Пока ты со мной

— Я и в самом деле плохо владею вашим юридическим жаргоном, детектив, — упрямо сказала она, — но что будет, если я отдам вам бумаги, а они потом исчезнут?

— Вы часом паранойей не болеете, миссис Ньюхолл?

— Будь вы на моем месте, вы бы так не думали, — жалобно заметила она.

— Ладно. Я дам вам расписку, — ровным голосом предложил он.

Карен обдумала это предложение и решительно помотала головой:

— Нет.

— Вы что, хотите сесть в тюрьму за сокрытие улик?

— Да если бы не я, вы об этих уликах вообще ничего бы не узнали!

— Это верно, но теперь мы о них знаем. Вы обязаны отдать их представителю закона.

Карен чувствовала себя бабочкой, которую накрыл сачок. Она что-то такое слышала про «сокрытие улик». Как карается подобное преступление? Могут ли ее за это арестовать? Если это случится, Дженни останется совсем одна. Это просто немыслимо! И в то же время Карен подумала, что ее терпение на исходе. Все ею распоряжаются, обращаются с ней, как с преступницей, а ведь она всего лишь пытается установить правду. Верит в это полиция или нет — неважно.

Тот же самый инстинкт, который подсказывал ей дождаться адвоката, нашептывал: не сдавайся. И на сей раз Карен решила к нему прислушаться. Она старалась не смотреть на умоляющее лицо Дженни — и без того момент был тяжелый. Собрав в кулак все свое мужество, Карен глубоко вздохнула и сказала:

— Ксерокопии можете взять. Но оригиналов вы не получите до тех пор, пока я не переговорю со своим адвокатом. Мне все-таки кажется, что я живу не в полицейском государстве, где можно вот так за здорово живешь хватать вещи, принадлежащие другим людям. А теперь извольте уйти из моего дома.

Лейтенант Ференс сделал шаг вперед, размахнулся и со всей силы влепил Карен затрещину.

Глава 40

— Зачем вы это сделали? — спросила Эмили Ференс.

Грег смотрел на женщину с пистолетом. Она включила свет и стояла в дверном проеме, похожая на девочку с игрушечным пугачом в руке. Маленькая, хрупкая, с большими блестящими глазами, в светлых волосах — проседь.

Грег был настолько потрясен, что не сразу понял, о чем она его спрашивает. Потом до него дошло, что женщина имеет в виду звонок в полицию.

— Я обнаружил у вас в подвале нечто ужасное.

— Кроме этой рубашки? — осведомилась женщина и улыбнулась собственной шутке.

В том, как спокойно и безмятежно она на него смотрела, было нечто жуткое. Обычная женщина, в халате и шлепанцах. Пожалуй, ее тонкая рука с трудом удерживает оружие. Чужой мужчина в доме ее абсолютно не испугал.

— Вы что, нездоровы? — сочувственно спросила она.

Грег замялся и кивнул.

— Садитесь.

Грег никак не мог понять — то ли она сумасшедшая, то ли все это вообще плод его больного воображения. Он оглянулся на дверь. С минуты на минуту должна была приехать патрульная машина. Нельзя допустить, чтобы полицейские застали его здесь. Поэтому садиться Грег не стал.

— Я слышала, как вы возились там, внизу, — безразличным тоном сообщила женщина.

Грег вконец стушевался.

— Я думал, что дома никого нет.

Эмили снова улыбнулась. Смотреть на эту ее улыбку почему-то было мучительно.

— Можно сказать, вы не ошиблись.

Она опустила руку с пистолетом.

«Что она имеет в виду? — подумал Грег. — Почему она меня не боится?»

— Зачем вы сюда пришли? — спросила Эмили.

— Ваш муж… Мне надо уладить с ним одну проблему.

Эмили грустно улыбнулась:

— Он вернется не скоро. Можете его подождать, если хотите.

Грега охватило неудержимое желание схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

— Это что у вас, игра такая? — спросил он.

Эмили удивилась:

— Нет. Что вы имеете в виду?

Рука с пистолетом безвольно повисла.

— Вы даже не знаете, кто я такой. Я ввалился в ваш дом, а вам хоть бы что. Такое ощущение, что вы наркотиков накачались. Ведь я могу быть и опасен.

