Меч

— Думаешь, не удержим германцев, воевода? — спросил хозяин. — Зачем тогда затевали всё?

— Удержим, — вздохнул гость. — Но тяжко будет. Многих потеряем.

— А если оружием вашим?

— Опять ты за своё, — поморщился воевода. — Нельзя нам богами быть. То, что бог делает, никто повторить и не попытается. А вот за человеком и попробовать можно. Неужто не понимаешь?

— Понимаю. Но принимать не хочу. Проще надо быть. Есть враг — болит голова, нет врага — болеть перестает.

— Угу. Вот только лет через полста нас никого не останется. А они придут. И всё. По старой колее с отсрочкой на полвека. А то, что вся скрытность к Ящеру пойдет, понимаешь?

— Это да…

— Нам бы время выиграть… Года два… Или три.

— Не выйдет. Пограничные земли войсками переполнены. Воинов селить некуда. В шалашах да землянках живут. Скоро на деревьях гнезда вить начнут. А ведь еще и половина не собралась.

— Скученность, говоришь, большая?

Волхв кивнул.

— Скученность… — протянул воевода. — А знаешь, волхв, есть мысль…

И он, словно боясь, что кто-то может услышать, зашептал собеседнику на ухо. Тот выслушал. Некоторое время сидел неподвижно, уткнувшись взглядом в морду здоровенного волка, обнажившего клыки. Потом перевел взгляд на воина.

— Тебе никто не говорил, что ты — страшный человек?

— Говорили. И еще не раз повторят. И тебе скажут. И ошибутся. Мы — не страшные люди. Мы обычные. Пока что. А страшными нас назовут потом. Если всплывет правда.

— Она не всплывет. Проклятия людей ничто в сравнении с ненавистью Богов. Но когда умирает столько…

— Считай то, что произойдет, проклятием своих Богов. Я знаю, что будет потом. Я знаю, что трупы будут устилать города. Но я знаю и другое. Если мы не сделаем этого, реки переполнятся кровью. Наши реки. А это важнее.

— Может получиться. Князю ни слова.

— Вообще никому.

— И твоим?

— Им в первую голову.

— Боишься, осудят?

— Боюсь, одобрят…

Интерлюдия

Хорошо быть пушистым! Спать всю зиму, сбившись с подобными себе в одну кучу. Так теплее. А в тесноте — не в обиде. Видеть сны о приходе весны. А когда зима кончится, хорошо выбраться из норы и сидеть на холмике, отогреваясь от холодов, оставшихся за спиной. Смотреть, как выглядывает из-за горушек Солнце. Дарующее тепло. Дарующее жизнь. Хорошо просто сидеть, лишь изредка посматривая в небо, не распластался ли в вышине зловещий крест ястребиного силуэта… Хорошо хрустеть свежей зеленью, поглядывать на хорошеньких соседок. Думать о том, что скоро завизжат, завозятся в просторной летней норе детеныши. А еще очень хорошо пройтись когтями по золотистому меху, добираясь до чешущегося бока…

Хорошо быть серым! Ты сливаешься с темнотой и не видно. Совсем-совсем не видно! Можно лазать в любых закутках, не боясь, что найдут! А еще очень хорошо быть быстрым и ловким! Можно залезать куда угодно! Везде-везде можно пролезть! И очень хорошо, когда есть острые зубы! Можно прогрызть любую деревяшку. Да, дерево совсем-совсем невкусное! Но его и не нужно глотать, чтобы в животе потом бурчало! Дерево можно разлохматить, повыгрызать и выплюнуть. И добраться, наконец, до вкусного, мягкого и теплого, которое так любят прятать Высокие! И хвост хорошо, когда есть! Длинный, красивый! И лапы! Ухватистые, цепкие! С острыми коготочками на пальцах! Можно по любой стене залезть, по любой веревке! Лишь бы малейшая зацепочка была. Хоть трещинка!

И вообще, хорошо — быть!

