Рождение волшебницы

Волшебница слушала, склонив голову, и опускала пальцем чашу весов, с бездумным упорством раз за разом пытаясь вернуть им утраченное равновесие.

– Беда, может быть, в том, что мы плохо представляем себе, что именно ищем, – сказала она, ни к кому не обращаясь.

– Чушь собачья! – фыркнул Видохин.

– Знаете что, – начала Золотинка, воспользовавшись заминкой, – давайте я вам, может, помогу, Видохин.

Жалко ей было старика и стыдно за свою выходку с книгой, которая, как ей казалось, подняла в старом ученом желчь и досаду всех жизненных разочарований. Видохин только многозначительно хмыкнул, услышав предложение помощи от щенка. Но Золотинка ведь еще не все сказала.

– Попала мне тут как-то в руки одна такая штучка. Волшебная, я полагаю, – она ни на кого не глядела, уставившись под ноги. – Но мне она больше не понадобится. Я вам отдам, может, толк и выйдет.

Она достала хотенчик, жирноватого блеска рогульку со следами собачьих клыков. Пигалики переглянулись. Они догадывались, что это такое. Конечно же, они располагали подробным отчетом о приключениях хотенчика на войсковом круге.

– Эта штуковина, – храбро продолжала Золотинка, – показывает желание. Так я слышала. Она ведет туда, где находится предмет твоих помыслов. Так я это понимаю, хотя, наверное, не всегда можно сообразить, почему и куда она привела. Где и как может осуществиться твое желание, не всегда угадаешь. Да и желание-то ведь не всегда понятно. А вот эта штука знает, такая у нее служба. – Она разжала руку, и хотенчик без промедления рванул повод, указывая через стены и пространства в сторону Новых палат.

– Откуда это у вас? – строго спросил Буян.

– Можно сказать, совсем случайно, – ответила она, лишь немного покривив душой. И сразу переменила разговор: – Видохин, как вы определите свое желание?

Ученый отвечал сразу, что говорило о необыкновенном внимании, с каким он следил теперь за гостьей в шутовском наряде.

– Вот, – сказал он, указывая на закопченную стену вокруг очага и под лестницей. – Вот мое!

Золотинка пригляделась. Налет сажи испещряли хуже и лучше проступавшие на камне царапины: круги, угольники, замкнутые и разомкнутые черточки.

Простой круг означал золото, но золото выражалось также множеством других знаков: овалами, усиками, ресничками… Намеками проступали указания на золото облегченное, золотой глёт, золото обожженное, позолоченное, шафранное, музыкальное, потогонное, питьевое – все мыслимые виды золота. Железо и свинец, известь и ртуть – все что только наполняло природу, было лишь прахом на пути к золоту, вершине всего сущего. Высшим выражением пути был дух золота. То есть сбросившее с себя вещественную оболочку, законченное совершенство.

И Золотинка безошибочно отыскала сокровенный знак. Знак этот – дух золота – означал бесконечность: нигде не разомкнутая восьмерка. Свидетельства великой и бесплодной борьбы на неопрятной стене трогали что-то в душе восприимчивой Золотинки.

– Берите, Видохин, – щедро сказала она и протянула рогульку, – старик настороженно принял. – Если то, что вы ищите, вообще существует и его можно отыскать, то эта штука, наверное, вам поможет. Но я ни за что не ручаюсь.

Видохин сжимал хотенчик и молчал, как ребенок, очарованный новой игрушкой, от которой неизвестно еще что можно и ожидать. В глубокой задумчивости глядела на Золотинку волшебница Анюта. И у пигаликов были основания примолкнуть.

– Прощайте, Анюта! – сказала Золотинка, ступая к лестнице. – Я давно вас искала. Да поздно нашла. Поздно. Что теперь? – и она повернулась к тревожно застывшим пигаликам.

– Пойдемте, Буян, у меня к вам дело. У меня для вас кое-что есть, тоже такой маленький подарок. Я покажу.

Золотинка начала спускаться, Буян поспешно за ней последовал. Не обменявшись ни словом, они покинули башню и прошли на нижний двор. Девушка подвела пигалика к журчащему в четыре струи источнику.

– Вот там. Внутри вазы на столбе. Достаньте, – сказала она безо всяких ухищрений.

