Закрытый клуб

— Мне сейчас нужно бежать, — сказал он в телефон, глядя на меня. — Да. Вполне. — Он улыбнулся. — Хорошо, обещаю.

Найджел повесил трубку.

— Кто это был? — небрежно спросил я.

— Никто, — ответил он улыбаясь.

Часы пробили пять раз. Черт побери все то, что ждет меня на другом конце этого телефонного звонка. Сейчас здесь только Найджел и я. Торопиться нельзя. Это как танец. Или как фокус. Я не позволю поймать себя за руку с кроликом в рукаве. Только не в этот раз.

Я буду действовать не спеша, потому что это наша последняя возможность.

Найджел смотрел на меня, ожидая, когда я заговорю. Я выдержал его взгляд. Стол был завален книгами — видимо, Найджел писал какой-то доклад, а то и большой труд. Кругом лежали стопки страниц, исписанных летящим почерком, — заметки на полях, перечеркнутые абзацы, вымарки и вставки. Компьютера в комнате не было.

Поразительная все-таки вещь стресс: час назад я готов был скулить от страха, а сейчас вдруг обрел свою лучшую форму. Когда я заговорил, голос не дрогнул. Напротив, он зазвучал глубже и сильнее, чем в последние недели.

— Ну что, все оказалось так, как ты ожидал? — спросил я.

Найджел не выказал удивления.

— Что оказалось соответствующим моим ожиданиям? — невозмутимо переспросил он. — Юридический факультет?

Я откинулся на спинку кресла, не отводя глаза, выдерживая взгляд Найджела и удерживая его. С самым слабым намеком на гнев, с едва слышными раскатами грома, так сказать, я раздельно повторил:

— Все оказалось так, как ты ожидал?

Он посмотрел на меня без всякого выражения, приподняв брови.

— Да, — сказал он. — И даже больше.

— Счастлив за тебя.

— Чего ты хочешь, Джереми?

— Ничего, Найджел. Абсолютно ничего.

«Не горячись».

— Тогда почему ты здесь?

— Ты прекрасно знаешь.

«Легче, — думал я. — Меньше гнева, чуть больше обиды».

— Прежде мы были друзьями…

Найджел вздохнул. Его настороженность — чуть-чуть, буквально на волос — ослабла, но из глаз по-прежнему тянуло холодом. Люди, с которыми он говорил по телефону, были еще в дороге, и он точно знал, что они сделают со мной, когда приедут. Но это не заботило его.

— Да, — сказал он. — Были.

— Я помог тебе, вот что меня убивает. Я помог тебе.

Он потер макушку.

— И что ты хочешь услышать?

Так, первая трещина.

— В ту ночь в библиотеке ты расклеился в сопли. Ты даже не умел читать дела. Я помог тебе. Как же я сглупил!

Вот так. И пусть впитается.

Заманим его.

— Ты пришел сюда оскорблять меня? — осведомился Найджел, отталкиваясь от стола. — Называть меня тупицей, не заслужившим того, что, по твоему мнению, я получил?

Хорошо. Отвлекаем взгляд противника от мяча.

Но тут разговор неожиданно сбился.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал он.

— В смысле?

— Я давно это заказал, но принесли буквально только что. Я собирался отдать тебе на лекции, но раз уж ты сам зашел…

Он саркастически пожал плечами.

Надо вернуться к главному. Время летит. Они едут. А он задерживает меня. Нельзя показывать страх. Нельзя позволить ему разгадать мой план.

— Не знаю, что и сказать.

— Можешь просто молча взять.

Он сделал паузу, ожидая моей реплики.

— Где оно? — спросил я наконец.

— Вон там, — сказал он. — Под кроватью в коробке. Забирай.

По спине у меня пробежал холодок. Мы были не в комнате общежития, мы вообще находились за пределами кампуса, но в голове все завертелось, как обезумевшие часы, и я невольно подумал: неужели и у него люк под кроватью? Еще один проход в лабиринт, паутиной соединяющий, кажется, все дома в этом городе? Я представил, как подхожу к кровати, опускаюсь на четвереньки на плюшевый ковер, заглядываю под кровать и вижу только черноту. Начинаю ощупью искать коробку в плюшевой мягкости. Неизвестно чья рука с зажатым ножом мгновенным движением отрубает мне запястье, как шеф-повар морковную ботву, вторая рука вцепляется мне в волосы, затаскивает под кровать и тянет через люк в тоннель.

