Деяние XII

Роза раскумарился.

Старые половицы заскрипели под тяжелыми шагами. В полутьме, разбавленной негасимым электричеством надзорной палаты, прошёл Серый, большой и сутулый. Потянуло очень грязным телом. Он шёл к Розе.

Руслан не мог спать, уже потряхивал отходняк, и было стрёмно слушать возню, прерывистое дыхание и жалобное бормотание Розы.

Что-то пошло не так. Серый вдруг коротко взвыл и почти пробежал в свою палату, именуемую "Блатной". Она была чуть чище, чем остальные, там стояли новые койки, а тумбочки находились в полной безопасности от здешних воришек.

Руслан приподнялся, вслушиваясь, что происходит у "блатных".

— …блядьнахсукавротминтайнахблядьвпиз… — доносилась приглушенная мантра Серого.

Но тут он взвыл уже почти во весь голос, видимо, ему было очень больно:

— Убью! Укусил, падла! Я почти приплыл уже, а он… ёёёпнахсукабля!..

Раздались голоса друзей отвергнутого кавалера, возмущенных неслыханной дерзостью "дурака". Конспиративный базар стоял довольно долго, пока не раздался неприятный голос здешнего авторитета Зубана (в зоне, впрочем, этот баклан, чалившийся по какому-то кирному шухеру, не имел ни малейшего веса):

— Мочить петуха будем. Прям щас.

"Блатные" озадаченно замолкли. Одно дело было, развернув пальцы веером, щемить хроников, а другое — решиться на реальную мокруху. Маленького тюремного опыта Руслана, пару месяцев отсидевшего в следственном изоляторе, хватало, чтобы понять: "блатные" эти блатными не были, так, вчерашние малолетки, всякие сявки, да еще солдаты Советской армии, "закосившие по дурке". Но им очень хотелось быть правильными пацанами, про которых сладко пел Зубан, коего они почитали не ниже, чем вором в законе, потому что он много разглагольствовал о своем знакомстве с зоновской "белой костью" и ходил по отделению не в пижаме, а в потрёпанном пиджаке.

— Сегодня Гестапо, — упорно гнул Зубан, — с ним добазаримся.

Этот козел понимал: вот-вот его симуляция будет окончательно разоблачена, и он снова отправится топтать зону, чего ему совсем не хотелось. Но раз уж это неизбежно, собирался появиться там в авторитете, приобретенном с помощью убийства. Расчет был дурацким, но Зубан и был дураком — в истинном смысле слова.

"Ведь точно замочат! — лихорадочно думал Руслан, в котором уже потухли последние проблески эйфории. — Дежурят Гестапо и Хромоножка, они же совсем отмороженные! А в ординаторской — Бывалый, бухой, как всегда…"

Компания была самая одиозная. Уж лучше бы пусть очкастый Борис. Он хоть иногда и практиковал по ночам в "греческом зале" с "дураками" французскую любовь, ибо жил холостяком, но "блатные" побаивались его внушительных габаритов. А ещё бы лучше — справедливый Гусар и хакаска Алена, одним визгливым голосом способная всех раскидать "по койкам"… Но Гестапо, у которого явно ехала крыша по садизму, да еще эта одноногая блядища, полежавшая под всеми "блатными"… И доктор по фамилии Бывалый, которого в его дежурство никогда не видели в отделении, поскольку имел обычай сразу накачиваться спиртом в ординаторской и почивать до утра.

Зубан тихо скользнул в коридор, где за вахтенным столом дежурная бригада чифирём отмечала праздник весны и труда.

Руслан понятия не имел, что делать. Бежать в ординаторскую было бесполезно — туда просто закрыты двери. О помощи со стороны дежурной бригады даже не думал. Тем более что в этот момент Гестапо вместе с Зубаном проследовал в "Блатную", откуда вновь донеслись возбужденные голоса, и вскоре кучка подстегивающих свою решимость матами шпанцов направилась к койке Розы, тихо родолжавшему свою вечную литанию:

— Пшёл, сука! — проревел Серый и потащил захныкавшего Розочку в курилку — узкую комнату без окон, часто служившую пыточной. За ними поспешили остальные. Процессию замыкал мерзко ухмыляющийся Гестапо. Припадая на протез, из коридора вылезла крашеная блондинка Хромоножка, проковыляла до порога и стала жадно смотреть представление.

Удивительно, что все пациенты вроде бы почивали, хотя это крайне не типично для психушки, по которой ночами всегда слоняются два-три изнуренных бессонницей типа, а ещё десяток развлекается на скрипучих койках онанизмом. По всей видимости, сейчас все упорно делали вид, что спят. Вроде Джигита, который, когда Руслан попытался растолкать его, захрапел еще сильнее. Никто не хотел связываться с Гестапо и "Блатной".

Жалобные крики Розочки и звуки ударов убивали Руслана. Он втиснул голову в подушку, но и там они достали его. Резко сел на койке, с отчаянием вглядываясь в полутьму. Розочка был просто докучливый "дурак", один из многих. Он и сам частенько поддавал ему, когда тот слишком борзел. Кидаться на всю "Блатную", да ещё и санитара, было не просто безумием, а самоубийством. Но с возрастающим отчаянием Руслан понял, что именно в этом состоит сейчас его долг.

Встал, натянул пижамные штаны и нехотя сделал шаг к курилке, откуда всё еще раздавался Розочкин плач — неопытные палачи возились слишком долго. Оглянувшись, увидел, что кое-кто всё-таки не спит: давешний лысый дед сидел на койке, глядя на него в упор. Руслана этот взгляд странным образом подбодрил, даже вселил в него какое-то куражливое веселье. Отвернувшись, быстро преодолел расстояние до курилки и ворвался туда, плечом отпихнув Хромоножку.

Разгоряченные пытатели не сразу увидели его — сгрудились в конце длинной комнаты над распростёртым телом, больше мешая друг другу. У Розы вся пижама была изорвана, лежал почти голый, кровь текла из разбитой головы, но всё ещё трепыхался. В момент, когда влетел Руслан, Серый наступил на морщинистую тонкую шею и навалился всей тяжестью. Зубан придавил бьющиеся ноги. Гестапо стоял поодаль, подбадривая убийц короткими злыми матюгами. Он и заметил Руслана первым.

— У койку, махом! — успел крикнуть он, пока невменяемый от увиденного Руслан не добрался до него, простым захватом шмякнув о замызганный кафель стены.

Хромоножка зашлась дурным визгом.

В шее Розочки хрустнуло, он забился в судорогах. Серый снял ногу и со всей силы врезал ею подскочившему Руслану в живот. С пола угодил в пах быстро оклемавшийся Гестапо. Остальные всё ещё ошеломленно глядели, не веря своим глазам: Руслан считался "тихим".

Невыносимая, дурманящая боль поднималась снизу, захватывая всё тело до самой макушки. Но Руслан всё ещё дрался — походя пнул под ребра Гестапо и успел перехватить подлетающий кулак Серого. Развернувшись, как учили в секции, бросил огромного парня через спину. В этот момент подоспела Хромоножка, злобно заехавшая ему по руке палкой от швабры. Сил у тёлки было довольно, рука сразу онемела. Очнулись и остальные, поняв, что им противостоит всего лишь один какой-то козёл. Бьющие кулаки и ноги образовали кошмарную карусель. Он прижался спиной к стене, пытаясь блокировать удары, но понимал, что вот-вот упадет.