Бриллиант для короля

— Не сомневайся. Но ты забыл один пустячок... Симпатичную особу. Старушку родственницу Шарлотты, которая не поедет вместе с ней на свадьбу. Она суетлива, как мышь, и может послужить препятствием.

— Мышей ловят мышеловкой, а потом давят, — сообщил шевалье с такой жестокостью, что Адемар испугался.

— Ты же не будешь никого убивать? — совсем по-детски спросил он. — В этом доме, который теперь стал отчасти и моим, пролилось достаточно крови... И, признаюсь тебе откровенно, мне там очень хорошо жилось.

— Учтем на будущее. А старушку надо просто хорошенько связать, другого не понадобится. Ты случайно не знаешь, когда приедет твоя жена?

— Я думаю, что завтра или послезавтра. Она пробудет у герцогини две-три недели, не меньше.

— Но это же прекрасно! В таком случае можешь отправляться к своему портному!

Не без некоторого волнения — нельзя сказать, чтобы очень уж приятного, — Шарлотта подъезжала к Версалю. Она рассталась с ним при таких трагических обстоятельствах, что не могла не сохранить в душе горечи. Но там сейчас находилась герцогиня Елизавета, добрая и щедрая душа, встретившая ее с искренней радостью.

— Наконец-то со мной одна из моих любимых девочек! — воскликнула она и, нарушая все протоколы, крепко обняла Шарлотту. — Вы представить себе не можете, как мне не хватает вас троих! Теперь, по крайней мере, хоть одна со мной!

— Есть ли у Вашего королевского высочества новости о мадам де Беврон и мадемуазель де Невиль? Я хотела сказать, о мадам де Гран-Мениль?

— Да, есть. Теобон неплохо себя чувствует. Она по-прежнему живет в монастыре Пор-Рояль, скучает там смертельно, но я надеюсь вскоре получить разрешение навестить ее. А что касается нашей Сесиль, я послала приглашение и ей, но она в ближайшие дни ждет появления ребенка. И, значит, приедет несколько позже.

— Как она себя чувствует?

— Здорова, тут у меня нет никаких сомнений. Но вас интересует ее душевное состояние, я не ошиблась? Так вот, скажу я вам, мы и представить себе не могли, как удачно у нее все сложится. Ее старый муж-толстяк только и думает о том, как бы ее порадовать. Надеюсь, что летом мы увидим ее в Сен-Клу. Ну а как вы?

— Я? Обо мне нечего говорить.

— Вы так думаете? Должна вам сказать, что вы ошибаетесь или намеренно хотите это сделать. Уже не одну неделю придворные сплетницы точат язычки на ваш счет. Чего только не рассказывают о вашем исчезновении! Доброжелатели твердят, что вы убежали с кавалером, гораздо более достойным, чем граф де Сен-Форжа. Злопыхатели же утверждают, что вы оскорбили Ментеноншу и вас учили любезности в глухой провинциальной дыре вроде крепости Пьер-Ансиз или даже в замке Иф!

— Ничего столь драматичного не было. Сначала Бастилия, потом... неведомая никому лачуга в глухом лесу, потому что в тюрьме я заболела. Но могу ли я спросить мадам, как она сама себя чувствует?

— Я? По-прежнему сохраняю бодрость, но, похоже, скоро стану старой ворчуньей и научусь выть, как собачонка. Близкий отъезд нашей Анны-Марии — большое горе для меня, потому что я люблю ее, как свою родную дочь. Хотя беспокоюсь за нее гораздо меньше, чем за Марию-Луизу, когда мы выдавали ее за испанского короля. Как мне говорили, герцог Виктор-Амадей Савойский — человек совершенно нормальный и в нем нет ничего отталкивающего. К тому же придворная жизнь в Турине мало чем отличается от нашей, так что нечего опасаться аутодафе.

— А что в Мадриде? Все благополучно?

Курфюрстина обвела глазами кабинет, словно проверяла, не притаился ли доносчик за гардиной или этажеркой с книгами, потом взяла Шарлотту за руку и увлекла ее к амбразуре окна. Голос ее понизился до шепота.

— Я могу только надеяться, но ни в чем не уверена. Вообразите, что Сен-Шаман уехал в Испанию!

— Получив разрешение короля?

— В том-то и дело, что нет. Он тайком приехал повидать меня перед отъездом, хотел узнать, не передам ли я с ним письмо для королевы, но я предпочла устное послание. Молодой человек настолько неловок, что может легко попасться, а я совсем не хочу оказаться вместе с ним на эшафоте в обществе веселого парня в красном с большим мечом в руках.

— Но это, конечно, большое преувеличение? — заметила Шарлотта с улыбкой.

