сменил другой, затем третий.
— А Джейн что-нибудь заметила?
— Она думает, что за нами могли следить, но до конца не уверена. Гораций говорит, что сухарь держался в сотне шагов от нас. Он заставил Джейн немного отдохнуть, дожидаясь, пока один из них пройдет мимо. Потом она сама пошла за сухарем. Но Гораций убежден, что после того, как мы свернули за угол, тот сухарь исчез, а его место занял другой. Джейн не заметила подмены.
— Хорошо, предположим, за вами действительно следили, но почему Гораций так уверен, что это сухари, а не хрупкие?
Эрнест слабо улыбнулся.
— Ты же знаешь: Гораций занимается изучением сухарей. Я не умею отличать их на расстоянии, но Гораций овладел этим искусством в совершенстве — ему даже не нужно видеть, какого цвета у них волосы. Я сам не раз был свидетелем того, как он безошибочно указывал на сухарей — причем издалека.
— Значит, мы должны быть готовы к худшему. За вами следили, и теперь по меньшей мере один сухарь знает, что вы нашли библиотеку — если это действительно библиотека.
— А за вами с Эмили кто-нибудь шел?
— Не думаю. Нет. Я уверен, что за нами никто не следил. Мы были вдвоем на открытой местности… Интересно, что подумали о вас сухари. Поняли, что вы ведете систематические поиски, или посчитали, что вы просто гуляете?
Эрнест немного подумал.
— Должно быть, они догадались, что я рисую карту.
— Ты мог делать наброски понравившихся тебе зданий.
— Сомневаюсь, что их легко обмануть.
— Я тоже. Но такой вариант нельзя исключать. Впрочем, мы слишком много времени тратим на размышления о сухарях — что они подозревают, что им о нас известно. Так мы никогда ничего не добьемся. Нам следует продолжать свои изыскания до тех пор, пока они нас не остановят.
— Или не посадят за решетку, — добавил Эрнест. — Как гестапо.
Майкл снова посмотрел на воду.
— Это не река, однако вода течет. — Неожиданно он рассмеялся.
— Мне нравится. Очень. Потрясающая забота о деталях… Ну, полагаю, пора домой — может быть, все-таки нам удастся их обмануть.
— Ну и каковы наши планы на будущее? — спросил Эрнест.
— Вы нашли библиотеку, но мы не знаем, есть ли там книги. Значит, нужно это выяснить.
— Так скоро? Сухари наверняка ждут в засаде.
— Это тоже часть плана, — мрачно ответил Майкл. — Проверка, если хочешь. Наверняка они уже заняли наблюдательные позиции.
Глава 14
Наступил поздний вечер. Мать, отец и Майкл вернулись из кино. Они смотрели «Унесенных ветром». Мать принесла горячее молоко. Майкл медленно потягивал его из стакана.
— Пора ложиться спать, Майкл, — сказал отец. — Сегодня был трудный день. Нужно, чтобы ты успел выспаться перед завтрашними занятиями. Тебе понравился фильм?
— Да, отец, очень… А что, в Америке действительно Север и Юг воевали между собой?
— А мне понравилась Вивьен Ли, — вмешалась мать. — Какая замечательная актриса. Впрочем, Кларк Гейбл ни в чем ей не уступает. Потрясающая пара.
— Так как насчет гражданской войны в Америке? — не унимался Майкл.
Отец сделал большой глоток молока, хотя Майклу оно казалось чересчур горячим. Мать и отец не замечали, когда еда или питье были слишком горячими.
— Интересный вопрос, — сказал отец. — Однако тебе не следует забывать, что кино — это лишь развлечение. Фильмы в большей степени основаны на эмоциях, а не на реальных фактах. Впрочем, в каждой стране в разные периоды истории происходили гражданские войны. Наверное, и в Америке тоже.
— Но ты не знаешь?
— Сын, ты должен понимать, что невозможно держать в памяти все события мировой истории. Самое главное — помнить наиболее важные вещи, которые играют какую-то роль в твоей личной жизни.
Майкл вздохнул. Все разговоры с родителями всегда заканчивались именно так. И тут он неожиданно решил пойти в атаку.
— Скажи, а Темза впадает в открытое море?
