Топ-модель

– Я так и думала, что ты заявишься сюда, старый осел, – резанула она без всяких предисловий. – А я искала тебя по всем злачным местам. Ты просто не можешь держаться от нее на почтительном расстоянии, не так ли?

Князь взглянул на жену без всякого интереса и тоже скорчил брезгливую мину.

– Я же предупреждала, чтобы ты оставил ее в покое, черт бы тебя побрал! Почему ты никогда не слушаешь меня? Господи Иисусе, какого черта ты приехал в Нью‑Йорк? Я же запретила тебе приближаться к ней! Она не поверит ни единому твоему слову! Неужели ты не понимаешь этого?

– А я очень рада, Сидни, что он приехал, – спокойно вставила Линдсей. – В самом деле. Теперь все мне кажется намного проще и понятней.

Сидни зыркнула на сестру и снисходительно улыбнулась:

– Разве твой пульс не участился, когда ты увидела его на пороге? Не правда ли, он красив? А его тело будет получше, чем у любой модели.

– О нет, никакого сердцебиения. Вообще говоря, он хотел, чтобы я поехала с ним в Милан. Он обещал всячески заботиться обо мне, и я почти поверила ему, так как мне уже двадцать шесть лет, а это для него старческий возраст. Хочу напомнить, что именно в таком возрасте ты, дорогая сестричка, вышла за него замуж, и поэтому должна неплохо знать, что это такое. Но это еще не все.

Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что он страстно желает наложить свои грязные лапы на мои деньги.

– Это уже не имеет абсолютно никакого значения, Сидни, – подчеркнуто спокойным тоном промолвил князь.

– Что именно?

В какой‑то момент Тэйлору даже стало немного жалко этого человека, который, по всей видимости, довольно часто испытывает на себе убийственный сарказм жены. Но только в какой‑то момент, не более того.

– Она уже успела выйти за него замуж, – продолжал тот с растерянным видом. – Ты можешь поверить в это? Она уже вышла замуж за этого человека!

Тэйлор взглянул на оцепеневшую от неожиданности Сидни, которая вдруг стала как‑то странно раскачивать головой взад‑вперед.

– Да, это чистая правда. Мы не пригласили тебя только потому, что твои вопли, крики, стоны и проклятия могли бы нарушить покой пациентов больницы. Я уж не говорю про священника, перед которым нам было бы просто стыдно.

– Она вышла за него замуж, – рассеянно повторил князь.

– Итак, – продолжал наступать Тэйлор, – мы приблизились к последнему пределу. Если кто‑либо из вас или вы все вместе хотели убить Линдсей из‑за ее денег, то теперь можете забыть об этом. В случае ее смерти мне достанется все ее состояние, а вы, естественно, не получите ни цента. Я уж не говорю про доллар или тем более итальянскую лиру. Ничего. Вы поняли меня? Вы оба?

– Она вышла за него замуж, и он причинит ей боль, – снова пробормотал князь. – Ты только посмотри на него! Он же груб, как провинциальный крестьянин. Как ты могла выйти замуж за такого человека, Линдсей?

– Ты отвратителен! – взбеленилась Сидни и, схватив мужа за руку, грубо потащила его к двери. – Заткнись и помолчи. Я не верю ей! – Возле двери Сидни неожиданно остановилась и повернулась к сестре. – Ну хорошо, моя маленькая сестричка, желаю всего наилучшего. Непременно позвоню Валери и попрошу, чтобы она поделилась с тобой некоторыми соображениями насчет мужа. Она многое может тебе посоветовать. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в происходящем и знаешь, что делаешь.

– Думаю, что знаю, Сидни. Я сама попросила его жениться на мне, что он и сделал.

– Не думаю, что он заставил себя долго ждать с ответом.

– Вот именно, – вмешался Тэйлор. – Я так спешил, что чуть было не сорвал бинты с ее головы.

– Она вышла за него замуж, – в очередной раз повторил князь и сокрушенно покачал головой. – За него!

– Да заткнись же ты наконец! – что есть мочи заорала Сидни и вытолкала его в коридор. Князь продолжал что‑то невнятно бормотать, а Сидни, бледная как смерть, толкала его вперед к лифтам.

Несколько минут Тэйлор не мог произнести ни слова и только пристально изучал Линдсей.

