Палач

– Лиз, привет, – небрежно бросил Руслан. – У тебя соли случайно нет?

Это была такая шутка, придуманная кем-то из местных остряков из молодежи, – спросить у будущей «невесты» что-нибудь, чего у нее точно нет. Почему-то особо забавным казалось спросить именно продукты, ради которых женщины и ложились под них.

Не дожидаясь ответа, Руслан сунул руку в карман и показал бок консервной банки.

Лиза покраснела как девчонка, сглотнула и кивнула, не глядя в глаза парню. Она сделала движение рукой, и Руслан отдал ей оплату.

– Два раза, – предупредил он ее. – Еще завтра…

Лиза опять молча кивнула.

Она торопливо встала, почти враждебно отстранив от себя нахохлившегося на чужого «дядю» мальчишку, и негромко сказала в занавеску через проход:

– Баб Лена, присмотришь за Генкой?

Из-за пестрого покрывала выглянула сморщенная старушонка и, так же не глядя на Руслана, кивнула:

– А чего ж не погляжу… Иди, милая, куда тебе надоть…

От этого молчаливого понимания и того, что ни старая, ни молодая ни разу не посмотрели ему в глаза, Руслан почувствовал, как злость поднимается откуда-то из живота в голову.

«Ну, сука, погоди!» – думал он, широко шагая по коридору на третьем этаже. Фонарь в его руке раскачивал длинные тени по полу и стенам. Тут никто не жил: слабенький котел не прокачивал на такую высоту жидкость в трубах отопления, и такие, как Руслан, пользовались опустевшими классами для своих нужд. Мебель давно пожгли на дрова. Руслан в классе физики постелил матрас и одеяло с подушкой – это было его «лежбище», как он его называл. Водил сюда женщин, когда было еще тепло на улице, как сейчас, или приходил, когда хотел побыть один.

Он открыл дверь кабинета ключом и приказал застывшей в двух шагах Лизе:

– Ну, уснула, корова? Давай заходи!

Руслан запер дверь изнутри и повернулся к женщине, которая опять замерла столбом:

– Чо встала, сука? Раздевайся давай!

И, видя, как она покорно стянула через голову свитер, а потом вышла из юбки, переступив белыми стройными ногами через ткань, еще больше распалился и налился злобой.

– Давай, давай! Шевелись, ну!

И, глядя, как она медленно, с неохотой снимает с себя последнее, стал торопливо раздеваться сам.

– Ложись… Ноги раздвинь… Да выше поднимись, куда я лягу?! – командовал он, наслаждаясь ее растерянностью, обреченностью и краской стыда на щеках, видной даже в тусклом свете лампы.

Он уже стоял на коленях между ее бесстыдно раздвинутых ног, готовый навалиться всей массой и сжать, стиснуть, сдавить ее, чтобы сделать как можно больнее, подчинить и еще больше унизить… И вдруг почувствовал липкий ужас, сковавший его. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, ему казалось, что воздух стал твердым, состоящим из прямоугольных кусков, кое-как, в беспорядке втиснутых друг в друга. Если бы это продлилось на несколько минут дольше, он задохнулся бы, наверное.

Но прошла всего секунда, от силы две-три. И исчезло, как не было. К Руслану вернулась способность видеть и слышать. И он услышал – слабый, испуганный крик женщины, лежащий перед ним:

– Это он! Сатана!

– Чё орешь, дура?! – прикрикнул на нее Руслан и влепил открытой ладонью по щеке, так что голова женщины мотнулась в сторону.

Понаблюдав несколько мгновений, Руслан навалился на беззвучно плачущую Лизу всей массой, жадно шаря руками по горячему телу…

Не спалось. Как уже давно, впрочем. Руслан в последнее время не находил себе места. Вроде все есть: и на здоровье не жалуется, и еды хватает, и баба – любая на выбор… Крыша над головой имеется, в пекло его особо не пихают… По крайней мере, Толик Вырвиглаз его на тот же резерв еще ни разу не отправлял. А туда сходить – не фигушки собакам из окна показывать… Полтинник километров по лесу отмахать – не шутка. Да еще обратно. Правда, они с полной выкладкой ходят, автоматы с подствольниками, гранаты, все дела… Собак так точно можно не бояться – даже если попадется большая свора, ее просто перебьют на фиг, и все… Вот только псам, говорят знающие люди, граната – что слону дробина. Сизый вон рассказывал, что видел, как на чертова пса дерево упало – так тот только отряхнулся и дальше побежал. Да и как стрелять в наказание? «Боевики» в один голос говорили, что от чертова пса только одно спасение – быстрые ноги да крепкие стены… А где их, стены, взять в тайге? Только редкие охотничьи заимки, да и то половина с пожарами сгорела…