— Да я бы не сказала, что уж настолько большое. Мои отношения с королем совсем не те, что прежде. Он с удовольствием видится с герцогом и даже с его друзьями. Шевалье де Лоррен — самый желанный гость у Ментенонши. А я даже не была приглашена на последнюю охоту...

Шарлотта от души посочувствовала искренне огорченной принцессе.

— Влияние мегеры в черном растет день ото дня. Кое-кто думает, что король заключил с ней морганатический брак, но я об этом и мысли не допускаю. Это было бы ужасно. Между тем... есть признаки, которые весьма меня настораживают... Например, в день праздника она осталась сидеть возле короля, когда мы, принцессы, вошли в его покои. Впрочем, тогда я сразу же уехала...

— А ваш супруг?

— Благодарение богу, его там не было. Но я знаю, что он думает о подобном мезальянсе! Его кровь смешается с кровью вдовы Скаррона! Да он заболеет от негодования!

Немного поколебавшись, Шарлотта решила, что все-таки расскажет курфюрстине все, что знает. Так будет лучше. Промолчать — не значит оказать добрую услугу. Удар может оказаться непереносимым, если обрушится неожиданно.

— Я сильно опасаюсь, — прошептала она, — что катастрофа уже произошла.

Розовые щеки герцогини, делавшие ее похожей на свежее яблочко, в один миг побелели.

— Вы так думаете? На каком основании?

— В больнице для бедных в Сен-Жермене, куда я ходила совсем недавно, я встретила мадам Ментенон у выхода, ее провожала мать настоятельница, и они беседовали.

— Она приехала с пожертвованием, тут нет ничего особенного.

— А два конных гвардейца, сопровождавшие карету? В этом тоже вы не видите ничего особенного?

— Гвардейцы? О господи! Неужели вы не ошибаетесь? И так быстро после смерти несчастной королевы! Невозможно себе представить! Как он посмел! Он, величайший король мира, связал себя узами брака с таким ничтожеством?! Со шлюхой! Постыдно! О, как постыдно!

Было очевидно, что герцогиня кипит от гнева. Она уже говорила во весь голос, а голос у нее был громким и разносился далеко... Но внезапно она успокоилась.

— Нужно любой ценой как можно дольше скрывать эту весть от герцога. Он брат короля, он может слечь. В последнее время его здоровье оставляет желать лучшего.

— Его королевское высочество болеет?

— Не сказала бы, что болеет, но его здоровье оставляет желать лучшего. Он часто кашляет, и для него было бы куда полезнее ложиться вовремя в постель, а не волочиться за юбками заодно с компанией его безобразников. Так что я вас попрошу, милая Шарлотта, не рассказывайте больше никому о том, что видели. Слухи у нас распространяются с неимоверной скоростью. Даже сквозняки не такие быстрые.

— Мадам знает, что может на меня положиться, — уверила ее Шарлотта, растроганная заботой курфюрстины о супруге, который в последнее время не проявлял к жене большого внимания. — Но я хотела бы спросить мадам: как следует себя держать в обществе короля и его... эгерии[21]? Если память мне не изменяет, то сегодня среда и, значит, вечером — «Большая гостиная».

«Большая гостиная» была, наверное, самым приятным времяпрепровождением при дворе — не считая концертов, которые Шарлотта обожала, — потому что протокол на этих вечерах был не слишком строгим. «Большая гостиная» проводилась три раза в неделю — по понедельникам, средам и пятницам. До смерти королевы и открытия Зеркальной галереи мужчины собирались в приемной короля, а дамы в покоях королевы, а потом каждый мог выбрать для себя наиболее приятное развлечение в той или другой комнате королевских покоев. В Большом кабинете, как правило, располагались скрипачи, и там можно было танцевать; в галерее, где обычно стоял трон, можно было послушать модных певцов и музыкантов; в опочивальне короля ставили три игральных стола для короля, королевы и брата короля. После смерти королевы этими вечерами распоряжалась мадам дофина. В Большой гостиной стояло не меньше двадцати столиков, и там можно было поиграть в триктрак, пикет, реверси, шахматы. Хоку и фараон король запретил, считая эти азартные игры опасными. В гостиной по соседству на четырех длинных столах были расставлены всевозможные угощения, пирожные и сладости на любой, самый изысканный и прихотливый вкус. А в третьей можно было утолить жажду винами и горячим глинтвейном с корицей. Правила царили самые непринужденные. И если король неожиданно входил в гостиную, где играли, то игрокам было позволено не вставать. Развлечения длились с шести до десяти часов, а в десять все отправлялись ужинать.

21

Эгерия — нимфа-пророчица, тайная супруга римского царя Нумы Помпилия. (Прим. ред.)