Страница 44 из 82
Эмили с облегчением опустилась на траву. Она легла на спину и вздохнула. Майкл оставил корзинку для пикника рядом с ней и устремился вперед; он почти бежал, так ему хотелось найти хоть что-нибудь стоящее. Река делала плавный разворот. У него ушло довольно много времени на то, чтобы подняться на небольшой холмик. Наконец-то его усилия были вознаграждены.
Темза поворачивала обратно! Она вовсе не текла к морю, а возвращалась в Лондон.
Новое знание оказало на Майкла ошеломляющее действие. Усталость и разочарование исчезли. В нем забурлила энергия. Потом он начал истерически хохотать и лишь с большим трудом успокоился. Что ж, он столкнулся с новой тайной — только и всего. Однако ему удалось сделать шаг вперед!
Он, как на крыльях, помчался к Эмили, чтобы поделиться с ней потрясающей новостью.
Сначала она попросту отказалась ему верить.
— Но это невозможно, Майкл. Невозможно! Ну как Темза может течь обратно в Лондон?
— Эмили, она делает круг — и мы это докажем.
— О, Майкл. Звучит, наверное, глупо, но… мне очень страшно. Я боюсь, с нами произойдет… что-нибудь ужасное.
Он помог ей подняться и нежно поцеловал, но в его прикосновениях сейчас не было страсти; казалось, он не замечает, как Эмили прижалась к нему.
— Уверяю тебя: ничего ужасного не произойдет. Нам нужно идти. Мы обещали быть не слишком поздно.
Стемнело задолго до того, как они вернулись домой. Но им вполне хватило света, чтобы раскрыть секрет Темзы. Эмили страшно устала, но стойко продолжала шагать рядом с Майклом. Когда они подошли к мосту Ричмонда, спустились сумерки, а когда миновали мост Кью, окончательно стемнело. Светила луна, когда они оказались возле моста Челси. Следующим должен быть Вестминстерский мост. Круг замкнулся! Больше нет необходимости исследовать берега Темзы. Темза не река. Просто большое кольцо текущей воды.
От моста Челси до дома Эмили было совсем близко, но для девушки это расстояние показалось огромным. Майкл ее жалел и ругал себя за то, что заставил пройти так много. Однако чувство вины тонуло в пьянящем восторге первого открытия.
Когда они добрались до домика Эмили на Виктория-стрит, Майкл настоял, чтобы девушка немного отдохнула. Оба прекрасно понимали: ей не следует возвращаться домой в таком плачевном виде.
Майкл придумал подходящее объяснение. Когда они подошли к дому Бронте, Эмили — с невероятным усилием — шагала так, словно совсем не устала и получила огромное удовольствие от пикника. А Майкл хромал, морщась от боли.
Он принес извинения мистеру и миссис Бронте за то, что они так задержались, сказав, что ему не повезло и он подвернул ногу в Хэмпстед-Хите. Им пришлось несколько раз останавливаться и отдыхать на обратном пути.
Мистер Бронте прочел ему лекцию о том, что он пренебрег своим долгом и не сумел вернуть Эмили домой вовремя. Мистер Бронте выразил надежду, что в дальнейшем Майкл будет осторожнее, в противном случае они с миссис Бронте не смогут отпускать с ним свою дочь. Майкл заверил рассерженного папашу, что он действительно очень сожалеет и что в будущем постарается быть максимально внимательным. Миссис Бронте предложила осмотреть ногу Майкла, однако он вежливо отказался.
Эмили проводила Майкла до ворот. Она быстро поцеловала его и сказала:
— Я люблю тебя.
А потом вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
Майкл посмотрел на высокие звезды. Звезды над рекой, которая вовсе не река. Висящие высоко над миром, который, возможно, вовсе не реальный мир.
Он слишком устал, чтобы ясно мыслить. Но он твердо знал: сегодня ему удалось сделать шаг вперед.
Глава 13
— Значит, мы находимся в заключении, — мрачно заметил Эрнест.
— Темза — это не река, впадающая в море, и то, что мы называем Лондоном, отгорожено от остального мира огромным рвом. Нет правды — нас окружает ложь. Нет разума, есть лишь безумие.
Эрнест и Майкл стояли на мосту Ватерлоо. Дневные занятия в школе закончились. Скоро они разойдутся по домам.
— Все мосты и дороги должны куда-то вести, — сказал Майкл.
