Страница 106 из 146
Микоян хорошо знал, что кубинский кризис закончился без подписания какого-либо документа. Кремль и не в меньшей степени братья Кастро полагались на обещания Кеннеди. Теперь Кеннеди мертв, и информация, которую получил Микоян из КГБ о новом президенте, не была обнадеживающей. Пробным камнем для Линдона Джонсона станет политика в отношении Кубы. Первое, что надо выяснить Микояну, будут ли сохранены гарантии ненападения на Кубу и другие джентльменские соглашения между Кеннеди и Хрущевым.
К встрече Джонсона с Микояном советники по внешнеполитическим вопросам покойного президента подготовили справку, в которой прогнозировали, что советские руководители будут искать отклонения от выработанной политики. Эксперты советовали Джонсону не сеять сомнения в приверженности делу разрядки, поскольку, по мнению аналитиков, на декабрьском Пленуме ЦК КПСС Кремль примет важные решения и «неопределенность нашей будущей политики может отрицательно сказаться на их готовности перебросить ресурсы из оборонной, космической и тяжелой промышленности на производство химических удобрений». Относительно Кубы Джонсону следует повторить обещание Кеннеди о ненападении, хотя Советский Союз должен ясно понимать, что постоянные «проступки» Кастро являются источниками напряженности в советско-американских отношениях{13}.
У Джонсона была идея, каким образом продемонстрировать приверженность разрядке. В бытность вице-президентом он занимался в числе многих проектов космической программой. Он искренне считал, что исследование космического пространства — это именно та сфера, где возможно сотрудничество сверхдержав. Кеннеди согласился с этим и в сентябре 1963 года предложил, выступая на сессии Генеральной ассамблеи ООН, совместную работу в космосе. В первые дни президентства Джонсон попросил Макджорджа Банди составить межведомственный доклад о тех космических проектах, где не исключено сотрудничество. И чтобы немедленно довести свою идею до Хрущева, Джонсон поручил Эдлаю Стивенсону подтвердить в ООН обязательство США «проанализировать вместе с Советским Союзом возможность совместной работы в космосе, включая посылку людей на Луну в качестве представителей всех стран»{14}.
Заговор правых сил?
25 ноября в день похорон Джона Ф. Кеннеди Джек Руби, владелец ночного клуба со скандальной репутацией, застрелил Ли Харви Освальда в подвале полицейского участка в Далласе. Этот инцидент подтвердил худшие опасения Хрущева по поводу трагедии в Далласе. «Все это — явно грубая провокация», — сообщило ТАСС{15}. Хрущев не мог понять, почему не была обеспечена безопасность Освальда.
Разведывательная информация, поступающая Хрущеву в первые недели после покушения, похоже, подтверждала теорию заговора правых сил для устранения Кеннеди 25 ноября посол Мексики на Кубе сообщил сотрудникам политического отдела посольства, что за покушением «стоит заговор», что вызовет серьезные политические последствия. Источник в Мехико докладывал, что спикер сената Мексики привел высказывание президента Лопеса Матеоса о том, что Кеннеди погиб от рук «крайне правых элементов, которые были недовольны его политикой, особенно в отношении Кубы»{16}
Подозрения Мексики подтверждали источники КГБ во французском правительстве. «Ке д’Орсе, — гласило сообщение Кремлю, — пришло к заключению, что убийство Кеннеди организовано крайне правыми расистскими силами, которые были не удовлетворены как внутренней, так и внешней политикой Кеннеди, в особенности его намерением улучшить отношения с Советским Союзом». Согласно сообщению советской разведки, постоянный представитель Франции при ООН считал покушение «актом, тщательно спланированным определенной группой крайне правых американских политиков»{17}.
Наиболее поразительная информация о покушении поступила от одного лица из ближайшего окружения Кеннеди. В первую неделю декабря в Москву прилетел Уильям Уолтон, эмиссар Роберта Кеннеди. Он сообщил, что семья Кеннеди считает президента жертвой заговора правых сил. Уильям Уолтон был одним из ближайших друзей Джона Кеннеди. В марте 1961 года в журнале «Лайф» была опубликована статья «Рисующий приятель президента»{18}. Когда, став президентом, Джон Кеннеди сузил круг друзей, Уолтон по-прежнему остался в его окружении. Бывший журналист, ставший художником-абстракционистом, он помогал Жаклин Кеннеди в составлении президентской программы по живописи. Именно Уолтон руководил кампанией по сохранению архитектурной целостности парка «Лафайет» напротив Белого дома. Уолтон последним видел Кеннеди живым и веселым 19 ноября 1963 года. Тогда Кеннеди говорил о своих шансах на переизбрание в 1964 году и сообщил своему другу, что намерен первым из президентов США посетить Кремль, как только они с Хрущевым достигнут нового соглашения по контролю над вооружением. А через- три дня Уолтон принимал участие в обсуждении того, следует ли установить открытый гроб с телом Кеннеди в Ротонде Капитолия. Уолтон и Артур Шлезингер младший предложили Роберту Кеннеди закрыть гроб, чтобы в глазах народа остался не обезображенный образ президента. Гроб был закрыт{19}.
