Страница 5 из 58
Вирт радостно приветствовал меня. Он мучился от боли и как раз размышлял, сумеет ли сегодня подняться. С моим приходом он получил прекрасную возможность снова улечься в постель. Пока я запрягал лошадь, Вирт составил список и наметил закупочные цены. Я вывел тележку из узкого пустынного закоулка, служившего Вирту конюшней, и отправился в путь по никогда не затихавшим широким улицам Лондона.
Путь к Спиталфилду оказался долгим и утомительным. Обычно мой друг предпочитал расположенный поблизости Ковент-Гарден. Теперь же мне пришлось проехать на его смирной лошадке почти через весь постепенно просыпавшийся город. Улицы быстро заполнялись транспортом, и, когда мы наконец добрались до Коммершиал-стрит и приблизились к рынку, моя лошадь и тележка уже казались песчинками в окружавшем нас потоке экипажей и людей.
Я загрузился помидорами и луком, отобрал необходимую мне зелень и, наконец, нашёл немного капусты нужного качества и по вполне приемлемой цене. Это расположило ко мне целый ряд продавцов, поскольку я выступал в самой выгодной для них роли — покупателя. Покончив с закупкой продуктов, я начал расспрашивать продавцов, нет ли у них питахайи.
Шерлок Холмс учил меня, что все жители Лондона — эксперты в своём деле. Даже самый скромный возчик помнит каждую выбоину в булыжной мостовой на своём маршруте. Он также разбирается в видах экипажей, лошадях и искусстве других возчиков. Сама действительность заставляет его быть специалистом в этих вопросах, и ни один учёный, ни один университетский профессор, даже полицейский не сможет превзойти его в этой области.
Конечно, и владельцы лавок на Спиталфилде были специалистами в своей области. Они разбирались во фруктах и овощах. Они могли совершенно свободно судить о достоинствах и недостатках ланкаширских томатов последнего урожая, которые, с их точки зрения, никак нельзя было спутать с йоркширскими, кембриджскими или шотландскими. Такую же осведомлённость они проявляли при обсуждении разнообразных сортов лука, яблок, слив, ревеня, бобов, зелёного горошка или сельдерея.
Но даже у экспертов бывают слабые места. Я вполне допускал, что кто-то из них специально хранит разные диковинные фрукты и овощи для снабжения особо изысканных клиентов. Естественно, об этом могут не подозревать даже самые ближайшие соседи. Если такой продавец существовал, я и должен был его отыскать.
Уже первый спрошенный сначала уставился на меня, потом с отвращением сплюнул и буркнул:
— В эти дни меня слишком донимали расспросами об этих самых питахайях, или как они там ещё называются.
Я также сплюнул:
— У меня есть покупатель, который ими интересуется. Обещал взять, если я их найду. Ты их когда-нибудь брал?
— Никогда не видел, но вчера меня тоже спрашивали о них, — ответил владелец лавки. — До сих пор не имею об этом ни малейшего понятия.
— Мой заказчик говорил, что это какой-то фрукт.
— По-моему, в Лондоне они никогда не продавались.
Я угрюмо кивнул:
— Я тоже не слыхал об этом фрукте. Но мне обещали хорошо заплатить.
— Никогда не дели шкуру неубитого медведя, — мудро посоветовал владелец лавки. — Может быть, прежде тебе самому придётся выложить за него кругленькую сумму.
Моё желание — найти того, кто расспрашивал о питахайе, — выглядело вполне объяснимым. Я выразил недоумение, зачем моей покупательнице потребовалось появиться на рынке после того, как она договорилась со мной. Если же она уже нашла то, что искала, то вполне могла аннулировать нашу сделку.
В ответ на мои рассуждения владелец лавки только расхохотался:
— У нас на рынке она не нашла питахайю.
— А как она выглядела? — поинтересовался я.
— Противная старая карга.
Эти слова он сопроводил таким «смачным» описанием, что его никак нельзя было бы повторить в светском обществе.
Я отрицательно покачал головой:
— Нет, нет — моя была привлекательная молодая женщина, словом, настоящая леди.
Продавец презрительно фыркнул:
— Здесь оптовый рынок, приятель. Что на нём делать леди?
