Змей подколодный

Но, попавши в плен, заниматься самобичеванием бессмысленно и несвоевременно. Поэтому сыщик приподнял ресницы и попытался оценить положение. Где он находится — это раз. Есть ли у него компания — это два. Сколько отсюда выходов — это три… На счёте "четыре" сыщик уразумел, что прикован цепями к стене, покрылся холодным потом и сбился со счёта.

Стена обреталась в некоем пространстве, и пространство это понятия не имело о привычных законах природы. Наличествовали в пространстве странные предметы, в других условиях, очевидно, имевшие быть заурядной кабинетной мебелью. Грани предметов мерцали ядовитою зеленью. Над предметами мерно и косо качался маятник, уходя стержнем в никуда. С оптикой дело обстояло ещё хуже: словно в негатив попал. Или на планету под лучами чёрного солнца — только самой планеты видно не было. Чёрный свет заливал пространство кромешной темнотой, и в темноте висела обстановка профессорского кабинета с единственной стеной неизвестных размеров.

По чёрной-чёрной дороге к чёрной-чёрной стене ехала чёрная-чёрная машина, в чёрной-чёрной машине сидели чёрные-чёрные люди, замышляя чёрные-чёрные дела… И у чёрной-чёрной стены вылез из чёрной-чёрной машины чёрный-чёрный человек и сожрал маленького глупенького сыщика чёрными-чёрными зубами.

"Вот теперь я попал, — подумал сыщик. — Вот это я попал! Вот вам, сопливым детективам, край мира — чем не он?.. Без паники, только без паники. Фёдор Аркадьевич, дорогой, любимый, вытащите меня отсюда, я с вашим талисманом спать буду, и есть, и в туалет ходить, и… Мама, мамочка моя!!!"

Не потеряв ни секунды на дальнейшую оценку ситуации, сыщик раскрыл рот и повторил эксперимент, проведённый в Блюде. Акустика на краю мира оказалась даже круче, чем в старикашкином доме: имя Никитиного куратора понеслось во все стороны, отдалось эхом от камней за спиною и ударило в диск маятника. Маятник замер, отчётливо скрипнул и закачался снова, а голос сыщика бесследно сгинул во тьме. Вместе с экспериментом.

— Очнулись, Никита Александрович?

Один из предметов обстановки сдвинулся с места, развернулся и замер перед сыщиком, принявши облик обычного мягкого кресла. В кресле, нога на ногу, сидел чёрный-чёрный человек.

Без маски — и совершенно незнакомый на лицо. Без перчаток — по локоть обнажённые руки сплошь покрыты татуировкой. Без плаща — на тёмной футболке увлечённо выкусывал себе между когтями милашка-дракон, кося на сыщика живым светящимся глазом. Без плаща, без перчаток, без маски перед Никитой сидел враг его клиентов — в личине, но, несомненно, собственною персоной.

Тот, с кем встречалась за Дворцом пионеров Ольга.

Начальник мерзкого старикашки из Блюда.

Потенциальная жертва капкана господина Демурова и объект охоты великого сыщика.

Коллега гимназийских магов, который по долгу службы не посмеет обидеть всерьёз.

Свой, родной и нестрашный, хоть и сволочь.

Свой, родной и нестрашный смотрел на сыщика в упор и крутил в пальцах тонкую оперённую палочку. Дротик для игры в "дартс".

— Слышу, что очнулись… Оп-с!

Он метнул дротик, и Никита зажмурился. Дротик без труда воткнулся в камень и завибрировал, щекоча пёрышком ухо.

— Страшно? — участливо спросил враг. — Как у вас с контролем мочевого пузыря? Вижу, вижу, что отлично… Вы просто чудо какое-то, дорогой мой! Хоть мы с вами и супротивники, не могу не отдать должное! Оп-с!

Второй дротик задрожал около шеи — и задел.

— Скотина, — сказал сыщик.

— Хвала богам! — весело сказал враг. — Я уж начал думать, что изловил какого-то зомби! Вот только дерзить не советую. Я, знаете ли, с большим трудом удерживаю естественное желание использовать ваше горло в качестве центра мишени. Да и кричать не стоит. Толку не будет, а с нервами у меня погано. Рука вот дрогнет… Оп-с!

Дротик подлетел к лицу — очень неторопливо — черканул по виску и завис в воздухе. По щеке поползло горячее и мокрое.

— Оу! — сказал враг. — В семёрочку!

"На испуг берёте, гражданин подследственный?! А я вот вам подыграю — и глянем, что будет…"

— Не надо, — сказал сыщик, шмыгая носом. — Вы меня, наверное, с кем-то спутали, — сказал он, всхлипывая. — Вы тот волк, да? Отпустите меня, пожалуйста, я же вам ничего не сделал!