Незадолго до смерти Кеннеди попросил Уолтона посетить Москву для встречи с советскими художниками. Он хотел, чтобы Уолтон познакомился с развитием советского искусства и будущими планами художников. Поездку отложили, так как 31 октября 1963 года советские власти задержали профессора Йельского университета Фредерика Баргурна по сфабрикованному обвинению в шпионаже. Этот случай был быстро урегулирован, и на 22 ноября Уолтон взял билет в Лондон и Ленинград. Из-за ужасной вести из Далласа поездку отложили во второй раз. После убийства президента Роберт Кеннеди попросил Уолтона поехать в Москву. Вместо приветствий счастливого, уверенного в себе президента Уолтон привез в Москву, куда он прибыл 29 ноября, трагическое настроение после убийства в Далласе{20}.
Теперь у Уолтона, помимо официальной цели визита: знакомства с советскими художниками, была некая тайная миссия. Роберт и Жаклин Кеннеди хотели, чтобы Уолтон встретился с Георгием Большаковым, человеком, который в течение 20-месячного кубинского кризиса служил конечным звеном секретной связи между Белым домом и Кремлем. Семья Кеннеди желала, чтобы этот русский, наилучшим образом, по их мнению, понимавший Джона Кеннеди, знал их личное мнение по поводу изменений в американской администрации после гибели Кеннеди. Опасаясь вмешательства со стороны администрации Джонсона, Роберт Кеннеди попросил Уолтона встретиться с Большаковым до посещения посольства. Новый посол США Фой Колер не был восторженный сторонником Кеннеди, не любил Уолтона, Жаклин Кеннеди и поэтому Генеральный прокурор противился его то чению, о чем, по-видимому, Колер знал{21}.
Большаков и Уолтон встретились в ресторане гостиницы «Советская». «Даллас является идеальным местом для подобного преступления, — сказал Уолтон офицеру советской разведки. — Возможно, был всего один убийца, но соучастников преступления несомненно больше». Большаков, потрясенный убийством, внимательно слушал объяснения Уолтона о том, что, по мнению семьи Кеннеди, ружье Освальда направлял широкомасштабный заговор{22}. Несмотря на связи Освальда в коммунистическом мире, семья Кеннеди уверена, что президент пал жертвой внутренних противников.
Уолтон детально описал последствия покушения. Убийство потрясло ближайшее окружение Кеннеди, привело в замешательство весь Вашингтон. Всю ночь 23 ноября Бобби Кеннеди проплакал и смог уснуть только ранним утром. В первые сутки после гибели Кеннеди его советник по национальной безопасности Макджорд Банди объехал всю страну, поскольку никто другой не владел собой в эти трагические часы.
Наиболее огорчительно для Хрущева, который понимал глубокое горе Роберта Кеннеди, было то, что Уолтон рассказал Большакову, а следовательно, советскому руководству, о Линдоне Джонсоне. Клан Кеннеди считал выбор Джонсона ужасной ошибкой. «Это ловкий приспособленец, — пояснил Уолтон, — тесно связанный с большим бизнесом». Уолтон передал свои и Роберта Кеннеди опасения, что из-за этих тесных связей слишком много его представителей будет приглашено на работу в администрацию нового президента. Это, естественно, не радовало Хрущева. Удивительно, что Уолтон связывал надежду на улучшение советско-американских отношений с бывшим руководителем автомобильной компании Робертом Макнамарой, который, по всей видимости, останется на посту министра обороны Уолтон говорил о Макнамаре, как о человеке, «полностью разделявшем взгляды президента Кеннеди по вопросам войны и мира» Ради хороших отношений между Москвой и Вашингтоном, заверил Уолтон Большакова, более важно сохранение поста Макнамарой, чем госсекретарем Дином Раском.