Топ-модель

– Мы могли бы отправиться, к примеру, на остров Мауи. Конечно, это далековато, но зато мы могли бы сделать остановку в Лос‑Анджелесе, если ты, конечно, не против.

Линдсей неожиданно привстала на локтях и посмотрела на него сверху вниз.

– Нет, это не годится.

– Что не годится?

– Я хочу, чтобы ты показал мне Францию.

Тэйлор недоуменно уставился на жену, не веря своим ушам.

– Францию?

– Да, мне кажется, что я не успела как следует познакомиться с этой страной.

– Франция, – снова повторил он и задумался. Уже больше года прошло после его последней поездки туда. У него даже кровь забурлила от подобной перспективы. Они могли бы проехать вместе на мотоцикле всю долину Луары вдоль и поперек. Он бы показал ей колоссальные дольмены в Бретани, знаменитый «Стол торговцев» в Локмориаке, не менее знаменитый «Рыцарский зал» в аббатстве Сен‑Мишель и еще много‑много чего…

– Как насчет следующего вторника?

– Франция, – продолжал он мечтать. – Вторник?

– Да, но у нас есть еще некоторые дела. – Она провела пальцами по его обнаженной груди, и он глубоко вздохнул, испытывая неподражаемое удовольствие от каждого ее прикосновения.

– У меня не так уж много вещей. И вообще, мне кажется, мы должны путешествовать налегке и…

Она слегка сжала пальцы, и он томно застонал, глядя на нее восторженными глазами.

– Ты потрясающая женщина. Давай предадимся любви. Линдсей почувствовала, что по всему ее телу разливается приятная истома. В такие минуты ей всегда кажется, что она становится текучей, как жидкость. А Тэйлор, как всегда, безупречен. Он уже тверд, как камень, и готов к любви. Она хорошо узнала его за все это время, и если бы вдруг в их квартире начался пожар, то они оказались бы в самом его эпицентре.

– Наша первая брачная ночь давно уже прошла, – неожиданно вспомнила она и улыбнулась.

– Грустно, но это, увы, горькая правда. Однако у меня нет абсолютно никаких оснований жаловаться на этот печальный факт.

– Да, тебе не стоит этого делать. Но я о другом. Неужели ты ничего не помнишь, Тэйлор? Ты обещал, что скажешь мне, что означают твои инициалы С. К., в нашу первую брачную ночь.

– Потрясающая память.

– Ну так как? Ну перестань, Тэйлор. Ведь у меня не осталось от тебя абсолютно никаких секретов.

Тэйлор подумал, что и в этом она права. Он знал даже такие секреты, которых не знала она, в особенности о том, что касается ее настоящего отца. Она по‑прежнему считает отцом Ройса Фокса, и слава Богу, что он так ни разу и не появился здесь после того памятного разговора с Сидни в коридоре больницы. Линдсей переписала родовой особняк Фоксов не на него, а на Холли. Она радовалась и потирала от удовольствия руки, когда все формальности были завершены. Да и Тэйлор тоже был доволен. Конечно, он не считал, что Холли очень порядочная и добрая женщина, но все же было приятно, что Ройс Фокс теперь будет кусать локти каждый раз, когда будет входить в дом, который уже никогда не станет его собственным. А если он вдруг вздумает развестись с ней, то непременно окажется с носом. Да, это вполне справедливо по отношению к нему. Интересно, как он сейчас ведет себя по отношению к жене? Вряд ли он так гордится своим богатством и происхождением. Да, во всем этом деле есть своя приятная, хотя и довольно злая ирония. Этот человек не сказал ни слова о Линдсей или ее матери. И Сидни тоже решила попридержать свой длинный язычок. Она, кстати сказать, в этом году стала еще более популярной, чем в прошлом. Ее фотографии то и дело мелькают на обложках самых модных журналов, да и телевидение не обходит ее своим вниманием, часто показывая в окружении важных персон. Иногда Тэйлору казалось, что, несмотря на весь этот опьяняющий успех, она глубоко несчастный человек, но потом, в моменты спокойствия и объективной рассудительности, он начинал сомневаться в этом. Что же касается князя, то он по‑прежнему коротал свои дни в Италии и практически не изменился за это время. Его тоже настигло справедливое возмездие – полная финансовая зависимость от жены.

Тэйлор нежно поцеловал жену и прильнул к ее уху.

– Ты хочешь знать мое полное имя, да? Ну хорошо. Обещание есть обещание. Мои инициалы С. К. означают Сэмюэл Клеменс, как у Марка Твена.

Линдсей долго молчала, собираясь с мыслями.

– Это замечательно, – сказала она, наконец, глубоким и в то же время мягким голосом. – Неужели я вышла замуж за человека, которого родители прочили в литературные гиганты? А тебе известно, что Клеменс какое‑то время жил в Сан‑Франциско, правда, в самом начале своей карьеры? А я думала, что твои инициалы С. К. означают что‑нибудь очень смешное, забавное, вроде Санта‑Клауса. – Она весело захихикала ему в плечо. – А ты знаешь, что его второе имя было Ленгхорн? Я узнала это на семинаре по литературе на втором курсе.

– Значит, мои инициалы должны были состоять из трех букв – С. Л. К. Слава Богу, что моя мамочка упустила этот момент!

– А как звали твою маму?

– Ее девичья фамилия была Ребекка Тэтчер.

– Какая прелесть! Тэйлор, а как она назвала твою сестру?

– Энн Мэри Тэйлор.

– В честь кого?

– Нет, я был единственным, кого подвергли этой пытке.

– Я люблю тебя, Тэйлор.

– Я тоже люблю тебя, Линдсей. Значит, ты в самом деле хочешь, чтобы я показал тебе Францию?

– Да. Во вторник. Надеюсь, ты покажешь мне все?

– Абсолютно все, – пообещал он и поцеловал ее.