— Что за вопрос! Майкл, я думаю, ты устал. Тебе пора спать. Ты должен знать, что реки впадают в море.
— Я спросил о другом. Впадает ли в море Темза?
— А теперь ты начинаешь упрямиться. Я ведь сказал тебе, что реки впадают в море. — В голосе отца послышалось раздражение.
Майкл научился распознавать его, как только оно появлялось. Всегда одно и то же — так случалось всякий раз перед окончанием разговора. Отец сердился или презрительно фыркал.
Однако Майкл не сдавался.
— Темза — река?
— Мой дорогой мальчик! — Раздражение росло. — Иногда я просто прихожу в отчаяние. Ты не хуже меня знаешь, что такое Темза. Подчас мне кажется, будто ты специально пытаешься вывести меня из равновесия своими дурацкими вопросами. Кончай болтать, тебе давно пора в постель. Давай не будем портить приятный вечер. — Отец допил молоко и встал.
Так происходило всегда. Так будет всегда. Если кто-нибудь этого не изменит.
— У меня есть еще один дурацкий вопрос, — с вызовом сказал Майкл. — Как меня сделали?
— Майкл, уже очень поздно, — вмешалась мать. — Пойдем спать, а все вопросы оставим на завтра, когда у нас будут свежие головы.
Майкл сердито посмотрел на нее.
— Обычный ответ. Подожди до завтра. Подожди, пока станешь достаточно взрослым, чтобы понять… Подожди! Подожди! Подожди! Я только и делаю, что жду. Всю свою жизнь. Я с ума схожу от ожидания. Может быть, вы к этому стремитесь?
— Я не потерплю, чтобы ты так безобразно разговаривал с матерью. Немедленно извинись! — сурово потребовал отец.
— А что ты сделаешь, если я откажусь — выдерешь меня? Я уже слишком большой для порки, но сухари сильнее хрупких, так что ты на это вполне способен.
Казалось, отец удивился. Как ни странно, теперь в его голосе не слышалось гнева.
— Что за чушь ты несешь про сухарей и хрупких?
Майкл понимал, что поступает опрометчиво, но уже не мог остановиться. Он устал от бесконечного обмана, разочарований и неведения. Ему было необходимо выговориться. Он сделал глубокий вдох.
— Вы сухари, а я хрупкий. Глупые названия — не стану спорить, — но нам нужно как-то обозначить различия. Вы скрываете от нас правду с тех самых пор, как я себя помню. Мне представляется, что вы намерены держать нас в неведении и не отвечать на наши вопросы вечно. Вы хотите, чтобы мы от вас зависели. Но я не намерен это терпеть. Можете делать, что пожелаете, но никто не заставит меня и дальше пребывать в невежестве. — Он замолчал, пытаясь оценить выражения лиц своих родителей, но они лишь с любопытством смотрели на него.
— Я знаю, что сухари не такие, как мы, хрупкие, — с отчаянием продолжал он. — У нас идет кровь, а у вас — нет. Нас легко ранить, а вас — нет. Мы устаем, а у вас имеется неистощимый запас энергии. Мы чувствуем боль, а вы — нет. Слишком много различий. Однако вы утверждаете, будто являетесь моими родителями. Вот я и спрашиваю: как меня сделали?
Мать вздохнула.
— Майкл, ты все ужасно усложняешь. Будь хорошим мальчиком и подожди до утра.
— Как меня сделали? Как меня сделали?! Как меня сделали?!! — Майкл и сам не заметил, что перешел на крик.
Отец покачал головой.
— Что ж, я вижу, ты полон решимости получить ответ на свой вопрос, — спокойно проговорил он. — Мне нравится решимость в мужчинах. Значит, у тебя есть характер… Я буду говорить прямо. Ты думаешь, будто мы тебя обманываем. А тебе не приходило в голову, что мы стараемся тебя защитить?
— Конечно, — устало сказал Майкл. — А вам не приходило в голову что вы нас попросту душите — в интеллектуальном смысле?
— Ты хочешь знать, как тебя сделали. Пожалуйста, я расскажу. Тебя вырастили из крошечной частички жизни — ее можно назвать яйцом… Майкл, ты помнишь время, когда был совсем маленьким?