Что будет дальше?

«Нет, никакого спецназа, — подумала Терри. — В полицию штата тоже лучше без крайней необходимости не обращаться. Что же касается местной муниципальной полиции, то вряд ли у них сейчас на дежурстве есть больше одного патрульного офицера, и, скорее всего, он находится на расстоянии многих миль отсюда». Терри прекрасно понимала, что давно вышла за пределы своей юрисдикции и что, согласно правилам, оказавшись на чужой территории, она была обязана обратиться за помощью к местным коллегам. Это предусмотрено всеми писаными правилами и неписаными законами полицейской службы.

В общем, ничего из того, что она делала сегодня, не соответствовало никаким регламентам муниципальной полиции. Если Дженнифер действительно была где-то здесь, если Адриан действительно собирался штурмовать дом, в котором заперлись преступники, то она должна была строго следовать заранее прописанным и хорошо известным ей правилам поведения в подобных ситуациях. Даже просто подходить к входной двери дома, где, возможно, скрываются подозреваемые в серьезном преступлении, было очень опасно. Как, впрочем, и все то, чем сегодня с утра занимался Адриан Томас.

Инспектор Коллинз никак не могла решить, что делать дальше. Ошибок и нарушений все равно было не избежать. Нагоняя от начальства тоже. И сейчас от нее требовалось лишь одно — сделать хоть что-нибудь. Ей просто нужно было собраться с мыслями и попытаться понять, что происходит и что может ее ждать на той уединенной ферме. Вот только времени на это не было: каждое мгновение, потраченное на раздумья, могло стать последним в чьей-то жизни.

Не выдержав эмоционального напряжения, Терри Коллинз вдруг вслух выругалась.

Погруженная в свои мысли и переживания по поводу происходящего, она толком не услышала донесшегося откуда-то издалека резкого звука, похожего на приглушенный хлопок.

В отличие от инспектора Коллинз, Марк Вольф хорошо расслышал этот странный звук.

— Господи, — воскликнул он, — это еще что такое!

Впрочем, ответ пришел ему в голову в ту же секунду.

Адриан боком, приставными шагами пробирался вдоль стены дома, плотно прижимаясь спиной к доскам наружной обшивки. Пот заливал ему глаза и стекал ручьем по спине. Старик из последних сил сжимал в руке пистолет. Наконец он добрался до окна и замер, прислушиваясь. Ни единого постороннего звука не доносилось до его ушей. Адриан вдруг почувствовал себя более живым и здоровым, чем за все последние недели, а может быть, и годы.

Он опустился перед окном на колени и положил пистолет на землю. Мысленно он молился всем возможным богам, один из которых непременно должен был хранить стариков и подростков: «Ну пожалуйста, пусть оно окажется открытым. Пусть в компенсацию всех моих ошибок я наконец сделаю правильный выбор: найду то окно, которое окажется открытым».

С трудом зацепив пальцами краешек рамы, он потянул ее вверх. Рама подалась — совсем немного, буквально на четверть дюйма.

Адриан чуть подвинулся в сторону, наклонился ближе к окну и взялся за раму поудобнее. Старые деревянные рейки хрустнули и заскрипели в полозьях направляющих. Еще полдюйма.

Адриан обломал ногти и ободрал подушечки пальцев о старую шершавую раму. На боль он старался не обращать внимания. Выступившая кровь смешалась с той, что уже успела засохнуть на его руках после прогулки по колючим зарослям.

Собравшись с последними силами, Адриан, обдирая пальцы и ладони, потянул раму вверх еще раз. Окно вздрогнуло и с неприятным, но негромким скрипом поползло вверх. От неожиданности Адриан чуть было не упал на спину. Восстановив равновесие, он уже спокойно потянул раму вверх и на себя, и наконец проем освободился.

Окно было маленьким и очень узким — не больше фута в высоту и дюймов двадцать в ширину.

Но главное — оно было открыто.

