Топ-модель

– Прекрасный ход, сержант, – невозмутимо ответил Ройс Фокс. – Не очень, правда, оригинальный, но для начала сгодится. Думаю, что вам удастся со временем придумать что‑нибудь получше.

Тэйлор многозначительно подмигнул Барри, как бы говоря, что это еще тот прохиндей.

– Ну так как? Разве вас не взбесило то, что вы так глупо проморгали огромные богатства? Разве вы не пытались заставить Линдсей переписать все наследство на ваше имя?

– Разумеется. И это, на мой взгляд, было бы вполне справедливо. Я был единственным наследником своей матери, настоящим наследником, заметьте, а не подставным, как она. Моя мать была уже достаточно старой женщиной и с каждым годом теряла значительную часть своего состояния. Причем настолько значительную, что вы и представить себе не можете. Я до сих пор не могу понять, каким именно образом моей младшей дочери удалось добиться ее расположения, но я непременно выясню это. И вот тогда она лишится всего этого наследства, уверяю вас. Однако я ни за что на свете не стал бы убивать свою дочь.

После этих слов послышался его слащавый смех перезревшего павиана.

– Послушайте, сержант, я повидал на своем веку немало очень странных родителей – я проработал судьей очень много лет, – но, занимая пост члена федерального суда, было бы непростительной глупостью с моей стороны предпринимать какие‑то попытки устранения собственной дочери. Во всех абсолютно смыслах.

– Это же нонсенс! – неожиданно взвизгнула Холли, показывая толстым пальцем на Тэйлора. – Все это чушь, ерунда! Готова поспорить, что Линдсей связалась с этим типом, а сейчас, когда она наконец‑то опомнилась и захотела отвязаться от него, потому что она стала очень богатой и ей не нужны нахлебники, он, очевидно, решил убрать ее!

– Ее мысли очень сумбурны и чересчур несдержанны, – тут же вмешался Ройс, обращаясь к Барри, – но при этом в них есть рациональное зерно, не правда ли?

– Это полнейший абсурд, сержант! – не выдержала Сидни. – Никто из нас даже не помышлял причинить вред Линдсей. Неужели у вас нет более правдоподобной версии? Почему вы исключаете возможность несчастного случая?

– Нет, вряд ли это был несчастный случай, – мгновенно отреагировал Тэйлор. – В любом случае полиция начнет копаться в ваших финансовых претензиях. Конечно, в ваших словах есть определенный резон, мистер Фокс…

– Судья Фокс.

– Не важно. Нам все равно придется разобраться во всем этом деле, не так ли? Я много лет был полицейским и тоже повидал, как и вы, немало довольно странных родителей. Должен вам сказать со всей откровенностью, что вы, безусловно, относитесь к наиболее редкому и в высшей степени неприятному типу.

– Что вы хотите этим сказать, черт возьми?

– Я уже неплохо изучил все газетные материалы, касающиеся изнасилования Линдсей мужем ее сестры в 1983 году и того, как вы отреагировали тогда на этот вопиющий случай. Вы подставили ее, выставили на посмешище перед корреспондентами бульварных газетенок, обвиняя во всех смертных грехах. Ройс Фокс побледнел от ярости.

– Значит, она именно так представила вам все это дело! Эта глупая и никчемная шлюха, которую я… – Он внезапно запнулся, очевидно, сообразив, что делает непростительную глупость, да еще в присутствии полицейского. Через мгновение он взмахнул рукой, изображая нечто неопределенное, а потом взял себя в руки и продолжил: – Мы с женой остановились в отеле «Плаза». Если вам вздумается поговорить с нами, сержант, мы, естественно, к вашим услугам. Но имейте в виду, что мы намерены остаться в Нью‑Йорке на пару дней, не больше. Какой смысл торчать здесь, если с Линдсей все в порядке и она будет жить?

– Да, вам придется отложить свои планы, связанные с ее похоронами, судья, – не преминул съязвить Тэйлор, со злостью наблюдая за тем, как они выходят из приемного покоя. – Как бы мне хотелось свернуть ему шею! – шепнул он Иноку.

– Мне тоже, – последовал ответ.

Чуть позже, когда Линдсей уже проснулась, Тэйлор набрался храбрости и подошел к ней.

– Знаешь, дорогая, я принял важное решение.

В ее глазах невольно промелькнул страх, и он выругал себя за неосторожное слово.