Подобный же разговор, с небольшими вариациями, состоялся у меня с каждым из владельцев лавок. Закончив, я смог подтвердить отдельные детали из описания Рэбби. Однако добавить в его рассказ новые подробности мне не удалось. Шерлок Холмс, как всегда, оказался прав: Рэбби был определённо одним из лучших наблюдателей в Лондоне. Никто на рынке не смог так точно описать манеру поведения той старой женщины.
Усталый, я проделал обратный путь через весь город. Теперь он уже полностью проснулся и жил в обычном трудовом ритме. Когда я доставил свои закупки и распряг лошадь, я возвратился на Бейкер-стрит.
Шерлока Холмса дома не было.
Как сообщила мне миссис Хадсон, он вместе с хорошо одетым джентльменом куда-то отправился в экипаже.
Меня это не удивило. По мере того как слава Шерлока Холмса росла, всё больше людей нуждалось в его услугах в качестве консультанта. Часто от него хотели получить суждение по тем незначительным проблемам, которые представляли интерес, но не могли стать основанием для начала официального расследования. Руководители коммерческих учреждений полагали, что его безукоризненная логика может помочь спасти их деньги или увеличить прибыль.
Я снова переоделся и вернулся на рынок, чтобы присоединиться к армии мальчишек, которые вечно околачивались там на предмет случайного заработка, Правда, по возрасту я не совсем подходил для этой роли. Поскольку мне предстояло провести здесь остаток дня, пришлось действовать в соответствии с избранной ролью. Мальчишки выполняли более лёгкие поручения, я же удостаивался чести разгружать и нагружать тележки. Никогда ещё мне не приходилось работать так усердно, чтобы получить взамен столь ничтожную информацию.
Во время перерывов я разговаривал с другими рабочими. Те из них, кто запомнил старуху, удивлялись, почему она так спешила. Она спрашивала о питахайе и тотчас же уходила, не дожидаясь ответа. Но это мы уже знали от Рэбби.
Несмотря на все мои усилия, проблема казалась неразрешимой. Не было никакой надежды на то, что женщина вновь появится на рынке. Видимо, она передала своё сообщение. Оставались ещё две возможности выследить её. Первая — если кто-то из постоянных обитателей рынка видел старуху раньше и смог бы опознать. Вторая — если кто-то из них заметил, как она разговаривала с кем-нибудь. Но и эти возможности не оправдали моих надежд.
К полудню я уже знал, что потерпел поражение. Толпа начала таять. Я бродил вокруг вместе с последними покупателями, намереваясь предпринять последнюю попытку на тот случай, если оставалось ещё что-то тайное, пока скрытое от меня.
Неожиданно я услышал резкий мужской голос, который произнёс уже знакомое слово: «питахайя». Я тотчас развернулся и поспешил на голос. Я увидел пожилого фермера с маленькой ручной тележкой, который разговаривал с одним из владельцев лавки.
— Свежие и очень вкусные, — пронзительно дребезжал надтреснутый голос. — Купите у меня всю тележку.
Торговец с любопытством рассматривал его. Наконец он сказал:
— До вчерашнего вечера я никогда и не слыхивал о питахайях. — Потом добавил: — Кто-то уже спрашивал о них у меня, теперь ты предлагаешь их купить, но я даже не знаю, как они выглядят.
Пожилой фермер опустил руку и сумку, лежавшую на тележке, вынул оттуда один плод и протянул его торговцу.
Я придвинулся поближе и разглядел, что по форме он напоминал небольшую сливу.
Продавец тоже уставился на фрукт.
— Так это же обыкновенная дамсоновская слива, — наконец произнёс он.
— Мы всегда называли их «питахайи», — ответил пожилой фермер. — Необычайно сочные. Ты лучше попробуй.
Торговец потёр сливу о рукав, пока она не заблестела. Затем он надкусил её, пожевал, отправил остаток в рот и, наконец, сплюнул косточку.
— Совсем неплохо. Сколько ты хочешь?
— Двенадцать шиллингов.
Торговец остолбенел:
— За бушель? — Он возмущённо отвернулся. — Ты не можешь утраивать цены слив, просто называя их питахайями!