Страница 28 из 59
Рядом с нами остановился старый коричневый «додж». Торчок.
Ну, кто из известных нам личностей может открыть двери без ключей? У кого счеты с Лулой? И кто возвращается на место преступления?
– Неплохо, – сказала я Торчку. – Немного отдает садистским юмором… но неплохо.
Он улыбнулся в ответ на мое замечание и осмотрел машину:
– У вас, леди, проблема?
– Кто–то снял колеса с моей жарптицы, – пояснила Лула, вид у нее был такой, будто она тоже о чем–то догадалась. – Ты не в курсе, кто бы мог такое проделать?
– Вандалы?
– Какие, к черту, вандалы!
– Мне пора отправляться по делам, – сообщил Торчок, улыбаясь во весь рот. – Покашеньки.
Лула выудила маленький пистолет из сумки и нацелила его на Торчка.
– Ты, грязный мешок обезьяньего дерьма.
Улыбка в одно мгновение исчезла, и Торчок, визгнув шинами, убрался с парковки.
– Хорошо, что я вступила в автоклуб, – сказала Лула.
Час спустя я вернулась к «бьюику». У меня было мало времени, но я хотела поговорить с Мейбл.
Я чуть не пронеслась мимо ее дома, потому что железнодорожного вагона под названием «понтиак 87» у тротуара не оказалось. На его месте красовался новый серебристо–серый «ниссан сентра».
– Где вагон? – спросила я у Мейбл, когда она открыла дверь.
– Поменяла, – ответила она. – Мне никогда не нравилось водить этот огромный старый крейсер. – Она посмотрела на новую машину и заулыбалась. – Ну что ты думаешь? Разве не картинка?
– Ага, – подтвердила я. – Картинка. Я наткнулась на кое–кого, кто, возможно, видел Фреда.
– О, боже, – произнесла Мейбл. – Не говори мне, что ты нашла его.
Я дважды моргнула, потому что было не похоже, что она обрадовалась бы такой новости.
– Нет.
Она приложила руку к сердцу.
– Слава тебе Господи. Не то, чтобы я за него не волнуюсь, но, знаешь, я только что купила машину, а Фред бы не понял такую покупку.
Ладно, мы теперь понимаем, куда Фред засунул бы «ниссан сентра».
– В общем, женщина сказала, что она могла видеть Фреда в тот день, когда он исчез. Говорит, видела его, разговаривающим с мужчиной в костюме. Вы имеете представление, кто бы это мог быть?
– Нет. А ты?
Вопрос номер два:
– Мне очень важно знать все, что делал дядя Фред за день до исчезновения.
– Да то же самое, что и в другие дни, – ответила Мейбл. – Утром он ничего не делал. Слонялся по дому. Потом мы позавтракали, и он поехал в магазин.
– В «Гранд юнион»?
– Да. Ездил только около часа. Нам не нужно было много покупать. А потом работал во дворе, убирал опавшие листья. Вот и все.
– Вечером он выезжал?
– Нет… погоди, он отвозил листья. Если собирается много мешков с листьями, то нужно платить сверх мусорной компании. Поэтому, когда у Фреда набиралось больше мешков, чем он оплатил, он дожидался темноты и увозил мешок или два к магазину Джиовичинни. Он заявлял, что это ему компенсация за то, что Джиовичинни его обвешивает.
– Когда дядя Фред уехал из дому в пятницу?
– Рано. Около восьми, полагаю. Когда он приехал домой, то выражал недовольство, что вынужден ждать, когда откроется мусорная компания.
– А когда он вернулся домой?
– Я точно не помню. Может, около одиннадцати. Он остался дома на ланч.
– Это слишком большой промежуток времени, чтобы просто съездить в мусорную компанию пожаловаться на счет.
Мейябл явно задумалась:
– Я и в самом деле не обратила внимания, но, думаю, ты права.
Он не зашел к своей подруге Уинни, потому что был там днем.
Пока я была по соседству, то покружила около Рузиков. Булочная отдельно расположилась на углу, а остальные дома был спаренными коттеджами. Дом Рузика представлял собой здание из желтого кирпича с кирпичным крыльцом и площадкой в три фута перед ним. Миссис Рузик держала окна чистыми, а крыльцо подметенным. Перед домом не было машин. Задний дворик был узким и длинным. И примыкал к переулку с односторонним движением. Дуплексы были разделены по двое подъездными дорожками, в конце которых стояли одноместные гаражи.
