Рождение волшебницы

– Поглум! При-ишли по твою душу! Вылазь, зверская ты образина!

– Зи-на-зи-на-зи-на… – удвоило насмешку эхо.

Довольно постигнув обидчивый нрав голубого медведя, Золотинка взбеленилась от такого невежества.

– Что вы несете, Дракула! – крикнула она, продолжая молчаливую борьбу с Фелисой. – Не нужно!

Деятельный не к месте дворецкий, мотаясь над пустотой колодца, вдруг сверкнул башмаками и низринулся в дыру без остатка. Мгновение полета – он приглушенно шмякнулся, и раздался негодующий рык. Застыли искаженные лица. Зверский рев метался под сводами пещеры. Золотинка сжала в объятиях Фелису, крепким поцелуем пытаясь уберечь ее от нового обморока. Наконец, не ведая, кого спасать, Золотинка безжалостно оттолкнула девушку и бросилась к колодцу:

– Поглум! – надсаживаясь, закричала она в провал. – Не тронь Дракулу! Он нечаянно. Это я, Машенька! Слышишь?..

– А кто заманил меня в эту дыру? – с неподдельной яростью взревел колодец.

– Я что ли?!

И самое ужасное, что Дракула, как свалился, так и не пикнул, даже не застонал. Не свернул ли он себе шею?

Между тем темные ресницы Фелисы бессильно пали – она опять ускользала. Отзывчивый малый, что нянькался с девушкой, не умея помочь беде, запахивал на ней плащ поплотнее и тихонько дул в лицо. Прикосновение Золотинки могло бы вернуть Фелису к жизни, но как оставить Дракулу?

– Поглум, милый, хороший! Подними, пожалуйста, Дракулу наверх! – она склонилась к дыре.

– Ага! – пробурчало глубокое чрево колодца. – Вот как ты заговорила!

– Сказать, что я тебя люблю?

– Не трудись! – прогудел колодец. – И если ты посмеешь сюда упасть… О-о!

– Ладно, ты считаешь, что Маша – предательница! – горячо заговорила Золотинка. – Пусть! А тот огромный, у кого лапы, как два дерева, и кто этими лапищами посадил маленькую Машу в железки, тот не предатель. Допустим. Пусть. Я согласна! – (Внизу что-то глухо закряхтело.) – Но объясни мне, Поглум… не беспокойся, не буду называть тебя милым, если это тебе так неприятно! – (Внизу нечто напоминающее кузнечные мехи вздохнуло.) – Объясни мне только, какое предательство совершил человек, что нечаянно свалился в яму, на дне которой имел неосторожность сидеть медведь? Если он и совершил преступление, оно называется иначе. Подбери другое слово!

– Пьянство? – предположил голос внизу.

– Правильно! – сказала Золотинка. – Сейчас же подними Дракулу наверх, если ты так все хорошо понимаешь. – И коварно добавила: – Я надеюсь, ты сумеешь подняться?

После некоторого промежутка голос внизу промямлил не без замешательства:

– Стоит ли возиться? Я тебе скажу, не обрадуешься. Твой приятель, видишь ли, плохо уцелел. Подниму я тебе эту падаль! Поглумы дохлятины не едят.

Зашуршало, послышался скрежет когтей о камни. Сам собой раздался неплотный круг ратников, и прежде всех попятился к выходу из пещеры тюремщик, его вовремя придержали, не давая улизнуть. Возле колодца осталась Золотинка да бездыханная Фелиса, верный дядька держал ее голову на коленях. Когда над обрезом дыры появился чуткий нос, а затем выросла треугольная голова и глянула окрест умными глазками, дядька склонился над девушкой, заслоняя ее от страшного видения.

Укрепившись внутри колодца, Поглум поднял Дракулу и довольно небрежно швырнул на пол. Перекинувшись с живота на спину, мертвое тело дворецкого зевнуло и принялось укладываться, отыскивая положение поудобнее. Добросовестный Поглум так и онемел. Хилок Дракула всхрапнул, сипло потянул носом. Благостное выражение предательской рожи указывало, что падение на мохнатого медведя не произвело на дворецкого особенного впечатления.

– Поглум! – повернулась Золотинка. – Рукосил бежал, и его нет. Тут такое творится! На тебя вся надежда!

– Рукосил бежал? – недоверчиво переспросил Поглум, сразу уловив главное. – Хм! Говори еще!

– Его постигла ужасная беда! – сразу откликнулась Золотинка. – Он потерял свой волшебный перстень. Разбежались слуги. Он обратился в дряхлую беспомощную развалину, которую никто не хочет признавать!

