Княжич

- А это “Ворон-Камень”! - подъехав к самому краю ущелья, рассказывал он Ваське про лежащую у их ног скалу. - Здесь также есть пещера. Сказывают, лет сто назад, преследовали татары наших казаков с атаманом Вороном. Обложили враги их со всех сторон. Предпочтя плену, смерть, храбрецы решили увлечь татар к вершине скалы и незаметной с поля пропасти. Ворон и его казаки на скаку бросились в пропасть, а за ними сорвались и погибли увлеченные враги. С тех пор скала и пещера получили название “Ворон-Камень”.

За полдня они доехали до верховьев Воргла. Широкое лесистое ущельем с берегами, поднимающимися на 15-18 саженей вверх, переходило в пологие холмы, между которыми вилась небольшая река.

- Это граница нашего участка, - пояснил молодому сторожу опытный Савин. - Дальше сторожат казаки Филька Григорьев и Евсейка Печенкин. Наше дело местность с вышки обозревать и Воргол с прилегающими землями сторожить, овраги и лощины, где басурманы могут спрятаться, осматривать. Делать это нужно осторожно, скрытно, чтобы враг не заметил. А, обнаружив его сразу послать гонца к воеводе Вельяминову. Самим продолжать наблюдение за врагами и по возможности взять “языка” для того, чтобы узнать их намерения. Татарин хитрый! Может специально обнаружить себя малыми силами на ложном направлении, а большими совершить набег!

Немного рассказал Савин начинающему сторожу о тактике татар. После того, как князь Воротынский разбил в бою у села Молоди 120-тысячную армию крымских татар, большими силами на Россию они уже давно не приходили. Но жителям пограничных городов от этого стало не легче. Татары стали нападать отдельными чамбулами численностью до семисот человек. Каждый всадник в чамбуле имеет с собой по 2-3 запасных лошади. Уставшую лошадь наездник меняет на ходу на новую. Лошадь, натренированная хозяином, освободившись, послушно бежит вслед за ним. За ночь, на своих лохматых низкорослых лошадках татары могут преодолевать до 80 верст. Днем прячутся в лощинах, оврагах и лесах. Через реки крымцы переправляются без судов, держась за гривы коней, а к хвостам привязывают мешки с провиантом, положив их на деревянные брусья или на связки камыша. Вооружение татарина составляют колчан с длинными стрелами, кривая и длинная татарская сабля, турецкий или персидский, короткий и широкий кинжал и иногда короткое копье. Некоторые берут с собой также пики, похожие на рогатины.

Рядовой татарский воин, не носит других доспехов, кроме своей обычной одежды, черной бараньей шкуры, надеваемой днем шерстью вверх, а ночью внутрь, и такой же шапки. Но знатные татары, мурзы, подражают туркам и в одежде, и в вооружении.

Провиант, хранят в кожаных мешках, которые привешиваются к лошади или носятся с собой. Припасы эти состоят обычно из пшена, высушенного на огне, или толченого и поджаренного, или смолотого (у них есть и мельнички), которое разводят водой. В таком виде оно служит иногда пищей, иногда питьем. Кроме того, татары берут в поход сыр, мясо, в том числе и лошадиное, копченое, или вяленое, или сушеное, изрезанное на мелкие кусочки и лишенное костей, которое они набивают в мешки. Пищей им служат также кобылий сыр, молоко и род кислого молока, которое они особенным образом приготовляют и считают лакомством.

Савин, наслышанный о подвигах новика в стычке с разбойниками, все равно счел нужным его предупредить:

- В рукопашном бою татары половчее наших. Сам понимаешь, все время только знай, и воюют, ничем другим не занимаются! Хитрее, чем подумаешь, глядя на них. Сражаются до конца, смерти не боятся! Но эти их качества не мешают нашим казакам в поле смело выезжать в одиночку навстречу четырем таким воинам.

Учил так же Савин новика, как по ширине сакмы, глубине следа пробитого в травяном покрове почвы копытами лошадей или по вихрям пыли, определить численность врага, как прятаться от него в укрытиях.

Объезд лощин и оврагов утомлял своей однообразностью. Кожа, особенно на шее и руках чесалась от укусов комаров и слепней, постоянно хотелось спать. Интерес и любопытство первых дней сменились равнодушием и скукой. Казалось, что вся служба в сторожах будет такой. Но на шестой день обстановка резко изменилась.

