Страница 5 из 11
– Останавливайте, дальше пойдем пешком! Иначе всех палочников Штока распугаем! – Скомандовала Афина.
– Всех кого? – Скривился старший сержант Липин.
Афина обречено вздохнула.
– Имейте терпение, товарищи! Сейчас дойдем до Зеркала Царевны, и тогда я вкратце остановлюсь на нашей задаче.
Саперы ответили негромким ворчанием.
Слов Афина не разобрала, лишь общую эмоциональную атмосферу. Которая была, прямо скажем, подавленной.
Зеркалом Царевны звалось озеро, расположенное в центре плоскогорья, которое занимало южную часть Вторника.
Такое название водоему дал знаменитый биолог и путешественник Франциск Шток. Ему посчастливилось первым исследовать и описать местную не столь богатую, сколь безмерно оригинальную фауну и умереть от инсульта в объятиях медузы-прыгуна.
К слову, под портретом Штока Афина просидела все старшие классы средней школы. Он, благообразный и длинноусый, с носом, похожим на батат и кротким нравом своего тезки, мечтателя Франциска Ассизского, как будто благословлял ее поступление на биологический факультет Московского университета.
На зеркало – царское ли, обычное – озеро и впрямь смахивало.
Всему виной были соли серебра, кристаллы которых покрывали гладкие сланцы на дне озера. С некоторых ракурсов озеро блестело как амальгама. А в ином освещении казалось отлитым из стали!
Вокруг озера росли величавые гиганты – кринолиновые деревья, эндемики архипелага Буровского.
Книзу необъятные, кверху узёхонькие, стволы кринолиновых деревьев были весьма удобны для лазанья. Вдобавок по их коре змеились глубокие расселины, в которых стопа находила множество удобных приступок. Обширные кроны кринолиновых деревьев состояли из густой сети сильных, упругих колючих веток, усыпанных глянцевитыми листьями-пуговичками.
– Вот в этих кронах и водится палочник Штока, – сказала Афина, указывая в сторону ближайшего дерева.
– Осмелюсь спросить, а какой он, этот ваш палочник? – поинтересовался старший сержант Липин.
– Как и наши земные палочники, животное имеет шесть суставчатых ходильных конечностей и продолговатое вытянутое тело, – Афина передала по рукам пачку фотографий – самоупоенное неземное создание с вытянутым удивленным "лицом" (реально – комплекс из собственно головы, стеклянистого тела, мандибул, педипальп и головогруди). – Правда, в то время как на Земле палочники относятся к классу насекомых, здесь, на Грозном, мы имеем дело фактически с особой разновидностью сухопутных кольчатых червей, которые, однако, вместо трахей имеют достаточно полноценные легкие...
– Да короче, как ловят-то? – Раздался из задних рядов усталый мужской голос. – Чай не на лекции...
Афина сделала вид, что не расслышала это мужланское "короче".
Но по ее возмущенному взгляду Григорий понял, что конечно же расслышала. И едва ли потерпит такое "короче" еще раз!
– Ловят его просто. Надевают защитные очки. Берут вот этот сачок для ловли насекомых или, как выражаются некоторые любители старины вроде меня, рампетку, – Афина подняла в воздух самодельный сачок. Она сделала из проволоки и нейлоновой сетки шесть штук, пока звездолет "Эйлер" рассекал просторы космоса. – И накидывают его сверху на палочника. Затем перекручивают марлю во-о-от так, – Афина ловко показала как именно, – и несут добычу мне...
– ...в борщик, – вполголоса завершил ее фразу кто-то из саперов, прячась за спинами товарищей.
– Да будет вам известно, палочники Штока абсолютно несъедобны, – Афина сердито наморщила лоб. – Мы должны поймать четыре, а лучше пять, шесть штук... Это самая важная задача сегодняшнего утра.
Над Зеркалом Царевны повисла пауза, наполненная тяжелым мужским сопением.
Один из саперов смачно сплюнул.
Другой вполголоса выругался.
А третий сказал:
– Товарищ старший сержант, разрешите обратиться!
– Разрешаю, – Липин обернулся вполоборота на голос.