— В самом деле? — в голосе Эрнеста слышалась горечь. — Что-то я сомневаюсь. Интуиция подсказывает мне: наш маленький мирок состоит из множества кругов… Иногда мне кажется, что мы ничем не отличаемся от животных в зоопарке — или нежных цветов, которые выращивают в оранжереях.
Неожиданно Майкл вспомнил обрывки сна, приснившегося ему в детстве — еще до того, как он начал бриться и приходить в возбуждение от изгибов тела Эмили. В те давние времена, когда он жил в мире невинных кошмаров.
Он рассказал Эрнесту о том сне. С минуту-другую оба молчали. Наконец Эрнест заговорил:
— Оранжерея, оранжерея… Давай сделаем абсурдное предположение. Представим себе, что сухари каким-то образом контролируют наши сны, возможно, даже процесс мышления… Твой кошмар мог иметь искусственное происхождение. А если они использовали его, чтобы подготовить тебя… — Он пожал плечами. — Безумное объяснение безумной ситуации.
— Безумное? — скептически спросил Майкл. И добавил: — Важно, что твое объяснение не кажется мне… элегантным. Оно не кажется мне правильным. У меня такое ощущение… ощущение…
Эрнест усмехнулся.
— Мне нравится, как ты излагаешь свои мысли. Это объяснение недостаточно элегантное — нужно запомнить. Однако я понимаю, о чем ты говоришь. Ты отбрасываешь некое обоснование потому, что оно кажется тебе небрежным. Но идея об оранжерее представляется мне весьма изящной. За пределами Лондона климат слишком холодный; дуют сильные ветры; животные опасны для таких слабых существ, как мы. Верно?
— Что-то вроде того, — признался Майкл. — Мы пленники, но пленники, о которых заботятся.
— Неблагодарные пленники, о которых заботятся, — поправил его Эрнест. — Мы категорически отметаем заботу о себе. Мы настолько безумны, что готовы подвергнуться опасности — если такова цена свободы… Или правды.
Майкл смотрел вниз, на текущую воду.
— Сколько времени вам потребовалось на то, чтобы найти библиотеку? — спросил он.
— Около двух часов, не больше. Я был слишком занят составлением карты и на часы не смотрел. Библиотека находится в маленьком здании на площади Аполло-12, примерно в двадцати минутах ходьбы от Пиккадилли. Я уверен, что раньше никогда не бывал в тех местах, хотя очень много гулял один до того, как у нас образовалась Семья. И я ни разу не видел площади Аполло-12.
— Возможно, дело в том, что ты не умел читать, — предположил Майкл.
— Может быть. И все же я должен был заметить библиотеку раньше. Это самое ветхое здание на площади. Оно заколочено досками и выглядит так, будто им не пользовались тысячу лет. — Он горько рассмеялся. — А кому нужны книги? В чтении нет никакой необходимости. Никто не хочет учиться.
— Кроме нас.
— Кроме нас. А мы не в своем уме.
Майкл продолжал смотреть на воду.
— В стране безумцев, — пробормотал он, — нормальный человек считается сумасшедшим.
— Что ты сказал? — взволнованно переспросил Эрнест.
— Так, ерунда. Извини. Я начал разговаривать сам с собой. Извини, Эрнест.
— Что ты сказал?
Майкл с удивлением взглянул на друга.
— В стране безумцев нормальный человек считается сумасшедшим… Ты заявил, что мы безумцы и…
— Вот оно! — Эрнест только что не пританцовывал от возбуждения. — Ты дал определение нашему положению. Сформулировал нашу философию.
— Кто теперь радуется словам? Сухари не используют таких выражений. Их можно услышать только из уст героев фильмов. Нормальные люди так не разговаривают друг с другом. Откуда ты знаешь, что эти слова значат?
— Я просто знаю — и все. Потому что я коллекционирую слова. Сравниваю их, определяю смысл. Они бесценные инструменты. Слова необходимы, чтобы думать… Что ты скажешь о тех мыслях, которых не можешь иметь — пока не найдешь нужных слов?
Майкл рассмеялся, глядя на взволнованное лицо друга.
— Ладно, Эрнест. Успокойся. Значит, мир сошел с ума, а мы безумны, потому что сохранили разум. Что нам это дает? Давай лучше придерживаться фактов. Ты уверен, что там действительно написано «Лондонская библиотека»?