Змей подколодный

— Почему бы и нет, — мрачно сказал сыщик. — Я талантливый.

— Не в меру даже. Хотелось бы сохранить ваши таланты в гимназии — вкупе с их носителем. Я предоставлю вам самостоятельность, Никита, — и даже поработаю швейцаром сегодняшней ночью. Но на определённых условиях.

Спустя некоторое время наш сыщик следовал за клиентами, предаваясь по дороге нелёгким раздумьям.

Было совершенно ясно, что куратор не хотел ни напугать его, ни обидеть. Зарвавшегося сыщика поставили на место — это было далеко не приятно, но, в общем, справедливо. Переживём. А вот навязанная защита чрезвычайно сковывала необходимую свободу действий, сводя всю детективную работу к банальной филёрской слежке.

Опускаться до филёрства? Не говоря уж об интересах клиентов!

И на этой мысли (правду сказать, никоим образом не имевшей отношения к действительности) Никитины сомнения благополучно улеглись. Дойдя до стадиона, он снял с рубашки прицепленный куратором талисманчик и бережно поместил его на веточку приметного кустика.

Excuse me [24], уважаемый партнёр, — за наши хитрости, за наши амбиции… За ваше швейцарство…

2

При свете дня салон госпожи Элис несомненно выглядел сказочной женскою мечтою и долженствовал вызывать у мужчин и героев оскомину пополам со смертной скукой. Шляпочки, креслица, канареечки и прочие рюшечки.

Но была ночь.

Временный хозяин салона включил свет привычным щелчком пальцев и некоторое время любовался представшей картиной. Знакомой до мелочей — но почему не позволить себе всплеск приятных эмоций? Не оценить в очередной раз своеобразный вкус и недюжинный талант одной из лучших своих женщин? Лизанька по праву заслуживала искреннего восхищения и бурных аплодисментов — и как ведьма, и как дизайнер.

"Элис, — поправил себя враг, усаживаясь в кресло и надевая между делом личину. — Элис, ирония в данном случае никак не уместна…"

Ночной вариант салона полностью соответствовал личным запросам и характеру хозяйки; никаких иных целей госпожа Элис не преследовала. Тем не менее, на поздних клиентов сей антураж производил впечатление странное — не сказать, кошмарное! — а бывало, и не на шутку шокировал. Виною этому была отнюдь не магия, но с умом устроенное освещение.

Свет выливался сиреневыми струйками из-под век гипсовых женских головок, висевших по углам комнаты. Свет растекался по комнате, заставляя вещи и мебель отбрасывать чужие и жутковатые тени. Тени скрюченных пальцев и загнутых когтей, тени надломленных крыльев и разрубленных тел, тени, казалось, выдавали истинную сущность вещей — монстров и демонов, прикинувшихся невинными безделушками.

В гипсовых головках скрывались уродливые маски, и нарочито дурною шуткой выглядели нахлобученные на них цилиндры. Подлокотники кресел щетинились изогнутыми ядовитыми шипами. За стёклами шкафов таились бездны, набитые адскими причиндалами. Тут и там спали канарейки, сквозь перья которых продиралась наружу чешуя колдунских сов — железных, безжалостных убийц.

Враг цокнул языком, склоняя голову перед глубинами женской души, и поклялся себе завтра же навестить хозяйку салона и выразить ей свои восторги: самым простым, самым извечным мужским способом. Да и соскучился, чего греха таить…

— Доброй ночи, мадам! — сказал с порога один из ожидаемых гостей. — Простите нам столь позднее вторжение, но меня уверили в существовании договорённости, и…

Тут гость замолчал, потрясённый и завороженный обстановкой салона. Гость готовился к рюшечкам — или уж к шандалам с черепами. Предполагал он и крючконосую старуху у закопченного котла — или уж черноволосую вамп с колодою Таро. Впрочем, ни ёжик волос, ни хрупкая фигура, ни свежее девичье личико не ввели гостя в заблуждение: этаженщина ни в коем случае не могла быть юной и беззащитной пленницей поселившихся в салоне чудовищ. Обалденная женщина! Гость цокнул языком (в точности как враг, только что мысленно) и низко поклонился.