Плохо, когда приходят Высокие и Громкие. Плохо, когда Громкие пугают всех вокруг грохотом своих каменных ног. А еще хуже, когда льется неудержимым потоком в нору вода, хотя на небе нет ни облачка… Плохо, когда ты выскакиваешь наружу и попадаешь в плотную-плотную сетку. И тебя, хохоча и посмеиваясь, выпутывают из нее Высокие. Чтобы посадить в клетку. Плохо, когда соседом оказывается не симпатичная подруга, а серый родич. Далекий родич. Тот, что живет рядом с Высокими. Тот, который пропитался запахом Высоких. И их грязью…

Плохо, когда запах копченого мяса оборачивается ловушкой. Хитрой-прехитрой. И не помогают выбраться ни острые зубы, ни длинный хвост, ни острый слух. Плохо, когда вокруг Высокие. Плохо, что нельзя грызть их тела. Плохо, когда рядом с тобой вдруг оказывается не свой, а чужой. Пусть он похож на тебя. Пусть он не пахнет врагом, а от него доносятся лишь запахи степного разнотравья. Пусть он не бросается на тебя. Но он — чужой. И хотя вас разделяет железная сетка, это помеха для ваших зубов и усов. Но не для Мелких. А у соседа Мелкие очень кусачие. И от их укусов темнеет в глазах…

Очень плохо, когда ты остаешься один. Когда всех серых родичей забирают и уносят. А ты сидишь, смотришь на осклизлые стены подвала, следишь за капельками воды, блестящими на камнях. И ты можешь только вспоминать. Солнце, нору, свежую траву…

Очень плохо, когда тело все покрыто ковром из Мелких. И кажется, будто твоя шерсть живет сама по себе. Очень плохо, когда тебя запихивают в тесную-тесную клетку, где только и можно, что есть, пить, да ненавидеть Высоких. И еще хуже, что клетка не стоит на месте, а болтается вверх-вниз. И плохо, когда отовсюду начинает пахнуть, нет, вонять водой! Соленой водой. И дохлой рыбой. И тебя болтает так, что сердце уходит в пятки….

Очень хорошо, что все кончается. Скользит по шерсти отточенное лезвие, похрустывает шерсть, расходясь в страхе перед беспощадным металлом… И ты уходишь, убегаешь. В воспоминания, в Солнце, в Степь. Ты — мертв. А значит, свободен. И над тобой раскрывает крылья черная тень пустельги…

Все кончается. Не всегда это хорошо, не всегда это плохо. Но сегодня это — хорошо. Очень хорошо. Больше не мотает тебя в клетке, больше не накрыт ты душным пологом. И клетки больше нет! Очень хорошо! Ты — свободен! А вокруг расстилается город Высоких. Огромный город! Полный вкусных запахов, плотно-плотно набитый тайнами! И плевать, что здесь по-прежнему пахнет соленой водой! И плевать, что навстречу, перегораживая узкую тропку, выходят черные родичи. Их много. Их зубы остры, а в глазах — горит ненависть к пришельцам. Но и нас, серых, немало. В бой! А тот, кто победит — отомстит Высоким. Страшно отомстит.

Северное море, лето 6449 от сотворения мира, грудень

Украшенные драконьими головами корабли уверенно резали гладь Северного моря, оставляя за собой пенные следы. Эрик Бьернссон стоял на носу головного драккара, ухватившись за борт. Мысли вскипали яростью, заставляя все сильнее сжимать пальцы. Удача оставила его, самого могущественного ярла северных морей, не зря прозванного Победоносным. Шаловливая девка сбежала не сразу. Она сначала подавала знаки, оставшиеся непонятыми Эриком.

Глупая смерть Харальда. Нет, брат никогда не был умен, что признавали все, в том числе и он сам. Но надо быть законченным дураком, с мозгами селедки, чтобы оказаться на хольмгане из-за желания получить очередную жену! Так еще и остаться в круге, булькая перерубленным горлом! И чья рука прервала никчемную жизнь брата?! Вековой позор, черным пятном ложащийся на весь род…

И это тогда, когда корона покойного отца столь близка. Единственный, кто мог бы поспорить с Эриком, Ингольф Рингссон, уступал во всем. Тинг просто обязан избрать Победоносного!

Неумная попытка Лейфа отомстить за брата, приведшая лишь к ненужной ссоре с Медведем. Олаф не самый сильный херсар, но его луженая глотка не стала бы лишней на тинге. Ладно, с Медведем сумели решить, против он тоже не скажет.