– Стой, подожди… Но он жив?

– Одной ногой в могиле!

– Только одной? – засомневался Поглум.

Под эти удивительные речи очнулся Дракула, и хотя не встал, сонной своей повадке не изменил, но приоткрыл один глаз и лежал, осмысленно вслушиваясь.

– Та-ак… – озирался медведь, не в силах вместить в себя поразительные известия. – А это кто? – обнаружил он Фелису, которую придерживал на коленях ратник.

– Это Фелиса. Она слабенькая.

– Она слабенькая? – заинтересовался Поглум. Подтянул зад на обочину колодца, уселся и, подперши челюсть, задумался, как совершенно вольный, свободно расположившийся в свое удовольствие медведь.

Золотинка поцеловала приоткрытые губы Фелисы. Сразу она ощутила по безвольному телу ответный ток, веки дрогнули. Не открывая еще глаза, девушка припала к Золотинке горячим ртом и, слабо содрогнувшись, очнулась по эту сторону действительности.

– А она хорошенькая! – поделился своими наблюдениями Поглум.

– Дуралей! – неожиданно взвилась Золотинка. – Красавица, каких свет не видывал! Писаная красавица!

– Она писаная красавица? – усомнился косолапый.

– А ты думал!

Кажется, это было ему внове. Поглум, разумеется, видел Фелису и прежде, но никогда не рассматривал ее с этой точки зрения. И вообще не рассматривал ее никак, поскольку Поглумы из рода Поглумов дохлятины не едят. Но теперь это была не дохлятина, это было живое, трепетное существо с влажным блеском в глазах и… и слабенькое. Повернувши толстую шею, Поглум посмотрел немигающими глазками на Золотинку, снова обратил взыскующий взор на Фелису, к Золотинке вернулся… и остановился на Фелисе.

– Но ведь это ж не Маша? – молвил он не совсем уверенно, словно не прочь был бы встретить и возражение.

«Ага! Предатель! – сообразила Золотинка. – Вот кто предатель и перебежчик!»

– Она лучше Маши! – выпалила Золотинка с гневом.

– И умеет печь пирожки?

– Мм… – смутилась Золотинка, коварство которой не простиралось, однако, так далеко, чтобы обманывать доверчивого медведя в этом важном, основополагающем, можно сказать, вопросе. – Мм… Я думаю, она научится… если ты возьмешься расковать узников и вообще пойдешь с нами.

Предатель, еще раз подумала Золотинка. Между тем она прикрывала Фелису от медведя, который сосал лапу и преглупо ухмылялся. Она придерживала девушку, ожидая, когда пройдет болезненный трепет, и шепнула:

– С нами Поглум. Просто большой медведь. Насколько большой, настолько и добродушный. Он твой друг.

Фелиса поверила. Она принимала наставления волшебницы с безотчетной доверчивостью ребенка.

– Дай ему руку, – тихо сказала Золотинка. А сама подумала: неужто даст?

Нечто похожее на страх шевельнулось в душе, когда Золотинка вновь убедилась, в какой чудовищной зависимости находится от нее это хрупкое чудное существо, непрочно еще утвердившееся по эту сторону действительности. Фелиса не колебалась, не было ни малейшего зазора между словами Золотинки и ответным побуждением. Неопределенно улыбаясь, как ребенок, который испытывает незнакомое удовольствие, девушка потянулась к голубому страшилищу. Предательская ухмылка кривила медвежью пасть.

– Слабенькая… Я возьму ее на руки! – произнес он как бы между прочим.

– Нет уж! – резко возразила Золотинка. – Освободи узников! Твое дело освободить узников.

Оставив руку в лапах медведя, Фелиса обратила к Золотинке полные доверия глаза, и в лице ее разлился покой.

– Она хочет, чтобы прежде всего ты занялся узниками. Разбей цепи и всех выпусти. Потом она объяснит тебе остальное, – добавила Золотинка, подметив, что медведь колеблется. – Освободи узников, слышишь? Всех – на свободу!

– Да-да, – туманно согласилась Фелиса. На Поглума она не глянула и, кажется, не твердо сознавала его присутствие.

Обратно отправились прежним порядком: Фелиса на руках у дядьки, Золотинка рядом с Фелисой, Дракула на двери.

Поглум присмотрел камень не многим меньше своей головы и ушел вперед вместе с тюремным сторожем и факельщиком. Раскатился, отдаваясь в извилистых норах, грохот. Могучий медведь бил цепи, плющил и разрывал – хватало одного-двух ударов.