— Доброй ночи, госпожа Элис! — сказала вторая гостья. По сторонам она едва взгляд кинула, ни на грош не удивившись переменам, и тут же потупилась в ожидании выговора. Вот нарушение конфиденциальности её чертовски волновало, а тени — ну что тени! Не в шахматный кружок пришла записываться. "Ах ты ведьма!" — подумал враг, обращая на гостью укоризненный взор.

— Что, мадемуазель, язычок не сумели прикусить? — спросил он. — Говорила мне бабушка, что добрые дела дурно кончаются!

— Мадемуазель не виновата! — сказал гость. — Ей не удалось от меня отделаться. Войдите в моё положение, мадам! Не мог же я отпустить её ночью, одну, бог весть куда!

— Госпожа Элис, простите меня! — сказала мадемуазель и пихнула товарища локтем в бок. — Я взяла на себя смелость привести своего друга. У нас общие проблемы, и если бы вы согласились дать несколько уроков нам обоим…

— Я из-за вас патента лишусь, барышня! — с чувством сказал враг. Образ Лизаньки трудов ему не доставлял: очень уж нравился. — Разъярённые учителя вам на пятки не наступают, часом?

— Ну что вы, мадам! — сказала девочка. — Уверяю вас, у меня хватило ума не хвастать нашим знакомством! Я никому больше и словечка не сказала!

— Наши учителя явятся сюда только в случае непосредственной опасности, — сказал мальчик.

— Это угроза, юноша? — осведомился враг.

— Ну что вы, мадам!

— Присаживайтесь, господа гимназисты, — сказал враг, указывая на плывущий тенями диванчик.

Гости глянули на диванчик с плохо скрытым ужасом и нехотя воспользовались приглашением. "Неужто испуганы? — удивился враг и вдруг понял: — Суббота! Ах, бедолаги!" Сдержав усмешку, он вскочил с кресла, уселся перед гостями на пол и, памятуя о Лизанькиных пристрастиях, скрутил ноги в немыслимый узел.

— Как шляпка, мадемуазель?

— Великолепно, благодарю вас! Мне подогнали ленты, и я просто в восторге!

— Оу, — сказал враг. — Не иначе моя бывшая подружка помогла?

— Кто-кто? Вы имеете в виду мадам Окстри?

— Кора Окстри, — покивал враг. — Когда-то мы работали в паре.

Утверждение сие, заметим, было чистой правдой — обалденная госпожа Элис (настоящая) и великолепная гимназийская лингвистка были подругами, что называется, со школьной скамьи. Развела подруг не судьба, а убеждения: дело житейское!

— Она тоже делает шляпы? — удивилась девочка.

— Шляпы!.. — сказал враг и захихикал, выйдя на минуточку из образа. Шляпы! Кора Окстри — и шляпный салончик! Ках ме!.. — Нет, милая барышня, я совершенно иную работу имела в виду!

— Госпожа имела в виду некие магические дела, — сказал мальчик. — Я правильно понял?

— Правильно, юноша. Ваша преподавательница — ведьма весьма высокой квалификации. Но каждому своё, мои дорогие! Нетрудно догадаться, что этот салон — не более чем прикрытие, — пояснил враг (и здесь не солгал). — Сосуществовать в одном городе с гимназийскими магами, не имея законного бизнеса, — дело затруднительное и неблагодарное.

— А вы, наверное, не только с нашими преподавателями знакомы? — немедленно спросил мальчик. — Может быть…

— Не может, — отрезал враг. — Полагаю, мадемуазель объяснила вам, что ни приватных бесед, ни магической помощи вы здесь не получите. Мне неприятности ни к чему. Не заставляйте меня сокрушаться о минуте слабости.

— То есть? — удивился мальчик.

— Я имела неосторожность посочувствовать вашей девушке, — пояснил враг. — Женское сердце так податливо! Я намерена выполнить обещание — на обусловленных кондициях, разумеется.

Мальчик приподнял бровь, явно усомнившись в податливости женского сердца.

— Вы говорите об оплате?

— В первую очередь. Мои уроки встанут вам дорого — точнее, не совсем вам! — мечтательно сказал враг. — Вы даже не представляете себе, сколь приятен мне будет ручеёк, текущий из гимназийского бюджета!..

— Госпожа подразумевает деньги? — уточнил мальчик.