Мария в заповеднике

Ему ничего не стоило, например, проскочить мимо охранников, вынудив их стрелять мимо цели, хотя бы даже в упор, но Дермоту меньше всего хотелось устраивать бессмысленный шум в такой тихий, чудесный вечер. Вернуться в лес, чтобы зайти с другой стороны, тоже было бы пустой тратой времени, потому что там, за деревьями, их, наверное, еще больше. Дермот еще раз, прищурясь, оценил противника, высоту солнца, ширину поляны, кучность облаков и даже густоту цветов среди травы под ногами у охранников и сделал им ручкой, что-то напоминающее взмах хвоста обезьяны, присел, вильнул ягодицами и сразу опять встал в прежнее положение. Таким образом, он проделал один из тех отвлекающих приемов, которые входили в арсенал невербальной атаки на противника и применялись обычно для озабочивания врага своими мыслями. Поза, которую принял минуту назад Дермот, должна была наладить сердечный настрой заградивших ему путь «автоматчиков» на сентиментальный лад, как-то: вспомнить о детстве, о родителях (папе, маме и бабушке), помечтать любимой, начать писать стихи про то-се, пятое-десятое, а за это время сам Дермот мог покусывать травинку или, например, быстро пройти между противниками, пока они пребывали в прострации.

Но реакция его теперешней аудитории оказалась настолько необычной, не описанной ни в одном учебнике по невербальной дезорганизации мужиков с автоматами, что Дермот в первую минуту даже опешил: охранники, вместо того чтобы пригорюниться о жизни, вдруг… неудержимо захохотали. Они классически взялись за животы, и смех стал душить их самым немилосердным образом. Кто-то опустился на корточки, иные повалились в траву и бились теперь в конвульсиях, не в состоянии остановиться. У всех на глазах выступили слезы радости!

Дермот настолько был поражен, убит и ошарашен, что едва не упустил время, чтобы пройти между ними. Он как раз переступал через первого, лежащего перед ним в траве автоматчика, когда заметил, что двое других впереди уже пытались преодолеть истерику и предпринять какие-нибудь осознанные действия. Дермот с интересом повторил прием, и те двое отключились окончательно.

Но от смеха еще никто не умирал. Памятуя о том, Дермот устремился меж поверженных врагов — вместо Усадьбы к толстому Сараю с пенитенциарными признаками, как уже отмечалось…

Единственные окна были врезаны в стенах высоко над землей и походили скорей на бойницы. Вместо ночных фонарей над Сараем торчали круглые прожектора, которыми, по-видимому, при желании можно было высветить ночью, как днем, всю поляну вокруг этого странного сооружения. Если кто-нибудь мог бы наблюдать сейчас за Дермотом, он, без сомнения, испытывал бы недоумение и спросил: куда так стремится Дермот и что он станет делать, когда достигнет стен Сарая — ведь там не видно ни единой двери, одна только глухая стена, у которой Дермот без сомнений встретит свой конец от пуль отсмеявшейся охраны, как от обыкновенной казни через расстрел. Но автоматчики, насмеявшись, не могли теперь вспомнить, в каком именно направлении исчез их веселый мим — это была еще одна «штучка» Дермота — и теперь они подымались с земли и с быстро исчезающим весельем озирались по сторонам: Дермота для них — не стало…

Он пробежал еще несколько шагов вдоль стены, но и здесь не было каких-либо доступных дверей или окон. Зато Дермот заметил стыки у бревен на уровне глаз. Он поднял с земли камень и, на зависть вандалам всей земли, с силой засветил им в прожектор. Раздался звон разбитого стекла, хлопнула лопнувшая мощная лампа. Сразу кусок бревна у стыков выехал наружу и изнутри выглянул и посмотрел вверх на разбитую вещь абориген в форме защитного цвета…

Дермот засунул его обратно в это странное окошко, влетел туда следом сам, и здесь ему пришлось слегка прибить не только своего, не в меру любопытного привратника, но и двух напарников.

Эти трое, по искусной задумке офицера безопасности, не успели и «глазом повести», отчего после не смогут опознать Дермота, как «одного из тех, со Станции», когда очнутся.

