Сложный выбор.

Аннотация

Произведение входит в цикл «Никакой магии».

Больше всего на свете Леноку хотелось уснуть. Не лёжа — кровать или даже просто брошенная на пол шинель выглядели сейчас несбыточной мечтой. А хотя бы сидя, подперев кулаками разом потяжелевшую голову. Даже глаза можно не закрывать — пусть думают, что комендант погружен в размышления.

Нет, оборвал он сам себя, нельзя. Ты же офицер, чтоб тебя демоны с луны утащили, ты обязать быть примером. Слишком уж много взглядов направлено сейчас на тебя. Так, что лучше бы и впрямь демоны утащили — лишь бы не чувствовать их: горечь потерь, ярость отчаяния и безумную надежду на чудо.

Только вот чуда не будет. Чудеса бывают лишь в сказках, а в жизни — здесь чудом будет, если удастся просто подремать, упершись затылком в скользкие бревна. Если очень повезет.

Не повезло. Тяжелое топанье сапог он скорее ощутил, чем услышал сквозь детский плач, ругань и многоголосое бормотание. Спутать их можно было разве что с поступью боевого голема — но единственный в форте голем давным-давно ржавел под навесом у склада. Надо бы хоть обернуться... но силы кончились, все, до дна.

— Как ваша рука, хавильдар Сингх?

— Доктор сказал — ничего страшного, сэр. — Тролль остановился в двух шагах, к привычно-знакомому запаху пота и ружейной смазки мешался резкий запах лекарственной мази. — Я и одной левой одолею любого, сэр.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, хавильдар. — Ленок был вполне искренен, зная, как тролль управляется с палашом. — Ваш отряд уже получил продукты для ужина?

— Да, сэр, с этим тоже все в порядке. Более чем... учитывая обстоятельства.

— Учитывая обстоятельства, — Ленок попытался улыбнуться и тут же пожалел об этом, пересохшие губы отозвались резкой, колющей болью, — нам нет смысла экономить продовольствие. Это было бы... глупо.

Запаса еды должно было бы хватить на полтора месяца. Срок более чем достаточный, учитывая, что «укрепление пятого класса» и не рассчитано на долгую осаду — склад, лазарет, часовня и частокол вокруг, крытая дёрном казарма — вместе это все лишь один из узелков сети, накрывшей западный край Вечных Лесов. Передовой рубеж давно уже перенесли вперед, а здесь лишь учебная когорта и выздоравливающие. Офицеру остается лишь смотреть сквозь пальцы на самогон, что меняют унтера в соседней деревне, копаться в огороде и выть от скуки, потому что не происходит ровным счетом ни-че-го. Даже когда прибывший из метрополии генерал собирает по всей провинции «подающих надежды» офицеров в очередную экспедицию, чуда не происходит, никто не вспоминает про тебя. А потом вдруг оказывается, что полуголые дикари вырезали отряд генерала подчистую, затем, словно спелые орехи, перещелкали форты на передовом рубеже. И твое «укрепление» оказывается единственным по эту сторону Хребта, где поселенцы могут укрыться от подступавшей орды.

Сейчас у него в гарнизоне было сто двадцать два бойца, включая сюда «серых следопытов» сотника Дзирта и когорту «помощников» хавильдара Сингха. К этому числу можно было добавить полтора десятка матросов летающей шхуны... и поселенцев. В основном — женщин и детей. Никто не знал, сколько их успело добежать до ворот — сержант, которому Ленок поручил вести учёт проходящих, был убит вчера вечером, пачка листков насквозь пропиталась кровью. Восемь сотен, девять или целая тысяча? Не важно.

Действительно важным сейчас был дощатый купол у западной стены, у которого застыли сразу четыре фигуры в белых мундирах.

— Никому! — приказал комендант, — даже не думайте! Как бы ни просили, что б ни сулили за один глоток, за каплю! Стоит вам дрогнуть — и толпа лишится остатков разума от одного лишь запаха влаги, ни штык и ни пули уже не остановят их... пока колодец не заполнится мертвецами.

Нет воды и нет сил — даже молить Единого ниспослать дождь.

— Сэр...

Хавильдар, оказывается, еще стоял рядом, с удивлением обнаружил комендант — и понял, что с момента последней его фразы не прошло и минуты.

— Что-то еще, Сингх?

