Змеи в раю

— А кем работает ваша мама?

— Она работала кассиром в супермаркете, сейчас на пенсии. У меня всегда было чувство, что мы не соответствовали по уровню этим Хянниненам, их мамаша была на этом просто повернута… Если бы полиция не задержала Киммо, я была бы совершенно уверена, что это Аннамари задушила Арми, чтобы та не испортила их род… Могу поклясться, что кто-то из них явно имел отношение к смерти Санны — уж слишком много стыда им пришлось из-за нее пережить.

Я ошарашенно взглянула на Маллу, и она тут же быстро произнесла:

— Не слушай меня, болтаю всякую ерунду. У меня неуравновешенная психика, после выкидыша я наблюдаюсь у психиатра. Тем более что сейчас я не работаю и у меня масса времени для всяких фантазий… — Ее холодный, безжизненный голос, казалось, повторял чьи-то слова. Интересно чьи? И почему она заговорила о смерти Санны, какая связь между двумя этими событиями?

— У вас с Арми были близкие отношения?

— Близкие… Ты сказала, у тебя есть сестры, значит, понимаешь, что такое близкие отношения с сестрой. Ненависть, зависть, любовь… Любви меньше всего… Мы много общались, особенно в последнее время. Арми считала своим долгом помочь мне прийти в себя после операции, таскала с собой повсюду, и на эту вечеринку к Хянниненам — тоже. Она же уговорила меня пойти на прием к психиатру.

«Забота о людях дает над ними власть», — снова повторила я про себя и задалась вопросом, каким же образом Арми собиралась мною воспользоваться. Я была совершенно уверена, что она хотела со мной о чем-то поговорить, а швейная машинка была лишь поводом, чтобы затащить меня к себе.

— Арми давно знакома с Киммо?

— Около четырех лет. Медицинское училище, в котором она училась, и политехнический институт организовали совместную вечеринку, целью которой и было познакомить молодых медсестер с будущими инженерами. Там они и встретились. А до Киммо у нее был всего один друг. Этот парень сейчас живет в Рованиеми.

— У нее было что-нибудь с Маке Руостеенойей?

— Про Маке ничего сказать не могу, хотя, мне кажется, ему нравятся более дикие женщины, вроде Санны. Арми, разумеется, и его взяла под свою опеку. Он ведь такой потерянный по жизни. Теему и Маке учились в одном классе, поэтому я его неплохо знаю.

— А удалось в итоге выяснить, почему ты потеряла ребенка?

Маллу не смутил мой вопрос. Она закурила новую сигарету и заговорила сухими короткими фразами.

— Тут и выяснять особо нечего. Как-то в субботу мы с Теему были в гостях у Арми с Киммо. Был март, на улице холодно, дороги покрыты тонким слоем льда. Теему был навеселе, они с Киммо выпили немало пива. По дороге домой нам надо было перейти дорогу. Мы шли по пешеходному переходу, как вдруг откуда-то на огромной скорости выскочила большая машина; она пыталась резко затормозить, но на скользкой дороге ее занесло. Я рванула вперед, как-то неловко отпрыгнула, подвернула ногу и упала…

— Машина остановилась?

— Ага, конечно, угадай с двух раз. Сначала нам показалось, что ничего страшного не произошло, просто я порвала колготки, а ночью началось кровотечение. В шесть утра Теему позвонил Хельстрему, тот велел срочно вызывать «скорую». Но было поздно. Когда я очнулась от наркоза, то увидела над собой склонившегося Хельстрема. У него были красные глаза. Я думала, он плакал из-за моего потерянного ребенка, но потом выяснилось, что у него просто грипп.

— Ну надо же, черт побери! — Следовало выразить сочувствие, но я, как назло, не могла подобрать правильных слов.

— И знаешь, что было самым странным во всей этой истории? Мы не могли потом вспомнить ни марку машины, ни ее цвет, не говоря уж о номере. Но Теему утверждал, что за рулем сидела Арми.

У меня перехватило дыхание. Понимала ли Маллу, что она только что на блюдечке преподнесла мне новый мотив для убийства, причем теперь я могла с легкостью подозревать как ее, так и Теему.

— Но это не могла быть Арми. У нее не было прав, и машины тоже не было. Они проводили нас и сразу пошли спать. Я до сих пор не могу понять, почему Теему так говорил. Арми была просто потрясена, когда Теему рассказал ей это.