Я проиграла в уме идею поговорить с миссис Рузик, но отвергла ее. У нее была репутация женщины, которая резала правду–матку, и она всегда сильно защищала своих никчемных сыновей. Лучше я поговорю с Сэнди Полан.
– Ух ты, Стефани, – воскликнула Сэнди, открыв мне дверь. – Давненько тебя не видела. Что случилось?
– Мне нужен доносчик.
– Дай догадаюсь. Ты ищешь Альфонса Рузика.
– Ты видела его?
– Нет, но он где–то болтается поблизости. Он всегда приходит на воскресный обед к мамочке. Такой вот бездельник.
– Ты не возражаешь, если пошпионишь для меня? Я бы занялась этим сама, но мне нужно идти в среду на свадьбу.
– О, Боже мой. Ты собираешься на свадьбу Джулии Морелли! Значит, это правда насчет тебя и Джо.
– Что насчет меня и Джо?
– Я слышала, ты с ним жила.
– У меня в квартире был пожар, и я снимала у него комнату недолгое время.
Лицо Сэнди вытянулось от разочарования:
– Значит, ты с ним не спала?
– Ну, да, думаю, я спала с ним.
– О, Боже мой. Я знала это! Я точно знала! Ну и как это с ним? На что похоже? Он великолепен? Он… то есть, большой? У него же не маленький и безволосый? О, боже, только не говори мне, что у него маленький.
Я посмотрела на часы:
– Боже, сколько времени. Я должна идти…
– О, если ты не скажешь, я умру! – взмолилась Сэнди. – Я так сохла по нему в старших классах. Да всесохли. Если скажешь, клянусь, я ни одной живой душе не проболтаюсь.
– Ладно. У него не маленький.
Сэнди выжидающе воззрилась на меня.
– Вот так, – закончила я.
– Он тебя привязывал к кровати? У него вид парня, который любит привязывать к кровати женщин.
– Нет! Он меня не привязывал! – я вручила ей карточку. – Послушай, если увидишь Альфонса, позвони мне. Сначала на сотовый, а если не сработает, то на пейджер.
Глава 8
Я опаздывала дальше некуда, когда ворвалась в свой дом с черного хода. Я быстро пробежала мимо ряда почтовых ящиков в дальнем конце вестибюля, покрутила циферблат на своем ящике и сграбастала почту. Телефонный счет, куча ненужной макулатуры, конверт от «Рейнджмен Энтепрайсиз». Любопытство оказалось сильнее желания соблюсти пунктуальность, поэтому я надорвала конверт, не сходя с места. «Рейнджмен Энтепрайсиз» означает Риккардо Карлос Манозо. Более известный как Рейнджер. Зарегистрированный как «Рейнджмен».
Внутри оказался чек, подписанный бухгалтером Рейнджера, оплата за две работы. Я занервничала. На мгновение меня охватило чувство вины, но я отмела его в сторону. Прямо сейчас у меня нет времени чувствовать какую бы то ни было вину.
Я взбежала по лестнице, бросилась в душ и выскочила оттуда через рекордное время. Взбила кудряшки, нанесла естественный матовый лак на ногти и тонну туши на ресницы. Одернула маленькое черное платье, оглядела себя в зеркале и решила, что я чудо как хороша.
Потом кинула несколько вещиц в маленькую, расшитую бисером черную сумочку, вдела длинные болтающиеся серьги со стразами в уши и надела перстень с фальшивым бриллиантом для коктейльных вечеринок на безымянный палец.
Окна моей квартиры выходят на парковку, а к окну в спальне примыкает старая пожарная лестница. У большинства современных зданий вместо лестниц балконы. Квартиры в таких зданиях сдаются дороже на двадцать пять долларов в месяц, поэтому я очень люблю свою пожарную лестницу.
Есть только единственное неудобство: по ней с таким же успехом любой человек может как спуститься, так и забраться. Я проверяла окно спальни по четырнадцать раз на дню. И когда я покидала квартиру, то не только закрывала окно, но и не задергивала шторы, чтобы немедленно увидеть вторжение на случай, если окно будет разбито.
Я прошла в кухню и попрощалась с Рексом. Дала ему горошину из остатков обеда и сказала, чтобы он не беспокоился, если я поздно вернусь. Он секунду смотрел на меня, потом схватил горошину и поволок в свою банку из–под супа.