Сама невинность

– Мы снова будем получать плату за эту комнату, что всегда прекрасно, и нам даже не придется платить за рекламу в газетах. Я думала, ты обрадуешься, дорогая. Ты всегда так переживаешь по поводу наших финансов. И тебе не придётся терпеть общество своей матери двадцать четыре часа в сутки.

– Да, но…

– Мистер Данбар будет жить в приличном месте, а у нас появится возможность приглядывать за ним и следить, чтобы никто не попытался снова убить его.

– Да, тётушка, но он думает, что именно один из нас пытается убить его, – воскликнула она, ухитрившись, наконец, высказать свою точку зрения. Она посмотрела на мужчину, сидящего напротив неё, вольготно откинувшись на спинку кресла, и слушающего их обсуждение. Он молчал, но выглядел весьма довольным собой. – Он верит, что один из нас убийца.

Тётушка взглянула на Софи со снисходительной улыбкой.

– Теперь мистер Данбар убедился, что никто из проживающих в этом доме не мог стрелять в него. Кроме того, для тебя это будет идеальная возможность выполнить свои обязательства и помочь инспектору выяснить, кто пытается его убить.

– Кто-то и правда пытается его убить! – воскликнула девушка в ответ. – Это серьёзно. Если детектив поселится у нас, мы подвергнемся опасности, – кажется, только сама Софи понимала, насколько верно было её утверждение.

Вайолет с беспокойством посмотрела на племянницу.

– Софи, ты начинаешь волноваться. Уверена, это оттого, что ты не выспалась. Дорогая, прими сегодня вечером немного валерианы, и ты будешь спать, как младенец.

– Тётушка, ты меня не слушаешь?! Слишком небезопасно позволять ему жить здесь.

– Не думаю, что тот, кто покушается на жизнь мистера Данбара, станет врываться в наш дом с этой целью, – Вайолет обернулась к детективу, который молчал, пока они обсуждали его. – А как вы считаете? Вы верите, что, если вы снимете здесь комнаты, то негодяй, пытавшийся убить вас, будет представлять для нас угрозу?

– Я сомневаюсь в этом, – ответил он. – Судя по сну вашей племянницы, нет оснований полагать, что этот человек как-то связан с вашим домом. И ему нет смысла вредить кому-нибудь из вас.

– Конечно же, вы не могли сказать ничего другого! – процедила Софи сквозь стиснутые зубы. – Это так эгоистично!

– Софи! – Вайолет повернулась и посмотрела на девушку. – Какое странное замечание! Что с тобой?

Уловив упрёк в голосе тётушки, Софи прикусила губу и замолчала.

– Вероятнее всего, – продолжил инспектор, – убийца попробует напасть на меня, когда я буду один. Возможно, снова воспользуется пистолетом, когда я буду в парке или в другом безлюдном месте. Люди, как все животные, не слишком оригинальны.

Вайолет кивнула.

– Значит, вы верите, что он предпримет ещё одну попытку?

– Да, мэм. Я думаю, что он снова попробует убить меня. Снова и снова, – он замолчал и выдержал драматическую паузу. – Он будет пытаться, пока не преуспеет в этом.

– Мы должны проследить, чтобы этого не случилось, инспектор. Злодей должен быть пойман и наказан. Если вы хотите, я попрошу Ханну подготовить для вас комнату. Вы можете жить у нас столько, сколько захотите. Надеюсь, плата в три гинеи[44] в неделю вас устроит?

Софи беспомощно смотрела на Вайолет; она знала, что, чтобы она ни сказала, это не помешает ужасной идее её тётушки воплотиться в жизнь. Она перевела взгляд на полицейского и увидела, что он тоже наблюдает за ней. Прячась под чёрными густыми ресницами, его глаза искрились весельем. Он потешался над ней. Это было унизительно. Он выглядел, как кот, объевшийся сметаны.

– Мой ангел-хранитель, – сказал он.

И ей совершенно не по-христиански захотелось швырнуть ему в голову ближайший горшок с орхидеями.

Глава 5

Мик покинул дом миссис Саммерстрит совершенно удовлетворённым. Всё получилось как нельзя лучше. Он вернулся в Скотленд-ярд и попросил Текера расспросить официанток в «Келли Кофе-хаус» и соседей Вайолет, Шелтонов. Пока сержант занимался этим делом, сам Мик закончил возиться с бумажками по двум другим делам, которые следовало закрыть, и поднялся в свой отремонтированный кабинет. Он хотел убедиться, что стены кабинета и, правда, не покрасили в желтовато-зеленый цвет. К его радости, они были такого же оттенка белого – даже скорее цвета яичной скорлупы – как и прежде.