Эмили решительно покачала головой:

— Никаких наркотиков и никакого алкоголя. Я только что вернулась из… — она не договорила. — Понимаете, у меня проблема с алкоголизмом. Но в настоящий момент я абсолютно трезва. Что же до опасности, то, на мой взгляд, вы кажетесь человеком вполне приличным. К тому же смерть меня совсем не пугает. Я даже была бы рада. Вот жизнь дается мне с бо́льшим трудом.

Грег вспылил.

— У вас в подвале труп женщины, — заявил он. — Ее убили. Сомневаюсь, что смерть ее обрадовала.

Лицо Эмили смертельно побледнело, она покачнулась. На глазах выступили слезы, но Эмили не вскрикнула, не запротестовала. Грег смотрел на нее во все глаза. Хозяйка придвинула стул, села.

— Вы знаете, кто это? — спросил он.

Эмили покачала головой и обеспокоенно взглянула на него:

— А вы?

Грег провел рукой по волосам. В голове, где-то между глаз, дергался пульс.

— Вы хоть понимаете, что я вам говорю? В вашем доме убили женщину, и я думаю, что это сделал ваш муж.

Он ожидал возгласа возмущения, даже гневного смеха, но Эмили лишь слегка покачала головой:

— А вы знаете, что мой муж полицейский?

— Знаю. Но это ничего не меняет.

— Полицейские умеют хранить секреты. Такая уж у них профессиональная выучка. Им приходится сталкиваться с очень неприятными вещами, и они приучают себя никогда об этом не говорить. Во всяком случае, скрытность Уолтера я всегда объясняла себе именно этим. Он всегда был такой, с самого начала. Мне говорили: в тихом омуте черти водятся…

С этой женщиной что-то не в порядке, подумал Грег. Она ведет себя странно. Даже в своем заторможенном состоянии он понимал это.

— Мне нужно уходить, — объявил Грег и повернулся к женщине спиной, ожидая получить пулю между лопаток.

— А вот это мои сыновья, — раздался сзади жалобный, печальный голос.

От этих слов у Грега почему-то мурашки побежали по спине. Он резко обернулся и увидел, что женщина вынула из кармана халата потертую фотографию. Снимок она положила на кухонный стол, где уже лежал пистолет. На карточке были запечатлены два светловолосых румяных малыша со смеющимися лицами. Казалось, они вот-вот выпрыгнут из фотографии и вдохнут жизнь и энергию в эту хрупкую, похожую на привидение женщину.

— Понятно, — пробормотал Грег.

Очень мило. В подвале лежит убитая женщина, а ему показывают семейные снимки. Не знаешь, плакать тут или смеяться.

— Я убила их, — сообщила женщина.

Глава 41

Карен отлетела в сторону и рухнула на колени возле дивана, из носа у нее хлынула кровь. Дженни пронзительно закричала.

Ференс погрозил стонущей Карен пальцем:

— Вы со мной таким тоном не разговаривайте. И не приказывайте, уходить мне или оставаться. Здесь приказываю я…

Карен смотрела на него с ужасом и недоумением. Конечно, ей приходилось слышать о жестокости полицейских, но она всегда думала, что полиция позволяет себе подобные штучки лишь с разбушевавшимися преступниками, которые сопротивляются аресту. Чтобы подобное происходило в их тихом городке, да еще в присутствии ребенка? Карен поднялась, вытерла окровавленную руку о рубашку. Ее захлестнула волна гнева и возмущения. Всю жизнь она прожила, соблюдая законы, и вот с чем пришлось столкнуться!

— Как вы посмели?! Как вы могли поднять на меня руку? И за что? За то, что я решила помочь полиции? — Она взглянула на свою окровавленную ладонь. — За это вас вышибут из полиции. Я подниму такой шум, что от вас мокрого места не останется. Сейчас вызову полицейского из наружного наблюдения! — крикнула она, показывая на улицу.

— Его там нет, — сказал Уолтер. — Я отослал его по другому делу.

В его голосе было нечто такое, от чего Карен замолчала, не договорив.

— Итак, я вежливо попросил вас отдать бумаги. Спрашиваю еще раз: где они?

Карен вся задрожала, ладони покрылись холодным потом. После продолжительной паузы она ответила:

— В доме их нет.

Глаза Ференса вспыхнули ненавистью, он быстро сделал шаг вперед и ударил ее кулаком по лицу. У Карен из глаз посыпались искры, она услышала донесшийся откуда-то издалека вопль Дженни. В глазах потемнело, Карен рухнула на пол, но не позволила себе провалиться в забытье. Усилием воли она открыла глаза и увидела, что Дженни сидит на полу рядом с ней и плачет.