Сложный выбор.

Холод он почувствовал еще на трапе. Воздух был неподвижен, даже прежний легкий ветерок затих с приходом темноты, и комендант решил — показалось. И снова ощутил его, уже войдя в башню, хотя на нижнем уровне уж точно не было ни ветра, ни даже сквозняка из бойниц. Здесь хранился «дежурный» запас пороха, и комендант лично следил за тем, чтобы все щели оказались тщательно проконопачены. Но холодные иголки впивались в бок и плечо, словно бы Ленок нагой стоял на горной вершине, под хлещущими ударами ледяного, до костей пронизывающего ветра.

Комендант зябко дернул плечом — и схватился за револьвер, когда за его спиной кто-то злобно хихикнул.

— Похоже, Ангел Смерти решил поручкатъся с тобой.

Вспыхнувший на миг огонёк высветил лицо говорившего: бледная кожа, тонкие черты — даже нитка старого шрама не уродовала, а лишь оттеняла то, что принято именовать «хрупкой красотой». Оно могло бы принадлежать безусому юнцу — но сотник «серых следопытов», легендарный «Белый Волк», единственный, кто сумел вывести свой поредевший отряд из недавней кровавой бойни, был кем угодно, но уж точно не простым подростком.

— Ты рехнулся, Дзирт? — испуг прошел, вместо него, как водится, наружу вылезла злость. — Курить здесь? Один твой чих, и половина форта взлетит на воздух!

— Так может, мне чихнуть? — насмешливо спросил Дзирт. — И пусть огонь решит все проблемы. Быстро и чисто, без лишних страданий. Не самый плохой выбор из тех, что дает судьба. Ты ведь думал и над ним, не так ли?

— С чего ты взял?

— С того, — встав и подойдя почти вплотную к Леноку, прошептал сотник, — что на складе возле вскрытой бочки лежит наготове фитиль и огниво.

— Это, — горло сдавило, комендант, не окончив фразы, зашелся в приступе сухого кашля, — на крайний случай. Только если орки прорвутся за стены.

— А если штурма не будет?

Сотник был вторым, с кем комендант собирался поговорить, ведь его боевой опыт еще ценнее книжных знаний мичмана. Но сейчас Ленок с трудом удерживал желание уйти прочь, хлопнув дверью — пока закипающее раздражение не выплеснулось уже целиком, горячей волной гнева. Словно бы кто-то нашептывал: брось, о чём тебе говорить с этим нелюдем!

— Ты знаешь об этих дикарях в сто раз больше меня. Вот и скажи: если шхуна улетит, орки сунутся к нам на огонёк или будут ждать, пока мы передохнем тут от жажды?

— Хороший вопрос, — сотник вновь отступил назад и взмахнул плащом, поудобнее устраиваясь среди ящиков и тюков. — Сядь. Начнем с того, что Амрагха не такой уж дикарь. Он, если помнишь, дослужился до рисальдара в «помощниках»... пока один очень гордый, но не слишком умный офицер не приказал выпороть его перед строем.

— Если ты собрался пересказывать всю историю мира со Дня Творения, — садясь на колченогий табурет, буркнул комендант, — я зайду в другой раз.

— Вечно вы, люди, куда-то торопитесь, — Дзирт пыхнул дымным облачком. — Ну ладно. Амрагха пойдет на штурм. Его собственные воины вымуштрованы не хуже чем орки Сингха, они могли бы сидеть здесь и месяц, и два. Но собранная им орда — что кофе, передержишь на огне, и все эти мелкие вожди перегрызутся между собой и начнут разбегаться... как раз к моменту прибытия карательной экспедиции. Одной лишь силой их не удержишь, не тот народ. С ними нужно умело сочетать кнут и пряник, а это значит — города на побережье.

— Да, верно, — Ленок вспомнил слова предателя, сказанные, казалось, вечность назад, — они хотят пройти через перевалы.

Холодная дрожь прошла, теперь его бросило в жар. Ленок даже начал расстегивать верхние пуговицы мундира, плотное сукно сейчас казалось раскалившейся на солнце стальной кирасой.

— Орк, сбросивший бледношкурых в Закатное Море, — наставительно произнес Дзирт, — вполне сможет оставаться вождем вождей и после войны. К тому же, — добавил он, — мало кто поверит, что люди не захотят вернуться и отомстить. Амрагха пойдет на штурм, но сделает это умно, по правилам: проломит ядрами стены, а затем пошлёт вперед тех, кто нужен ему меньше всего. И тогда мы прихватим за собой пару сотен... если повезет.