Руслан улыбнулся, вспомнив последнюю встречу с Толиком. Он распекал своего зама, Кольку Чижа. А потом начал жаловаться на него подошедшему с каким-то вопросом Руслану. Неспроста все это, неспроста. Так, глядишь, и подтянет Руслана к себе. Не зря, значит, эту дуру страшенную, дочь его, Верку, обхаживал…

У печки кто-то уже бубнил. Руслан поднял голову с подушки. Опять обычная компания. Каждый вечер у огня собирались одни и те же – поговорить, просто посидеть, ничего не делая. В компании у огня иногда казалось, что ты в безопасности.

Руслан встал и пошел на огонек. Все равно не уснуть – слишком возбужден он был после Лизки и своих планов насчет Толика и Верки.

Уже давно, по просьбе Нинки-поварихи, Руслан нарубил из березы несколько чурбачков, заменивших стулья.

У печки сегодня сидела сама Нинка, сосед по койке Лютик, дед Тимоха, которого мучила старческая бессонница, и Мишка Пузо – здоровый детина, которого побаивался даже Руслан, особенно пьяного. Не нравилось, как Пузо на него смотрел… Кроме завсегдатаев, к огню подсела пара пацанов четырнадцати-пятнадцати лет, которых только начали брать на мужские работы. Были они еще худосочные, мелкие, если бы не постоянная нужда в работниках, то хрен бы им, а не доппаек. Но, видно, ребята с головой – старались тереться возле мужиков, чтоб примелькаться, зарабатывать авторитет.

Руслан спихнул одного из пацанов с пенька и сел сам, придвинувшись поближе к печке.

При его появлении все примолкли. Руслан знал, что его недолюбливают, но терпят. И фиг с ними, чихать он на них на всех хотел…

– Ну что тут у вас? – спросил Руслан, не обращая внимания на устремленные на него взгляды. Он вытащил сигарету, подобрал веточку и сунул ее в открытую дверку печки.

– Да вот, вспоминаем да пацанам рассказываем, как оно с Карой-то было, – первой отозвалась Нинка. Руслан давно отметил, что она выделяет его среди прочих. Наверное, понимала, что он недолго останется в рядовых работягах – рано или поздно выдвинется.

Руслан подкурил и выпустил дым в сторону огня:

– О! Это я люблю… Тимоха, ты тут главный специалист в этом деле?

– Зря смеешься, – обиделся дед. – Сам-то в то время еще пешком под стол ходил!

– Да ладно, пешком!.. Мне уж десять лет было. Нет, девять вроде… Блин, забыл, – ухмыльнулся Руслан.

– Да, ладно, Тимоха, не слушай его, – вступился за деда Пузо. – Давай рассказывай дальше. А то и я уже чё-т забывать все начал. Предупреждали нас или нет?

Тимоха, все еще сердито сопя, вытащил кисет и скрутил узловатыми грязными пальцами самокрутку. И где только газеты берет? Не иначе Нинка подбрасывает: всю бумагу ей отдавали, на растопку. Книг-то полно по домам можно найти, а вот с газетами беда – давно все попалили.

– Ну, значит, так… – начал рассказывать старик, глубоко затянувшись самокруткой. – Я тогда шофером работал, дальнобойщиком. До самого Владика доезжал, во! Ну и радио-то все время в кабине включено. Мы с напарником ездили, да особо не поговоришь – все время спешили, все денег мало было… Чуть не круглые сутки баранку крутили. Один рулит, второй спит. Ну и радио, значит… Так вот, предупреждали всех, это я точно помню. Перед Первой Карой-то. Перед Второй – нет, не было. Да и некому уже было. Или мы не слушали – не до того стало…

– Предупреждали, – вмешалась Нинка. Она наклонилась и сунула в печь еще одно полено. Резко запахло еловой смолой, и полено охватили языки пламени. – Я-то в администрации тогда работала, замом у Приходько…

Руслан удивился. Он-то думал, что Нинка так и работала поваром и до Кары.