– Прости, что испортил такое замечательное шоу, – сказал он наконец. – Я просто не мог предположить, что ты справишься с ситуацией. Рад за тебя. Надеюсь, на этот раз он потерпел полное фиаско, не так ли? Тебе представилась прекрасная возможность увидеть его во всей той мерзости, которой он в избытке наделен природой.

Она удивленно посмотрела на него:

– Как тебе удалось так быстро раскусить его? Да, ты прав. Он нисколечко не напугал меня. Я даже пожалела, что ты пришел сюда и прервал наш разговор, но это мелочи, не обращай внимания. Он жалок, не правда ли, Тэйлор?

– Да, очень.

Тэйлор поцеловал кончики ее пальцев, затем губы и нос.

– Знаешь, мне очень нравится, что я наконец‑то могу контролировать свои чувства. Контроль – это прекрасная вещь. Да, я действительно овладела искусством контроля. Знаешь, что я тебе еще скажу? Мне удалось не только контролировать себя, но и использовать сарказм в качестве оружия. Я вела себя с ним очень жестко и даже зло. Это было просто замечательно.

А Тэйлор тем временем продолжал осыпать ее поцелуями.

– У тебя сейчас болит что‑нибудь? – неожиданно спросил он.

– Я ощущаю легкое головокружение, но боли никакой нет.

– А Мисси, случайно, не досаждает тебе?

– Нет, но она сводит с ума офицера Фогела.

– Ничего, он заслужил это, сладострастный негодник. Они еще немного поболтали, а потом Тэйлор посмотрел на часы.

– Мне нужно идти. Хочу повидаться с доктором Граской. Барри тоже пойдет со мной. А Мисси и Фогел останутся здесь. Я им устрою взбучку за то, что они впустили сюда этого идиота князя. А ты отдыхай, дорогая, и ни о чем не думай. Договорились?

– Будь осторожен, Тэйлор.

В здании психологического факультета было довольно прохладно. Старые радиаторы, прикрепленные к стене вдоль коридора, излучали скудное тепло, а покрытый линолеумом пол поскрипывал под ногами.

– Вот его кабинет, – сказал Тэйлор, показывая на дверь с номером 223. Она была закрыта, но изнутри пробивалась тоненькая полоска света. Они остановились и прислушались. Из кабинета доносились приглушенные голоса.

– У него там, наверное, какая‑то студентка, – тихо сказал Барри и поднял руку, чтобы постучать.

Тэйлор успел перехватить ее.

– Подожди минутку, – шепнул он, приблизив голову к двери. Они замерли, пытаясь хоть что‑нибудь разобрать. Вновь послышался тоненький женский голосок, принадлежащий, судя по интонациям, девушке не старше двадцати лет. Она говорила мягко, вкрадчиво и даже слегка наклонилась вперед, насколько позволяло это видеть полупрозрачное дверное стекло.

– Я действительно верю вам, – говорила она. – Вы в самом деле считаете, что можете помочь мне, доктор Граска?

– Ах, Беттина, разумеется, могу. Ты такая юная, красивая и к тому же умная. Тобой управляют подавленные в детстве чувства, моя дорогая. А твой отец не может помочь тебе, так как не обращает на тебя внимания и никак не хочет понять, что ты уже почти взрослая женщина. А я могу освободить тебя от этих гнетущих чувств. Их надо просто‑напросто выпустить на свободу. И мы сделаем это вместе. Я помогу тебе, не волнуйся. Я научу тебя расслабляться, избавляться от подавленных чувств, отдаваться всей душой и телом, отдавать себя всю без остатка, чтобы у тебя не осталось ничего лишнего. Ничего постороннего.

– Не верю своим ушам, – возмущенно прошептал Барри. – Он говорит это вполне серьезно?

– Даже слишком серьезно, к сожалению. Он ведет себя так, словно у него есть еще одна жизнь.

– Может быть, стоит выручить эту бедняжку?

– Да, конечно.

Доктор Граска поначалу не узнал человека, который так неожиданно ворвался в его кабинет. Да еще не один, а в сопровождении другого, с таким же угрюмым и жестким лицом. В его глазах блеснули искорки неподдельной тревоги. Затем он пристально вгляделся в первого гостя и наконец‑то узнал его.

– Вы приходили ко мне некоторое время назад. Минуточку… Доктор Уинстон из Омахи, если не ошибаюсь?