Страница 54 из 69
Вода была разве что слегка прохладной, и то относительно. Какое-то облегчение она приносила. Африкан по-доброму пожалел томящегося в своей господской одежде барина.
– Ваше благородие! Идите сюда! Тут хорошо!
Кюхля даже сглотнул от зависти. Почему казак, простой человек, может вести себя настолько непринужденно, а он, выпускник Царскосельского лицея, чиновник, поэт, должен томиться на берегу? Что ему мешает тоже спокойно улечься в воду, не задумываясь о производимом впечатлении? И кто его вообще увидит, кроме того же Африкана? Стоит ли оставаться в плену каких-то условностей?
Боролся с собой Кюхля долго. Потом не выдержал, по примеру казака разулся и ступил в воду. Ногам стало восхитительно приятно, даже разболевшаяся было голова и та вроде стала проходить. Несколько шагов выше по течению, опять колебания, а затем Вильгельм все же прилег на каменное дно.
В первый миг дыхание сперло от холода. Во второй – холод показался всего лишь приятной прохладой. В третий вылезать уже не хотелось, но вода почему-то заметно потеплела.
Сюртук мгновенно промок, стал тяжелым, словно из железа. Даже хуже. Лишь сейчас Кюхля с запозданием подумал – как раз сюртук можно было снять. Африкан, вон, без чекменя. И засунутый во внутренний карман на всякий случай пистолет упирается в тело, создавая дополнительные неудобства.
Кюхля неловко встал, пошел к берегу. Вода стекала с него ручьями. Вдобавок, стекла пенсне покрылись каплями, смотреть сквозь него стало невозможно, а вытереть – не обо что.
Глядя на барина, казак тоже поднялся. Но выглядел он не таким мокрым. Или же – просто вел себя так, что всякие мелочи не воспринимались.
Лошадь Африкана вдруг напряглась, повела ушами, и казак мгновенно подобрался, стал обозревать окрестности.
Поздно. Из-за скалы, застывшей в паре сотен шагов от купающихся, вдруг вылетело шестеро индейцев. Их небольшие кони шли наметом, и до сближения оставалось от силы пара минут.
– Барин! Уходим!
Африкан первым подскочил к своему скакуну. Зато Кюхля замешкался. Он даже не сразу понял причину поведения казака. Пенсне находилось в руках, пришлось близоруко вглядываться туда, куда кидал взгляды казак.
– Индейцы, барин!!!
Лишь теперь Кюхля заметался. Зачем-то бросился к оставшейся на камнях обуви, передумал, рванул к лошади, но смирное создание, должно быть, перепугалось несущегося к нему несуразного мокрого человека, отбежало в сторону.
– Барин! – Казак вертелся чертом. В руках у него уже было ружье, хотя пускать оружие в ход Африкан не спешил.
И дома, и в дороге они частенько сталкивались с индейцами. Дома коренные обитатели континента были мирными, люди как люди. По пути тоже пока везло, и встречи не приводили к схваткам. Однако оба мужчины прекрасно знали – немирных индейцев полно и на Великих Равнинах, и у гор. Вряд ли кто-то помчится наметом лишь для того, чтобы поздороваться и узнать, какими судьбами занесло путников в здешние места.
Близорукий Кюхля видеть этого не мог, но Африкан сразу обратил внимание на взятые на изготовку луки. Казак успел проклясть себя за купание, утрату бдительности и прочие ошибки, а вот исправить их… Будь он один, может, удалось бы уйти, но не бросать же доверенного ему барина!
Эх! Жизнь наша!
– Да лезьте же вы!
Африкан прекрасно понимал: поздно. Индейцы налетали неотвратимо. Практически дистанция стрельбы из лука, и тут уже уйти было проблемой даже для ловкого казака. Противники – тоже наездники не из последних. А от стрел далеко не ускачешь. Убивают не хуже пуль.
Сомнений в намерениях атакующих не было. Один из них, видно, самый нетерпеливый, выстрелил, но чуточку рановато, и стрела немного не долетела до Африкана.
Из какого племени были индейцы, казак так и не понял. Вместо привычных у многих народов перьев на головах некоторых из них были шкуры бизонов с торчащими рогами. Таких видеть не доводилось. Но велика ли разница в названиях, если скачущие были врагами?