Адриан наклонился к проему. Раньше ему как-то не приходило в голову, что его может поджидать такая трудность: он запросто мог не пролезть в это небольшое отверстие. Примерившись к проему, он постарался убедить себя в том, что его плечи не шире, чем это отверстие в стене, и мысленно пообещал себе, что непременно проберется внутрь дома, чего бы это ему ни стоило. Для начала он заглянул в окно и немного подождал, пока его глаза привыкли к практически полной темноте, царившей в подвале. Постепенно он стал различать стены, заваленный мусором пол и покрытые пылью и грязью несущие балки. «Похоже, здесь как минимум несколько лет не ступала нога человека», — подумал Адриан, но буквально через несколько секунд был вынужден изменить свое мнение: привыкшие к полумраку, его глаза различили под потолком свежие разноцветные провода и толстые блестящие кабели. В отличие от всего остального, на этой с иголочки новой проводке не было видно ни пылинки.

Адриан Томас продолжал всматриваться в полумрак подвала. Один из углов низкого помещения был отгорожен недавно возведенными стенами. В одной из этих стен угадывалась дверь, закрытая на новенький, без налета ржавчины засов. Сами стены казались какими-то ненастоящими и походили на задники недостроенных декораций к какому-нибудь спектаклю.

Это выгороженное в подвале помещение чем-то напомнило профессору большие коробки, в которых сотрудники его лаборатории держали подопытных крыс.

Адриан отодвинулся от окна и прикинул, каким образом ему будет удобнее залезать внутрь. По всему выходило, что лезть нужно ногами вперед. Так он и сделал. Проблема заключалась не только в том, чтобы протиснуться в узкий проем, но и в том, чтобы не сломать фрамугу, не выворотить с треском раму и вообще не нарушить царившую в доме тишину ни единым лишним звуком. Для человека более изящной комплекции, например для какого-нибудь гимнаста, это задание не представляло бы никакого труда. Но Адриану Томасу, человеку пожилому и достаточно грузному, пришлось потрудиться. Затратив некоторые усилия на то, чтобы аккуратно протиснуться через узкий проем, он повис на руках, цепляясь за угрожающе скрипящую и гнущуюся раму. Долго провисеть в таком положении он бы не смог, и, не дожидаясь, пока пальцы от напряжения разогнутся сами, он разжал их и полетел вниз, обдирая ладони и пуговицы на куртке о стену. К счастью, как Адриан и предполагал, падать ему пришлось с очень небольшой высоты. Пролетев буквально несколько футов, он рухнул на бетонный пол. Будь Адриан помоложе, такое падение обошлось бы для него без каких бы то ни было последствий. К сожалению, в его возрасте такие упражнения чреваты неприятностями. Пожилой профессор почувствовал острую боль в ноге и от неожиданности даже вскрикнул.

Проклиная свою несдержанность, он замер на месте, крепко сжимая пистолет в руке. В следующую секунду он вздрогнул от неожиданности: заглушая его крик и шум падения, из-за запертой на засов двери донесся протяжный, полный отчаяния крик.

Последний узел был развязан. Дженнифер почувствовала, что мешок повис свободно, и поняла, что нужно только протянуть руку, чтобы сдернуть его с головы.

И все же она колебалась. Дело было, конечно, не в том, что она опасалась нарушить какое-нибудь правило. На все правила ей давно было наплевать. Она уже не боялась последствий своего непослушания. Эти двое, мужчина и женщина, уже не могли напугать ее сильнее, чем она была напугана за прошедшие дни. Проблема заключалась в другом: Дженнифер вдруг осознала, что вовсе не хочет видеть тот мир, в котором она прожила последние дни своей жизни. Оглядеть эту пустую комнату было равносильно тому, чтобы подойти к краю собственной могилы и посмотреть вниз, на дно вырытой в земле ямы. «Вот здесь Номер Четыре умрет, как и следовало ожидать», — подумала она.

А затем совершенно неожиданно для самой Дженнифер эти печальные мысли уступили место сильнейшему порыву гнева. Нет, не то чтобы она вновь захотела бороться за себя и за свою жизнь. Всякое желание сопротивляться и противиться было в ней сломлено и растоптано за последние дни, часы и минуты. Девушка просто вдруг осознала, что не может смириться с тем, что должна умереть, забыв и свое имя, и свое прошлое.