Ответный удар

— Вполне возможно, что товарищ Молотов откажется от услуг пилота, который завязывает антисоветские связи, — заявил Лидов.

— Мне жаль это слышать, товарищ подполковник, — сказала Людмила, хотя точно знала, что Молотов с удовольствием отказался бы от услуг всех пилотов на свете, поскольку ненавидел летать, и продолжала настаивать на своем: — Меня ничто не связывает с Георгом Шульцем, если не считать совместной борьбы с ящерами.

— А с полковником Егером? — поинтересовался Лидов с видом человека, объявляющего своему противнику мат. Людмила промолчала, она знала, что проиграла. — По причине вашего недостойного поведения вы вернетесь к своим прежним обязанностям и не получите никакого повышения по службе. Можете идти, старший лейтенант, — заявил подполковник так, словно объявлял суровый приговор.

Людмила не сомневалась, что получит десять лет лагеря с последующей ссылкой еще на пять. Ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать то, что она услышала. Она вскочила на ноги.

— Служу Советскому Союзу, товарищ подполковник!

«Веришь ты этому или нет», — добавила она про себя.

— Будьте готовы немедленно отправиться в аэропорт, — заявил Лидов, словно само ее присутствие могло замарать Москву.

Возможно, кто-то из его прихвостней слушал под дверью, или в комнате имелся микрофон, потому что буквально через полминуты вошел какой-то тип с зелеными петлицами и принес полотняный рюкзак с вещами Людмилы,

А через несколько минут тройка доставила ее в аэропорт на окраине Москвы. Полозья саней и подковы лошадей разбрызгивали в стороны посеревший от городской грязи снег. Только когда покачался се любимый биплан У-2, стоящий на взлетной полосе, Людмила поняла, что ее, в качестве наказания, вернули на службу, о которой она мечтала больше всего на свете. Поднявшись в воздух, она продолжала думать о том, какая забавная получилась ситуация.

— Проклятье, я заблудился, — заявил Дэвид Гольдфарб, нажимая на педали велосипеда, принадлежавшего базе ВВС.

Он находился в Южном Лестере. Вскоре Гольдфарб приблизился к развилке и принялся оглядываться по сторонам в поисках какого-нибудь знака: ему очень хотелось понять, куда он попал. Он зря старался, поскольку все знаки сняли еще в сороковом году, когда опасались вторжения Германии — да так и не вернули на место.

Он пытался попасть на Опытный научно-исследовательский аэродром в Брантингторпе, куда ему было приказано явиться. «К югу от деревни Питлинг-Магна» — так говорилось в инструкции. Проблема заключалась в том, что никто ему не сказал (по-видимому, никто просто не знал), что к югу от вышеназванной деревни вело две дороги. Гольдфарб выбрал правую и уже об этом пожалел.

«Интересно, существует ли населенный пункт под названием Питлинг-Минима, и если существует, то можно ли его увидеть невооруженным глазом?» — подумал он.

Через десять минут упорного продвижения вперед, Дэвид въехал в очередную деревню. Он принялся тут же вертеть по сторонам головой в надежде разглядеть хоть что-нибудь, похожее на аэродром, но не увидел ничего такого, что отвечало бы необходимым характеристикам. По улице, еле передвигая ноги, шла пожилая женщина в тяжелом шерстяном пальто и шарфе.

— Прошу прощения, мадам, — крикнул Дэвид, — это Брантингторп?

Женщина резко оглянулась — лондонский акцент мгновенно делал его чужаком в здешних местах.

Однако, заметив, что он в темно-синей военной форме, а, следовательно, имеет право совать свой длинный нос туда, где ему быть не полагается, она немного успокоилась. Впрочем, несмотря на то, что она особым образом — как принято в здешних краях — растягивала гласные, ее голос прозвучал довольно резковато:

— Брантингторп? Боюсь, что нет, молодой человек. Это Питлинг-Парва[1]. В Брантингторп вы попадете вон по той дороге. — Женщина показала на восток.

— Спасибо, мадам, — серьезно проговорил Гольдфарб и, как можно ниже наклонившись к рулю, изо всех сил нажал на педали.