— А где Теему сейчас живет?

— С родителями, в Киркконумми. Полное имя — Тайсто Лааксонен, можешь сама найти его адрес в телефонной книге. Подожди, мне надо проверить, сунула ли я шланг от машины в ванну, иначе сейчас затоплю всю квартиру.

Я налила себе еще чашку кофе, продолжая размышлять над словами Маллу. Пожалуй, стоит поговорить с Теему и услышать его версию случившегося. Высокая скорость, суббота, аварийная ситуация, водитель даже не остановился. Наверное, был пьян.

В комнату вернулась Маллу. В руках она держала альбом с семейными фотографиями.

— Здесь в основном мои фотографии, но есть и несколько снимков Арми. Вот посмотри, здесь она с нашей собакой, ей только исполнилось шесть.

На фотографии маленькая белокурая девочка решительным жестом обнимала огромную собаку свирепого вида. На соседней странице эта же девочка с сестрой, которая выглядела гораздо более упитанной, чем сейчас, позировала около велосипеда. Маллу перелистывала страницы — Арми в школе, на выпускном вечере, с друзьями. На последней странице я увидела новую глянцевую фотографию, датированную декабрем. На ней довольную пухленькую Маллу по-хозяйски обнимал незнакомый мне мужчина. Не сказав ни слова, Маллу на моих глазах вынула снимок из альбома и порвала на мелкие кусочки. Я заметила, что она тяжело дышит.

— Это мы на обручении Арми и Киммо. У них в декабре была помолвка.

Там же было фото, на котором Арми и Киммо с улыбкой демонстрировали новенькие блестящие кольца. Я вспомнила слова Маллу: «В ноябре я наконец-то забеременела…» Значит, на этой фотографии она была уже в счастливом ожидании первенца.

— Ты не знаешь, когда мы сможем похоронить Арми? — спросила она, с трудом восстанавливая ровное дыхание.

— Не раньше чем через две недели. Полицейские исследования займут от двух до семи дней. У вас есть какие-то пожелания?

— Мы хотели бы сделать это как можно раньше. Мертвых положено предавать земле. Я так хотела видеть своего ребенка, но мне его не показали. Наверное, врачи раскромсали его на кусочки, когда вытаскивали из меня. И выбросили куда-нибудь в помойку. А может, у них есть специальное кладбище для нерожденных детей? Не знаю, я не спрашивала.

Маллу резко захлопнула альбом и неловким движением опрокинула чашку кофе. Та упала на пол, но не разбилась.

— Черт возьми, снова я говорила только о себе, — раздраженно произнесла она, вытирая кофейную лужу. — У тебя есть еще вопросы? Боже, когда же эта машина закончит стирать? Мне пора возвращаться к родителям. — Эта фраза прозвучала почти как констатация факта — разговор окончен.

И только в машине я сообразила, что забыла спросить, где она была вчера утром. Этот же вопрос мне следовало задать Ристо, Марите и Аннамари. Про Маке я знала — он был дома и в магазине. Хотя и до жилища Арми ему было рукой подать. Я решила завернуть в Йоусенкаари, к дому Арми. Как я и предполагала, дверь была заклеена специальной желтой лентой и опечатана. Дежурного рядом не оказалось.

Я осмотрелась. Справа от дома располагалось несколько многоэтажных домов, из окон которых наверняка был хорошо виден двор дома, где произошло убийство. Надеюсь, Перец догадался распорядиться опросить жильцов. Хотя если бы кто-нибудь из жильцов стал свидетелем убийства, то наверняка позвонил бы в полицию. С другой стороны, люди разные, в бытность моей работы в полиции мне несколько раз приходилось сталкиваться с тем, как человеку становилось на улице плохо, он терял сознание и умирал, а равнодушная толпа проходила мимо.

Разговор с Маллу оставил такой мрачный осадок, что на его фоне моя ссора с Антти казалась сущим пустяком. Я бросила «хонду» около офиса и помчалась на велосипеде домой. Я летела на полной скорости, совершенно не глядя по сторонам, и пару раз чуть не попала под машину. Наверное, общаясь в последнее время с глубоко несчастными людьми, я заразилась от них болезнью самоуничтожения.