Кюхельбекер наконец смог подойти к лошади и неловко вскарабкался на нее.
Не уйти.
Сразу несколько индейцев прицелились прямо на скаку, только расстояние теперь сократилось до уверенного выстрела.
Ружье Африкана было предусмотрительно заряжено. И пользоваться им молодой казак умел весьма неплохо. Вскинуть к плечу, поймать несущегося врага, спустить курок…
Выстрел грянул неожиданно громко. Один индеец откинулся, а затем вылетел из седла.
Казак немедленно заставил лошадь сделать скачок в сторону. Выпущенные стрелы пролетели мимо, хотя минимум две прошли настолько впритык, что Африкан остался невредимым буквально чудом. Помогло то, что индейцы очень старались не задеть лошадь и стреляли осторожно. Зато ни один не обратил внимания на Кюхлю, сразу поняв, кто из двоих противников воин.
У лука есть свои преимущества. Если он, конечно, находится в умелых руках. Индейцы могли выпустить еще целый ливень стрел, а вот казак перезарядить ружье по-любому не успевал. Правда, у него еще имелся пистолет, но это опять-таки один заряд против пяти врагов.
Крохотная надежда была лишь на рукопашный бой. Пику с собой Африкан не взял, однако сабля была при нем, и уж ее с томагавком не сравнить. Лишь бы сойтись вплотную, а там посмотрим, чья возьмет!
Кюхля даже раскрыл от удивления рот, увидев, как казак решительно послал скакуна не прочь от налетчиков, а, наоборот, к ним.
Индейцы тоже явно не ожидали этого. Более того, они явно не видели раньше казака в рубке. Иначе не пытались бы с восторженным воем атаковать его холодным оружием.
Победа вблизи ценилась у индейцев гораздо больше победы на расстоянии. Такой шанс заработать ку упускать никому не хотелось, и луки сменились копьями и томагавками. Напрасно.
Владеющий пикой как минимум знает несколько приемов против нее. Да и индейцы работали этим оружием не так ловко, как ставшие тешасцами донцы.
Африкан с налета отбил одно копье, пронырнул под другим, попутно полоснув саблей его владельца. Несильно, настоящий удар нанести не получилось, и противник был только ранен.
Разворот. Всадники сошлись опять. Теперь уже не на полном скаку, соответственно, и времени на схватку прибавилось.
Один из индейцев свалился с разрубленной грудью, и смерть его заставила остальных держаться подальше от грозного противника.
Заработать почет хочет каждый, но если сразу видно, что вместо него получишь лишь смерть, приходится немного отступить от правил.
Пенсне все болталось на шнурке, с влажными стеклами, непротертое, бесполезное. Без него Кюхельбекер видел происходящее, словно сквозь толщу воды. Какие-то тени мелькали, сходились, расходились, и лишь по белеющей рубахе можно было признать среди них казака.
Не взяв казака в рукопашной, индейцы вновь поменяли тактику. Точнее – вернулись к старой. Один из налетчиков не выдержал, схватился за лук, и стрела почти в упор ударила Африкана в спину. Она так и осталась торчать, но этого индейцу показалось мало, и он выстрелил вновь. Затем – еще и еще.
Лишь теперь, когда Африкан каким-то чудом еще удерживался в седле, еще один индеец подскочил вплотную и взмахнул томагавком…
– А-хе!
Неведомым чувством Кюхля понял, что остался один и теперь наступил его черед. О бегстве он просто не подумал. Раз индейцы повернули к нему, надо было сопротивляться, и Вильгельм выхватил из кармана длинноствольный пистолет, взвел курок и прицелился в первого из подъезжающих всадников.
Сухой щелчок. Порох на полке промок, и уже неважно, был ли он дальше сухим или нет.
Лишь теперь Кюхля не на шутку испугался, но было уже поздно. Индеец подскочил и резко махнул рукой.
Томагавк ударил Кюхлю прямо в голову тыльной частью. Мир перед глазами вспыхнул, распался, а дальше наступила спасительная тьма.
– Берем и уходим! – воскликнул Черный Медведь, кивая на упавшее с лошади тело в мокром сюртуке. – Оружие подберите. Скорее! Нас в лагере ждут!
Конечно, не только оружие. Коней забрали тоже. Имущество путешественников оставалось в притороченных к седлам вьюках. Даже собирать ничего не пришлось.