— Просто... — тролль замялся, и Ленок с изумлением понял, что хавильдар смущён — событие, достойное занесения в летописи наравне с двойным лунным затмением, — ...хотел поблагодарить вас, капитан. За то, что поверили нам. Мы ведь не глухие, сэр.

Еще бы, подумал комендант, когда «депутация» требовала отобрать у «проклятых нелюдей» оружие, ор стоял такой, что и глухой бы услышал.

— Вопросами веры ведает отец Браун. Я всего лишь исполняю свои обязанности. Вы — мои солдаты, я — ваш офицер.

Это была правда... но не вся правда. Ленок и без всяких «депутаций» не очень-то верил в надежность якобы прирученных дикарей. Но сейчас четыре десятка ружей не значили практически ничего.

— Многие другие офицеры поступили бы иначе. — Упрямо мотнул головой Сингх. — Но не вы. — Тролль выпрямился, заученно щелкнул каблуками. — Мы тоже умеем ценить доверие, командир. Ваша судьба — наша судьба.

Интересно, подумал комендант, глядя на широкую спину марширующего прочь тролля, Сингх и в самом деле настолько уверен в своих орках? Или просто гордость потомственного воина не позволяет ему допустить и тени сомнения? Сам Ленок был всего лишь третьим сыном деревенского священника и никогда особо не мечтал о военной карьере. Но в Арании мало дорог для тех, кто обделен судьбой по части денег и знатных родичей — и Пограничный Легион еще не самый худший выбор. Здесь топоры дикарей и болезни неплохо расчищают карьерные ступеньки.

А теперь он сам станет очередной ступенькой для кого-то.

Дальше мысль не пошла, растворяясь в сонной усталости, словно дымок из погасшей трубки. Заснуть бы... но что-то мешало, в ставший уже привычным людской шум вмешалось что-то новое, чужое — Ленок не осознал это, а ощутил, как опытный дирижер ловит малейшую фальшь в слаженной работе десятков инструментов оркестра. Но, по крайней мере, это был не начавшийся штурм... а значит, можно не вставать. Вот бы еще и обошлись без него — но нет, понял комендант, увидев, как продирается сквозь толпу сержант Уткинс. Не обойдутся.

— Сэр, — вид у сержанта был еще тот: мундир полурасстегнут, одна нижняя пуговица оторвана напрочь, вторая болтается на паре ниток, шапка уехала на затылок, — докладываю...

— Застегните мундир, как положено, сержант! — оборвал его Ленок.

— Виноват, сэр. — Сержант несколькими судорожными движениями привел мундир в чуть более пристойный вид. — Там... к воротам вышел парламентер, сэр!

— Парламентер?

— Так точно, сэр, — подтвердил сержант. — И это не орк, а человек... по крайней мере, был им, сэр.

— Вот как.

Это было нечто совершенно новое. До сих пор Ленок искренне полагал, что единственный доступный оркам способ ведения переговоров — это швыряние во врага отрубленными головами.

— Что ж, впустите этого... парламентера.

— Сэр, не думаю, — Уткинс бросил короткий взгляд на толпу за спиной, — что это стоит делать. Если эти его увидят... видите ли, сэр, он раскрашен.

— Ах, вот оно что... — комендант вздохнул. Уткинс был прав, если беженцы во дворе увидят посланца, жить он будет не больше пары вдохов. И любой, кто встанет между ним и толпой, протянет не дольше. Придется все-таки встать и дойти до ворот.

У оркских воинов татуировки были подчас настоящим произведением искусства — сложнейший орнамент, почти не тускнеющие от времени краски... зато и настоящим знатокам «символьной речи» хватало взгляда, чтобы оценить подвиги бывалых воинов. Разумеется, с людьми никто не возился столь же тщательно — орел-падальщик раскидывал крылья на плечах и груди небрежно-размашисто, зловещим красным пунктиром воспаленной плоти.

Ленок превосходно знал, как можно заслужить такую раскраску. Обряд «посвящения» был несложен: «всего лишь» вскрыть грудную клетку еще живого врага, голыми руками вырвать еще живое, содрогающееся сердце и пожрать его. Своим подросткам оркский обычай разрешал заменять врага на зверя. Но пленный должен был показать дикарям, что перешел на их сторону весь, до конца — ценой жизни своего боевого товарища. Или тех, кого должен был защитить. Женщины, старика, ребенка...