Я вспотел. Сомневаюсь, чтобы Найджел это заметил, но он может почувствовать запах. Запах страха.

Рано или поздно, вспомнил я.

Я встал.

Подошел к кровати. Найджел смотрел, неподвижно стоя за моей спиной. Он не сказал ни слова. Отчего-то в памяти всплыло одно воспоминание. Не вся жизнь промелькнула перед глазами, а только то, как мама увидела конверт с уведомлением о моем зачислении. «Мальчик мой», — сказала она и выронила всю почту, которую держала в руках.

Я опустился на колени. Под кроватью было темно. Единственный свет в комнате шел от горящего камина справа от Найджела. Я приподнял край одеяла и вгляделся в чернильную темноту. Хоть глаз выколи. Где эта коробка? Я повел рукой по мягкому ворсу толстого ковра.

Рука с ножом не высунулась.

Пальцы наткнулись на картонный угол. Я тихо выдохнул, снова ощутив себя на твердой почве. Вытянув коробку, я отнес ее к письменному столу.

— Открой, — сказал Найджел.

Я с отвращением подумал, что он тянет время, отнимая у меня драгоценные минуты. Но гамбит зависит от выдержки. Найджел не знал, что я задумал. Придется подыгрывать.

В коробке оказалась моя статья в прекрасном кожаном переплете — Найджел где-то заказал. Книжечка была тонкой, но, безусловно, производила впечатление. Я ощутил прилив гордости. На обложке золотыми тиснеными буквами значились мое имя и название статьи.

Я решил не упустить возможность.

Секунду я рассматривал переплет, погладив пальцами по гладкой коже.

— Знаешь, что мне вспомнилось? — словно невзначай начал я. — День нашего знакомства.

Я улыбнулся Найджелу, и он ответил натянутой сухой улыбкой. Я покачал головой и даже рассмеялся, дразня его.

— Ты собирался подарить Дафне редкую книгу и пригласить ее в ресторан.

— Естественно, она отказалась, — ухмыльнулся Найджел.

— Ну, хоть раритет у девушки остался.

— Да, пусть порадуется, — засмеялся Найджел.

Мой желудок ухнул куда-то в пропасть.

Центральный квадрат. Центральный квадрат.

«А почему ты не расскажешь ему шутку? Вдруг он тебе спасибо скажет!»

Найджел никого не стал бы благодарить, потому что Найджела, которого я знал, уже не было.

Я рванул с места с такой скоростью, что, думаю, он что-то сообразил, когда я уже был в дверях. Я слышал, как он кричит мне вслед, затем хватает телефон и орет что-то в трубку.

Я несся по лестнице особняка, прыгая через три ступеньки, и только чудом не скатился вниз кубарем.

Все сошлось.

Наш центральный квадрат, наше исходное предположение действительно оказалось неверным. Мы предположили, что некролог о законнике, планировавшем собственную «смерть», с которым я беседовал на званом вечере, — прикрытие, мистификация, имевшая цель скрыть тот факт, что он бессмертен. Воображение уже рисовало целые толпы трехсотлетних стариканов, живущих где-нибудь в пещере, нажимающих на тайные пружины и правящих миром. Но суть оказалась иной. Да, его смерть была фальсификацией, но не такой, как мы думали.

Потому что существует два способа стать бессмертным. Можно сделать так, чтобы твое тело жило вечно. Или можно бежать с корабля, который уже трещит по швам.

Три новых члена клуба каждый год.

Трех лучших и самых талантливых первокурсников принимают в V&D.

Что там с главной церемонией вуду? Что говорила Изабелла?

Не бессмертие, а одержимость. Обладание телом. «Лоа» оседлывает «лошадь».

«Что, если кто-то, не являясь адептом культа, придумал использовать вуду в целях, чуждых этой религии?» Я вспомнил мистера Кости с его кабинетом артефактов со всего света. Карта мира, густо утыканная булавками. Сколько же мест они проверили в погоне за вечной жизнью?

А что говорил мне Бернини в своем кабинете? Мне еще показались странными его слова: «Какой у тебя рост? Хорошее телосложение. Знаешь, когда мы в последний раз избирали президента ниже среднего роста?» Вот и причина. Если вечно жить в одном и том же теле, придется скрываться. Но такое… Красть новое тело с каждым поколением… Сколько же веков можно приумножать богатство? Сколько раз побыть президентом? Можно создавать династии. Империи.