– Перестань, Линдсей, слышишь? Мне ровным счетом наплевать на то, что ты не сообщила мне своего настоящего имени. Я даже начинаю понимать сейчас, почему ты этого не сделала раньше. Я видел твоего отца. И этого вполне достаточно. Он самое настоящее дерьмо. Но это не изменит моего отношения к тебе – я люблю тебя и всегда буду любить. Если ты не станешь возражать, то я вот что хотел бы сделать…

– Нет, постой, – не выдержала она и закрыла глаза, чувствуя, как к горлу подбирается ненавистная боль, изрядно потрепавшая ее за последнее время. В конце концов, ей все‑таки удалось справиться с собой. – Я верю, что ты любишь меня, Тэйлор. Я даже верю в то, что ты всегда будешь любить меня, хотя это кажется просто невероятным. Я также знаю, что ты никогда не врал мне и не будешь делать этого впредь. Ты просто не способен на это. Ты сказал, что тебе безразлично, кто я такая. Я верю тебе и очень признательна за все, что ты для меня сделал. – Линдсей немного помолчала, собираясь с мыслями. – Послушай меня, я готова дать честное слово, что не имею ни малейшего понятия, кто хотел бы мне зла, кроме, естественно, членов моей семьи. – Она снова умолкла, посмотрев на него через левое плечо. Когда ее глаза встретились с его глазами, она продолжила очень тихо, переходя на шепот: – Если виной всему моя семья, то у меня есть очень простое решение. Ты согласен жениться на мне прямо сейчас? Нет, конечно, не сейчас, но как можно быстрее? Если за всем этим стоит отец и его неописуемая жажда заполучить эти проклятые деньги, то все решится очень просто. Как только ты женишься на мне, ты автоматически станешь моим наследником и все споры немедленно прекратятся.

Тэйлор ухмыльнулся. Подобная мысль уже приходила ему в голову, и он уже почти созрел для того, чтобы просить ее о том же самом, но опоздал, к счастью.

– Тебе когда‑нибудь приходило в голову, что ты чертовски умна? Как насчет завтрашнего вечера? Ты же протестантка, а я знаю одного протестантского священника, который в мгновение ока сделает все необходимое. Ну так как? Годится?

Она кивнула, почувствовав, что боль тут же отошла на второй план, уступив место чувству облегчения и счастья.

Тэйлор тщательно выбирал слова, хотя это давалось ему с большим трудом;

– Поведение твоего отца вконец разозлило меня. То же самое могу сказать и о твоей сестре. Что же касается твоей мачехи, то она просто дура набитая. Если кто‑либо из них или, предположим, они все втроем организовали этот заговор, то тогда ты, конечно же, права. Выходя за меня замуж, ты лишаешь их последней надежды на получение наследства. В этом нет никаких сомнений. Они, естественно, никогда не простят тебе этого, но со временем забудут, на что я очень надеюсь.

– А как насчет князя?

– Сержант Кинсли уже все проверил. Ему удалось установить, что этот мерзавец действительно сейчас в Нью‑Йорке. Во всяком случае, он заполнил таможенную декларацию в последнее воскресенье. Здесь он проживает с женой, и если его мотивом могут быть деньги, то полиция достаточно быстро выяснит это. – В этот момент он почувствовал, что ее снова охватил страх. Это было хорошо видно по ее глазам.

– Мне страшно, Тэйлор.

– Мне тоже, но позволь мне все‑таки закончить свою мысль. Если этот подонок осмелится приблизиться к тебе хотя бы на один шаг, я сверну ему шею. Линдсей, поверь мне, я говорю правду.

– Ты сделаешь с ним то же, что с Демосом?

– Намного хуже.

– Знаешь, сейчас я буду выглядеть очень глупо в свадебном платье.

– Ничего страшного. Как только ты поправишься и снимешь эти дурацкие бинты, мы проделаем всю эту процедуру еще раз. Я люблю тебя, Линдсей. Ты выйдешь за меня замуж завтра вечером?

– Да, – выдохнула она и закрыла глаза.

Выйти замуж за Тэйлора. Она вдруг представила себе перекошенное от ненависти лицо отца, его пылающие яростью глаза. Да, конечно, он взбеленится, так как поймет, что навсегда утратил надежду вернуть себе богатство матери. С Тэйлором ему не справиться. Кишка тонка. Неужели это он пытался убить ее? Затем она вспомнила Холли. Она тоже будет выть от бессильной злобы и проклинать ее на чем свет стоит. Да, они оба ненавидят ее и считают, что она каким‑то образом околдовала бабушку и заставила ее переписать свое первоначальное завещание. Линдсей долго думала над этим раньше, но так и не могла понять, что именно заставило ее переделать завещание. Ее лицо снова ощутило пресс неимоверной тяжести. Да и ребра болели нескончаемо. И еще эта дурацкая машина для поддержания искусственного дыхания. Доктор Шэнтел сказала, что, вероятно, завтра она отключит ее от этого аппарата. Но это сейчас не столь уж важно. Главное, что Тэйлор согласен жениться на ней. Теперь все будет хорошо.