Утром, когда Скурыдин стоял на вышке, высматривая едущих к месту сбора казаков, на взмыленном коне прискакал Бардаков Ромашко, казак из сторожи направленной вверх по берегу Сосны.

- Татары, сотен десять, не меньше, у Ливенки в брод Сосну переходят. Алешка Леонтьев за ними следит! - торопливо сообщил он.

Савин, опросив казака про Леонтьева, отправил его в Донков к воеводе.

- Доложишь ему! - приказал он.

Вскоре, он скрылся с их глаз в ущелье и вновь показался на ровном плато, высокого берега Воргла. Доехав до леса, казак пропал из поля зрения.

Савин поднялся к Ваське.

- Слышал? - спросил он его, пытаясь разглядеть с вышки признаки приближающегося врага. Но все было спокойно. На горизонте, в верховьях Сосны не видно ни конных сотен, ни клубов пыли поднимаемых ими.

- Ночью пойдут! - решил Савин. - Здесь в ущелье все ноги лошадям переломают, значит за ним.

Наконец подъехали сторожа с верхнего Воргла. Новость о переправе татар через Сосну встревожила их. Они сразу поняли, что переправа через Воргол, состоится где-то на их участке. Значит, там уже побывала татарская разведка. Не привели ли они ее за собой?

Савин, наблюдавший с вышки за приездом казаков, успокоил их:

- Хвоста не было! Давайте лучше обсудим, как будем действовать дальше. Хотелось бы знать, куда пойдет татарва! На Донков или Новосиль? И не мешало бы уточнить их число!

Решив, что для выяснения намерений татар, необходимо обязательно взять языка, Савин направил казаков в верховье Воргла.

- Там, ночью, на переправе, выкрадите татарина! - потребовал он.

Сам он и Скурыдин остались для наблюдения с вышки и связи со сторожами. С вышки, высотой 11 саженей просматривались окрестности почти на 19 верст.

Казаки, вернулись под утро. В свете почти полной луны блестело металлом доспеха переброшенное поперек крупа лошади тело языка.

- Принимай гостиниц боярин! - устало, улыбаясь, обратился к Савину Филька Григорьев.

Васька и казаки сняли татарина и положили его поближе к свету костра. Скурыдин разглядел татарина. Кляп, втолкнутый в рот, искажал черты лица, но все равно было видно, что это молодой воин лет двадцати - двадцати пяти, как рыба в чешуе, весь в дорогой, позолоченной броне.

- Знатный язык! - разглядывая позолоченный чешуйчатый доспех, удовлетворенно произнес Савин. - Где взяли?

- Недалеко. Там где ты и говорил, сразу за ущельем! - ответил Филька. - Только мы затаились в укромном месте и начали считать татар, как этот от переправы отъехал, и прямо к нам. Думали, пропали, увидел нас, а он оказывается, малую нужду справить захотел. Спешился, сделал то, что ему нужно было, и получил от Евсейки чеканом по голове.

- Чеканом? - возмутился Савин. - Так он же его убил!

- Я не сильно, и молот заранее кожей обмотал! - пояснил, оправдываясь, Печенкин. Решив доказать сказанное, он выдернул изо рта татарина матерчатый кляп. - Вот смотрите!

В тот же миг, пленник, изогнувшись, вцепился зубами в кисть руки Евсейки. Казак, вскрикнув, свободной рукой ударил татарина в лицо и опять затолкал кляп ему в рот. С укушенной руки капала кровь.

- Вот гадина! - пожаловался казак сторожам. - А развяжи ему руки, задушит!

- Он гордый! В присутствии черни разговаривать не будет! Отойдите в сторонку ребята, я сам его допрошу! - попросил Савин.

Уже начало светать, когда он вернулся к сторожам.

- Плохи наши дела, ребята! Знаете, какая рыба попалась в ваши сети? - объявил старший, глядя на сторожей.

Сторожа недоуменно молчали.

- Сын крымского хана, чингизид, царевич Абдалла! - разочарованно произнес он. - Такую пропажу невозможно не заметить. Я не удивлюсь, если увижу, что дорогу на Донков нам уже перекрыли. И здесь осмотрят каждый кустик и каждую былинку. Айга-мурза за него головой перед ханом отвечает. Отсюда не уйдет пока не перевернет все вверх дном! Быстро собираемся друзья!