Его следующим шагом было найти того кэбмена, который довёз Софи и её дворецкого до его дома прошлой ночью. И так как вчера Мику удалось запомнить номер кэба, ему не потребовалось затрачивать много времени на поиски. По словам кэбмена девушка и мужчина сели в его экипаж около дома в Мэйфере и попросили отвезти их к Скотленд-ярду, а потом по набережной к квартире инспектора. Кэбмен подтвердил, что они не заезжали в сады на набережной. И он мог поклясться, что по дороге к дому миссис Триббл ни один из его пассажиров не выходил из экипажа за исключением того момента, когда молодая леди зашла в здание Скотленд-ярда, чтобы узнать адрес Мика.

Во второй половине дня Мик встретился с сержантом Текером, который подтвердил, что с половины девятого до одиннадцати вечера вчерашнего дня Вайолет, Джозефина Этвуд и Гермиона Пибоди находились в обществе миссис Шелтон. Полковник провёл вечер вместе с мистером Шелтоном. Ни у одного из них не было возможности оказаться в садах на набережной королевы Виктории около половины десятого. Такой возможности не было и у мистера Дауэса. Мальчишка, работавший прошлым вечером в кафе, сообщил, что Дауэс пришел туда в восемь, а ушёл далеко за полночь.

Миссис Шелтон также рассказала Текеру, что вечером в доме находились две служанки. Дамы, присутствовавшие на собрании Общества, периодически видели их обеих – и горничную, и повариху – на протяжении всего вечера. И Мик не представлял себе, как кто-нибудь из них смог бы выскользнуть из дома, добраться до садов на набережной королевы Виктории, подкараулить и выстрелить в него, а затем вернуться в дом – и чтобы при этом его отсутствие осталось незамеченным.

Поговорив с Текером, Мик отправился домой, чтобы упаковать некоторые свои вещи. Не все, конечно, ведь он не собирался отказываться от этой квартиры. Однако сейчас проживание в доме Вайолет позволит ему разузнать всё об окружении Софи, а это был единственный способ выяснить, кто стрелял в него в парке прошлой ночью.

Инспектор прибыл в свой новый дом как раз к чаю.

Из своего опыта он знал, что мало кому доставляет удовольствие общение с полицейскими, и он успел уже привыкнуть к неприязни и непритю, с которыми ему приходилось сталкиваться во время расследования преступлений. Отношение же к инспектору полиции, переезжающему в этот дом, будет даже хуже. И когда дворецкий Вайолет второй раз за день открыл ему дверь, Мик Данбар был готов к тому, что его встретят ещё более неприветливо, чем утром, и он не был разочарован.

Вне всякого сомнения Альберту Гримстоку уже сообщили о новом жильце, и его приветствие было таким же ледяным, как и русская зима. Он посмотрел на Мика, затем оглядел два потёртых кожаных саквояжа на пороге и неодобрительно приподнял бровь.

– Ждите здесь, – сказал он и захлопнул дверь.

Через несколько минут входная дверь снова открылась, и дворецкий жестом пригласил Мика войти.

– Время чая, инспектор, – холодно проинформировал слуга, в хотите, чтобы вам сначала показали комнату, или предпочтёте присоединиться к другим постояльцам за чаем?

– Я предпочту чай, – ответил Мик.

Лицо Гримстока вытянулось ещё больше. Он сообщил инспектору, что его вещи будут должным образом доставлены в его новую комнату, принял от Мика фетровую шляпу и проводил в гостиную, где шесть человек угощались сэндвичами с помидорами и кремовыми пирожными и запивали их индийским чаем.

Софи стояла около камина. Сегодня на ней была белая блузка с длинными рукавами и синяя юбка в полоску; ее густые локоны были подняты наверх и закреплены двумя серебряными гребнями. Она выглядела сладкой и восхитительной, как птифур[45]. Но неприязненный взгляд, которым она встретила Мика, сказал ему, что с ним она совсем не будет приветливой. И сейчас он ещё больше утвердился в своём мнении, что девушка пытается защитить кого-то от его расследования. Но кого именно?

44

Гинея – золотая монета. Впервые отчеканена в 1663 г. из золота, привезённого из Гвинеи, — отсюда её название. В 1717 г. приравнена к 21 шиллингу, в 1817 г. заменена золотым совереном. С 1817 по 1971 гг. гинеей называлась сумма в 21 шиллинг; она применялась в качестве расчётной единицы.

45

Птифур – маленькое итальянское пирожное с кремом или взбитыми сливками, похож на наш эклер.