– Хорошо, – помолчав, согласился пигалик. – Не уходите.

Он удалился, настороженно оглядываясь, и скоро привел засаленного кухонного мальчишку. Разрумяненный, от очага, малец вытер лоснящийся подбородок и, снисходительно ухмыляясь, оглядел столб. Отыскав для ноги опору, он вскарабкался вверх и с дурашливым воплем извлек груду тряпья.

Распластавшись в полете рваным крылом, платье накрыло пигалика. Он сбросил рванье с головы и скомкал его.

Тоненький шут с черной харей и нахмуренный пигалик нашли уединение в неглубокой выемке там, где крепостная стена смыкалась с нависшим утесом. Золотинка дала пигалику время самым тщательным образом исследовать обноски.

– Месяца не будет, как это платье забросила сюда Золотинка. Да, та самая. При мне забросила, – сказала она, когда Буян удовлетворился осмотром. – Я едва узнала ее при свете факела, ночью. Побитая какая-то, не в себе. Не мое это дело.

А подменка была у нее – серое платье, простое, и вроде как накидка до колен из грубой крашенины, синяя с коричневым.

– При свете факела нетрудно ошибиться и в синем цвете, и в коричневом, – заметил пигалик, выслушав доносчицу. Он принялся аккуратно сворачивать лохмотья. – Если я правильно догадался, вы хотите получить награду.

– Не стану скрывать. Хочу.

– В полном объеме вряд ли. Наводку вы дали существенную, однако тысяча червонцев за не слишком большую кучу отрепьев много, согласитесь. – Он говорил бесстрастно, избегая всякого личного, живого чувства.

– Не трудно сообразить, что я-то и есть та самая Люба, которая приютила Золотинку. А в благодарность за гостеприимство она положила глаз на Лепеля, моего дружка.

– Десять грошей, – сказал Буян. В разительном несоответствии с издевательским смыслом сказанного в уголках рта таилась печаль.

– А если я научу вас, как поймать девку?

– Как?

– Нужно разыскать Поплеву. Если можно – найдите! Ведь с Поплевы все началось. Рукосил захватил его и спрятал, а Золотинку послал искать. Это была ловушка: она будет искать и не найдет. А если не будет искать, то попадет во власть к Рукосилу. Он поставил ее перед таким выбором, что и так она проиграла, и так… А если вы спасете Поплеву… она сама к вам придет.

– Почему вы думаете, что придет? – пигалик застыл во внимании.

– Могут пигалики разыскать человека, если чародей обратил его и спрятал?

– Пигалики все могут.

– Спасите Поплеву, и она придет к вам сама.

– Как ваше имя? – ясно и строго посмотрел он.

– Золотинка.

Буян вздрогнул, хотя, разумеется, того и ожидал.

– Приговор не может быть отменен, – прошептал пигалик.

– Да.

– Знаете, что вас ждет?

– Да.

– Смертная казнь.

– А если я оправдаюсь?

– По этой статье нельзя оправдаться. – Лицо пигалика выражало несчастье.

– За что меня осудили?

– Невежество с особо тяжкими последствиями. Статья двухсот одиннадцатая, часть третья.

Буян не говорил понапрасну: по такой статье нельзя оправдаться. Оправданий нет.

– Я… мы не можем принять предложения – насчет Поплевы… Нет. Мы обязаны захватить преступницу немедленно по обнаружению – это мой долг.

– Вы влиятельный член Совета восьми, – быстро, так быстро, что в голосе прорезалась враждебность, сказала она.

– С чего вы взяли?

– Вы сами сказали. При первой встрече.

Пигалик задумался. И у Золотинки тоже не было ни малейшего желания говорить. Наконец, он нарушил молчание:

– Все равно… нет…

– Вы имеете право принять решение самостоятельно, – перебила она его почти наугад.

Он не стал возражать.

– Вы действительно запускаете искрень по своему желанию? Когда хотите? Сейчас?

– Да.

Буян был отчаянно бледен.

– Это только усугубляет ваше положение, – прошептал он. – Я не могу вас спасти. Никто не может. Приговор будет вынесен и исполнен.

– И я, – сказала Золотинка, сглотнув слюну, – я хочу получить награду.