Он помчался вперед на бешеной скорости, чтобы женщина не заметила его ехидной ухмылки. Подумать только — не Питлинг-Минима, а Питлинг-Парва. Очень подходящее название. Впрочем, он, наконец, выехал на правильную дорогу и — Дэвид бросил взгляд на часы — опаздывает совсем чуть-чуть. Можно будет сказать, что всему виной поезд, который прибыл в Лестер позже, чем следовало. Так оно и было на самом деле.

Гольдфарб проехал по дороге совсем немного, когда услышал оглушительный рев двигателей и увидел, как по небу на безумной скорости промчался самолет. Его охватили тревога и ярость одновременно. Неужели он прибыл сюда только затем, чтобы стать свидетелем того, как ящеры превратят аэродром в руины?

А потом он еще раз представил себе машину, которую только что видел. После того, как ящеры уничтожили радарную станцию в Дувре, он научился следить за самолетами по старинке — при помощи бинокля и полевого телефона. Он без проблем узнавал истребители и бомбардировщики ящеров. Тот, что промчался у него над головой, им и в подметки не годился. Либо они придумали что-то новенькое, либо самолет — английский.

Надежда пришла на смену гневу. Где еще он найдет английские реактивные самолеты, как не на испытательном аэродроме? Только вот Гольдфарб никак не мог понять, с какой стати его туда послали. Ничего, скоро все выяснится.

Деревня Брантингторп оказалась не более впечатляющей, чем оба Питлинга. Впрочем, неподалеку от нее Гольдфарб заметил скопление каких-то явно временных сооружений, покрытые ржавчиной портативные металлические палатки типа «Ниссен» и асфальтированные взлетные дорожки, которые, словно бельмо на глазу, уродовали заросшие зеленой травой поля, окруженные маленькими симпатичными домиками. Солдат и каске и с автоматом системы Стена в руках потребовал у Гольдфарба документ, когда тот подъехал на велосипеде к воротам и сплошной колючей проволоке, огораживающей территорию аэродрома.

Он протянул бумаги, но не сдержался и заявил:

— По-моему, ты зря тратишь время, приятель. Вроде бы я не очень похож на переодетого лазутчика ящеров, верно?

— А кто тебя знает, парень, — ответил солдат. — Кроме того, ты можешь оказаться переодетым фрицем. Мы не очень их тут жалуем.

— Ну, тут я вас понимаю.

Родители Гольдфарба бежали из управляемой русскими Польши, спасаясь от еврейских погромов. Захватив Польшу, нацисты устроили там погромы в тысячу раз более жестокие, настолько страшные, что евреи заключили союз с ящерами. Сейчас по просачивающимся оттуда сведениям стало известно, что ящеры не слишком жалуют своих новых союзников. Гольдфарб вздохнул. Быть евреем нигде не просто.

Часовой открыл ворота и махнул рукой, показывая, что путь свободен. Он доехал до первого металлического домика, слез с велосипеда, поставил его на тормоз и вошел внутрь. Несколько человек в форме ВВС стояли вокруг большого стола, освещенного парафиновой лампой, свисающей с потолка.

— Да? — сказал один из них.

Гольдфарб встал по стойке «смирно». Несмотря на то, что офицер, задавший ему вопрос, был всего пяти футов ростом, он имел четыре тонкие нашивки полковника авиации. Отсалютовав, Гольдфарб назвал свое имя, специальность и служебный номер, а затем добавил:

— Прибыл в соответствии с приказом, сэр! Офицер ответил на его приветствие.

— Мы вам рады, Гольдфарб. У вас великолепные характеристики, и мы не сомневаемся, что вы станете ценным членом нашей команды. Я полковник Фред Хиппл. Вы будете подчиняться мне. Моя специальность — реактивное движение. Познакомьтесь, подполковник авиации Пиэри, капитан Кеннан и уоррант-офицер Раундбуш.

Все младшие офицеры возвышались над Хипплом, но сразу становилось ясно, что главный тут он. Франтоватый, невысокого роста с короткой бородкой, густыми бровями и гладко зачесанными вьющимися волосами, Хиппл держался прямо и четко выговаривал слова:

— Мне сказали, что вы летали на снабженном радаром патрульном бомбардировщике, в задачу которого входило обнаруживать самолеты ящеров, прежде чем они доберутся до наших берегов.

1

От parvus (лат.) — небольшой.