– Согласен понести любое наказание, но я этих кузнечиков долбаных ловить отказываюсь. Отказываюсь и всё. У меня на руках вчера двое товарищей кровью истекли. А тут эти кузнечики, мать-перемать...
– Я тоже отказываюсь. Я не спал сорок девять часов... Наказывайте и меня тоже!
– И я никуда не пойду!
– Я не клоун! Скучающих богачек развлекать не намерен!
– Да к лешему такие задания!
Старший сержант Липин посмотрел на Афину и виновато развел руками. Словно бы хотел сказать: "Вы же видите, личный состав утомлен".
Ясное дело, он, как непосредственный начальник саперов, имел право им приказать. Но своим правом воспользоваться не спешил. Внутренне Липин был согласен с сослуживцами.
– Это у них бунт, надо понимать? – Спросила Афина у Григория.
– Ну, бунт это громко сказано... Я бы выразился тоньше: возрождение древних традиций демократического самоопределения в русской армии...
Афина поморщилась.
– Это когда и где они такие были, традиции?
– Ну я не знаю... В новгородском войске?
Афина была не из тех, кого легко сбить с выбранного курса каким-то "демократическим самоопределением" семи саперов.
– Что ж, тогда мы будем ловить палочников вдвоем, – решительно резюмировала она. – Ты-то хоть не считаешь меня скучающей богачкой?
– Я всегда с тобой, любимая, – уклончиво ответил Григорий.
Наконец сказал свое веское слово и Розалинов. Все-таки он был старшим начальником, и имел более чем достаточные полномочия, чтобы приказывать и саперам, и их командиру, старшему сержанту Липину.
– Значит так, мужики. Всё что вы тут наговорили – это лишнее... Видного отечественного ученого обидели, правительственную программу срываете... Но о том, что вы три месяца вели непрерывные бои с клонами – знаю. О том, что все последние дни вы трудились без устали на космодроме Новогеоргиевска – тоже знаю! Что вчера попали под огонь каких-то клонских психов – мне тоже известно! Жизнь у вас не сахар. Поэтому постановляю: объявляется трехчасовой привал. Ешьте, спите, можете искупаться, если здесь вообще разрешено...
– Категорически запрещено, – ледяным тоном сказала Афина и скрестила руки на груди.
– Значит, без купания обойдетесь, – невозмутимо продолжил Розалинов. – Всё ясно? Вопросов нет? Разойдись!
И саперы разошлись.
Афина же с Григорием поплелись к ближайшему кринолиновому дереву.
Вид у них был помятый и озадаченный.
Вот чего-чего, а такого начала работы они совсем не ожидали...
Глава 5. Охота на палочника Штока
Май, 2622 г.
Остров Вторник, архипелаг Буровского
Планета Грозный, система Секунда
Григорий и Афина провели на кроне самого внушительного в округе дерева немало запоминающихся минут.
Видели семью сумчатых белок: лишенная талии самочка, подавленный чем-то своим, беличьим, самец и четверо лысых, но уже вполне когтистых и резвых детенышей.
Белки-дети сообща грызли плод дикого кабачка, который притащили им на обед родители. На аппетит дети не жаловались, и было ясно, что они вырастут такими же мордатыми и жирнобрюхими, как их родители.
– Жаль, что они не эндемики... Я бы их тогда с собой взяла, – умиленно улыбаясь, заметила Афина.
Затем Григорий обнаружил гнездо местных сорокопутов – это были немаленькие, килограммов по пять каждая, ихтиопернатые птицы с клювом попугая-какаду и лапами бультерьера.
В гнезде лежало два оранжевых яйца, каждое величиной с булыжник мостовой.
Яйца Григорий, конечно, не тронул – побоялся разозлить мать. Но вот гнездо не удержался и сфотографировал – для истории.
Как и заведено у нормальных сорокопутов, гнездо было обрамлено тушками изловленных жуков, бабочек, пауков, червей, слизней – всей той многообразнейшей пакости, которую наука скучно именует беспозвоночными, а конкордианская религия зороастризм – храфстрой. Для каждой храфстры сорокопуты выделяли свой сучок или длинный шип, на которые и нанизывали свою добычу.