Теперь Дермоту надлежало определить, на какую звезду сориентироваться по звездному компасу на руке: Занрак или Альдебаран (альфа Тельца), как он хорошо помнил из учебника по астрололы. И что там откроется, за единственной закрытой дверью напротив, — комната без окон или коридор с тупиком в конце? Дермот на цыпочках (такой прием особенно трудно давался дуболомам в школе биороботов) подбежал к двери и приоткрыл ее: два красавца тигра подняли ему навстречу морды, привставая с низким рыком на своих сильных полосатых лапах. В нос ударил запах зоопарка.

Дермот захлопнул дверь и секунду думал. Он успел заметить, что комната была деревянная и пустая, но одна многообещающая лесенка вела вверх на другой этаж. Дермот покосился на сраженную охрану, которая, вероятно, скоро уже придет в себя, и тогда, как более слабые и беззащитные, они обязательно подымут тревогу, а Дермот еще ничего не успел узнать подобающего.

Надо заметить, Дермот Уэлш совсем не разделял критики Йоцхаком милого антропологического снобизма главного техника Станции Пера. Конечно, вначале было странным слышать, что эти существа мало отличаются от животных и, строго говоря, много отличаются от людей, потому что, имея речевой аппарат и сильную страсть к игрушкам Цивилизации, они, на самом деле, чем бы ни занимались — строили дом, бранили детей или убивали своих собратьев — все это они делали так, как будто ничто абсолютно не содрогалось у них внутри от их проделок. И Дермот, за долгие годы работы в таких человеко-без-образных стадах, уже стал привыкать к тому, что иногда можно было не дорожить жизнью их охранников. Ему, в редкие сентиментальные минуты, начинало казаться, что даже домашние животные, по сравнению с ними, имели хоть какое-то подобие души, «да простятся мне мои биопрегрешения» — бормотал он всегда после таких мыслей.

Дермот взял за воротник одного охранника, затем свободной рукой другого и легко подтащил их к двери. Здесь он резко открыл ее ударом ноги, и пока обе могучие кошки приходили в себя от неожиданности, он с силой швырнул им под ноги вначале одно и следом другое бесчувственное тело. Тигры, как любопытные котята, настороженно принюхались к привалившей им с неба необычной еде.

Дермот в секунду оказался у лестницы. Именно эта секунда ему и была нужна, чтобы покрыть все расстояние мимо тигров: в школе биороботов на сверхсекретном курсе по спринтерству он выучил, что крупные кошки в прыжке пролетают за секунду пятнадцать метров. Поэтому без отвлекающих предметов он ни при каком случае не успевал взбежать по лестнице.

Уже наверху лестницы его ушей настиг один только, хотя и тяжелый, но запоздалый удар лапой а дощатый пол.

Здесь Дермот быстро огляделся по сторонам и сразу увидел самого Калиграфка, Прокурора Большой Империи! Калиграфк в задумчивости шел на него и, кажется, был так занят своими мыслями, что ничего впереди не видел. В руке он нес пузатую бутылку коньяка из тех запасов, которые поступают в Империю в качестве подарков вместе с игрушками и одеждой, а также пару широких фужеров, сцепив все это меж скрюченных от долгих жизненных трудов пальцев.

Дермот вжался в стену, впился в Прокурора глазами и проделал разрешенный международной конвенцией к применению в человекообразных культурах приём «меня здесь нет». Кажется, Калиграфк без труда в это поверил. Он в глубокой задумчивости прошел мимо Уэлша, едва не задев его своим плечом. Дермот осторожно двинулся вслед за ним.

Калиграфк повернул за угол, поднялся еще на несколько ступенек вверх по какой-то узкой лесенке, открыл дверь, переступил порог и сразу закрыл за собой дверь. Дермот внимательно присмотрелся сквозь стену и удовлетворенно что-то различил за ней. Он уже оказался было у двери, но сразу же навстречу ему из-за угла вышел еще один охранник. Дермот, разумеется, не мог пролетать по пятнадцати метров в секунду, как дикая кошка, но ему вполне хватило времени, чтобы перевести из состояния бодрствования в положение горизонтальное и бесчувственное вооруженного аборигена, за мгновение до этого полного сил и здоровья и находившегося у него перед носом в каких-то трех-пяти шагах — причем противник погрузился в кому, как в приятный сон, ничего не успев ни увидеть, ни представить себе.