— У тебя есть, что предложить на этот счет?

Сотник словно бы ждал этого вопроса — отложив трубку, он наклонил голову, снимая 4что-то с шеи. Кулон на цепочке... нет, вглядевшись, понял комендант, маленький флакон с плотно притёртой пробкой. Он словно бы светился изнутри неприятным, зеленовато-гнилушечным светом.

— И что это?

— Это, — Дзирт приподнял цепочку еще выше, и зеленоватый флакон закачался, словно крохотный маятник, — яд. Чума. Смерть. Для всех.

— Не маловато? — вслух усомнился Ленок, хотя внутренне он поверил Белому Волку почти сразу, не умом — сердцем. Слишком уж обыденно-скучным тоном говорил Дзирт.

— Ты же знаешь, я человек лишь наполовину, — Дзирт, повернув голову, продемонстрировал коменданту левое ухо — явно длиннее обычного. — А эльфки... делают своим непутевым детям очень странные подарки. Достаточно лишь капли за пару часов перед раздачей воды. Орки — звери осторожные, а их шаманы неплохие знахари, но такого, уверен, они не ждут.

Да уж, подумал комендант, в этом он точно прав. Даже те, кого мы называем дикарями, не ждут подобного коварства. Использовать смерть собственных детей... от одной этой мысли коменданту захотелось осенить себя кольцом Единого. Есть вещи, которые делать нельзя... просто нельзя, какие бы оправдания ты себе не придумывал. Вслух он этого, разумеется, не сказал, но и тишина была достаточно красноречива.

— Святая простотa, воистину, — так и не дождавшись ответа от коменданта, сказал Дзирт. — Даже не боишься подставлять мне спину.

— А что, должен был?

Сотник следопытов расхохотался — искренне, от души.

— Проснись, комендант, протри глаза. Я — метис, нелюдь, проклятое отродье. Любой другой офицер давно бы заковал меня в кандалы... по уши. Не дожидаясь, пока я вылью свое зелье в колодец, вскрою глотки команде шхуны и улечу прочь. Моим прозвищем, — голос его упал до шёпота, — орки пугают детей, комендант, а такую репутацию у них заслужить совсем не просто.

Он похож на пьяного, подумал комендант, точно бы счел его пьяным, не будь это совершенно невозможно. Запасы спиртного в форте кончились три месяца назад, транспорт с казенным вином не пришёл, потому что фургоны пошли в обоз экспедиции генерала Несса.

— Выбор за тобой, Ленок, — сотник вновь качнул флаконом и наклонил голову, с любопытством разглядывая зеленоватую смерть — словно котёнок, перед носом у которого пляшет погремушка на конце бечёвки. — Ты знаешь расклад. Форт обречён, он станет нашей могилой, вопрос лишь в цене. Прихватим ли мы за собой пару сотен орков или почти всю орду — вопрос, достойный героя пьесы Меннерса. Одно твое слово — и еще трижды семь поколений орков будут вспоминать Чумную крепость.

— Звучит заманчиво... — комендант встал — прямо, расправив плечи, словно на смотре, — и, не глядя на сотника, принялся застегивать мундир. — Но я надеялся, что ты предложишь мне другой выбор. Жизнь, а не смерть тех, за кого я в ответе.

— Ах, ты надеялся? — сотник вдруг бешено мотнул головой. — Да что ты знаешь... ты... где вы все, такие правильные, были три дня назад, когда я выбирал, кому остаться в арьергарде?! Семеро... каждый был мне ближе, чем брат, мы ели с одного ножа и укрывались одним плащом... не вызвались сами, не вытянули жребий, а просто я приказал — и они остались. А ты... ступай и делай свой выбор, комендант!

* * *

— Офицер...

Двор был освещен лишь парой факелов на башнях, в полумраке черты лица были неразличимы. Ленок видел лишь смутный абрис лица, но по голосу решил, что беженка еще совсем юна. Восемнадцать, а то и меньше. Скорее всего, одна из «невест на продажу», глупая девчонка, понадеявшаяся найти счастье за океаном.

— ...мой малыш... он все никак не может уснуть, он все время плачет...