И Никита разревелся — сказать честно, без труда. Раз плюнуть было разреветься в такой ситуации.

— Достаточно, — сказал враг спустя пару минут. — Хватит, говорю! Я удовлетворён вашим фарисейским раскаянием. Вы меня слышите, или стрелочку метнуть?

— Не надо… Отвяжите меня, пожалуйста.

— Даже не знаю, — с сомнением сказал враг. — Так вы хорошо висите, просто душа радуется. А что, руки затекли?

— Ужасно, — сказал сыщик сквозь слёзы. — Отвяжите, я же не убегу!

— Да я бы не удивился, — сказал враг. — С вашими-то способностями…

Неведомая сила крутанула сыщика в воздухе и шмякнула в кресло, а враг уселся на подлокотник — но не как Демуров минувшим вечером, а поставивши ногу на сидение и лишив тем сыщика возможности подняться.

— Вы меня украли, да? — спросил Никита, опомнившись. — Вам выкуп нужен? Я учусь в гимназии, и за меня обязательно заплатят, если вы меня не обидите. Понимаете, мои учителя…

— Это вы со страху чушь несёте или за дурака меня держите? — осведомился враг.

— Да что вы! Конечно, страшно…

— Ой ли, Никита Александрович? Оставьте уж роль дитяти неразумного. Я ведь с вами беседую единственно из искреннего уважения, можете себе представить? Вы за мной шпионите чуть не месяц, а на глаза попались благодаря случайному стечению обстоятельств. Даже зная, какие таланты пестуются в стенах вашей альма-матер, я готов рукоплескать! Браво, господин гимназист! Далеко пойдёте!

— Спасибо, — сказал сыщик. — Мне уже говорили.

— Я наблюдал за вами в доме моего старого сослуживца и по сию пору не могу придти в себя от восхищения. Немыслимое для вашего возраста самообладание! Конечно, следовало отправить вас домой в первый же час. Но мною владело любопытство.

— Сослуживец — это тот… дедушка? — спросил сыщик. — А где вы с ним служили? Мой куратор вот с ним тоже…

— Дела давно минувших дней, — сказал враг. — Преданья старины суровой. Твёрдость принципов, дружба на века, ясность пути… Что уж там теперь!..

Он махнул рукой и соскочил с подлокотника.

— Выпить хотите?

— Водички, — сказал сыщик, поджав под себя ноги и не отводя глаз от ботинок врага. Ботинки легко ступали по чёрной пустоте; далеко под ними мерцали зелёненькие точечки — а может, отражались в зеркальном полу подсвеченные абрисы мебели. В любом случае ходить по этому полу желания не возникало. Очень качественная иллюзия — если иллюзия! — бездны. А уж цепи с браслетами-наручниками иллюзией точно не были. Пыточная камера в средневековом подземелье…

"Его бы, гада, так подвесить! Интересно, коллеги-то про такие его замашки знают? А ведь вряд ли знают! И если я отсюда не выйду — то никогда не узнают, — понял Никита и покрылся холодным потом вторично. — Получается, что не выйду, — зачем ему так рисковать?! Да нет, не может быть! Память сотрёт мне — и всех делов…"

— Что-то вы в лице переменились, — сказал враг, не оборачиваясь. — Дурные мысли? Умоляю, дорогой мой, только не пытайтесь меня покинуть! До таких подвигов вы ещё не доросли. А последствия могут выйти самые неприятные. При всём моём к вам уважении.

Сыщик осторожно перегнулся через подлокотник, разглядывая бездну. Покинуть — ха! Однако его тут высоко ставят! Хоть убейте — ну нету же пола!

Зазвенело стекло и полилась, булькая, жидкость. Враг вернулся к креслу, подал пленнику узкий стакан и приподнял второй:

— Ваше здоровье, Никита Александрович.

Сыщик понюхал предложенное: кажется, вино.

— Спасибо, — сказал он. — Но лучше бы воды. Или кофе.

— Желание гостя — закон, — согласился враг, и Никитин стакан мгновенно стал горячим. — С сахаром?

— Если можно.

— Вам, кажется, мой дизайн не по вкусу? — спросил враг. Он стоял, опершись локтем на воздух, в расслабленной позе: неспешный разговор во время фуршета. Сыщик присмотрелся поверх стакана: ни фига не на воздух. Полка какая-то, что ли… Момент, кстати, прямо на заказ: ногой в пах, стаканом по башке — и, небрежно поигрывая непригодившимся пистолетом, покинуть завоёванную территорию, пренебрегая трофеями, но собравши улики… Ага.