Лучшие страхи года

Пока безобразный человек играл, я пристально разглядывал его. Лысый череп был вытянутым и костлявым, глаза утопали в тени глазниц. Весь темно-коричневый — но он не афроамериканец, подобно Майклу. Уродец был, безусловно, черен, но кожа его походила на воск и была как бы покрыта патиной — зеленью тухлого мяса. Я ничего не мог с собой поделать — все представлял, каково коснуться этой кожи. Мой палец, я уверен, завяз бы в ней, точно в лужице застывшего жира. Уши его были большими и пятнистыми, рот — маленьким, с поджатыми губами, но зубы казались слишком крупными для этого крошечного рта. Два передних резца были хуже всего: неровные, желтые, кривые.

К моему огромному облегчению, Сара, похоже, не подпала под действие его колдовства. Она стояла в углу, наблюдая, но не за безобразным человеком, а за толпой — и за Ричардом, который, разинув рот, стоял с глупейшим выражением на лице и хлопал в ладоши, как девчонка, каждый раз, когда безобразный человек отрывал руки от клавиш. Из соседней комнаты до меня доносился едва слышный голос Дэвида Боуи.

Безобразный незнакомец кончил играть, и тут меня осенило, что его-то я и видел на вершине. Он взмахнул руками, будто освобождая всех от своей власти. Люди немного поаплодировали и вернулись каждый к своему занятию. Я видел, как Кэт и Камилла пошли назад в гостевую комнату, Майкл взял курс на бар, а Сара и Ричард направились ко мне. Я заметил, что одутловатая девушка со странными волосами стоит рядом с уродцем, глядя на него сверху вниз, в то время как он гладит ее руку. Прекрасная пара, подумал я. Проводив Сару и Ричарда к бару, я настоял, чтобы Майкл открыл принесенный мной виски — много лучше того, что мне налили, когда я пришел.

Я спросил, кто этот безобразный гость. Сара ответила, что не знает. Майкл и Ричард держались так, будто я ни о чем и не спрашивал. Я положил руку на плечо Ричарда и повторил вопрос.

Он ответил:

— Который из?

Я посчитал его ответ шуткой и делано рассмеялся.

Виски принес облегчение. Мне нужно было оказаться с Сарой наедине — я хотел дать ей возможность договорить то, что она начала ранее, хотел, чтобы она сказала, что в Бостоне ей ничего не светит, что она вовсе не собирается присоединяться к Ричарду и только притворяется, чтобы не разбить ему сердце накануне столь значительного путешествия.

Я почувствовал на своем плече руку. И был уверен, что это тот безобразный человек, но, к удивлению и облегчению, рука принадлежала Пруденс.

— Я вылезла из джакузи, — прошептала она.

Сара и Ричард разговаривали. Я спросил Пруденс, что она хочет выпить — она осталась верной пиву.

— Теперь я в боевой готовности. Вы знаете, что в гостевой комнате смотрят кино?

— Да, — ответил я и проводил Пруденс через холл.

Она уже надела платье поверх мокрого купальника — с этими влажными пятнами, с материей, прилипшей к талии и груди, она казалась куда более обнаженной, чем до того. Я решил, что поймаю Сару позже, перехвачу ее, когда они с Ричардом кончат болтать с одним из этих своих скучных друзей.

Мы с Пруденс вошли в комнату. «Человек, который упал на землю» все еще шел — интересно, Боуи уже явил свою инопланетную сущность? Кэт и Камилла сидели на кушетке, и, к моему удовлетворению, Кэт бросила на Пруденс злобный взгляд и поманила меня расположиться рядом. Пруденс, вошедшая первой, уселась там сама. Как ни были узки ее бедра, свободного пространства на кушетке теперь не осталось. Увидев это, она соскользнула на пол и предложила мне то самое место, которое перед этим предлагала мне Кэт. Независимо от исхода моего разговора с Сарой, я знал, что не покину вечеринку в одиночестве. Я даже предполагал, что интерес со стороны Кэт и Пруденс поможет мне завоевать внимание Сары.

Кэт поглаживала мои волосы, Пруденс — ногу. Находившиеся в комнате парни то и дело отрывались от телевизора, чтобы бросить взгляд сначала на женщин, потом на меня, определенно желая занять мое место.

Когда фильм приблизился к финалу — печальная и светлая сцена — и меня уже вконец убаюкали все эти ласки, безобразный незнакомец, человек с вершины, прошел мимо гостевой комнаты. Я мельком увидел его в ту секунду, когда он уже покидал поле зрения. Тут все, кроме Пруденс, вышли из комнаты: парни, Камилла и Кэт. Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, Пруденс оказалась рядом со мной на кушетке, ее рука легла на внутреннюю сторону моего бедра, а губы потянулись к моим. Знакомое выражение лица: будто в дремоте, оно склоняется все ближе, — и подвыпившая женщина вот-вот меня поцелует. Я позволил ей это. Мы целовались. Ее язык врывался мне в рот и тут же покидал его. К выпуклости на моих брюках прижималась ее ладонь. Моя рука накрыла ее правую грудь, обтянутую мокрым платьем, а другая лежала на влажной ткани, прикрывавшей поясницу.

Прервав поцелуй, я сказал:

— Пойдем еще выпьем!

Хотя Пруденс и бросила на меня раздраженный взгляд, я знал, что она сделает то, о чем я попрошу, и подумал — всего на секунду, — что эта женщина в самом деле все прекрасно понимает и вскоре прервала бы поцелуй сама. В это мгновение я предпочитал Пруденс Саре. Но оно быстро миновало.

Человек с вершины держал речь, казалось обращаясь сразу ко всем присутствовавшим на вечеринке. Когда мы с Пруденс вошли в гостиную, он взмахнул руками точно так же, как уже делал перед этим. Все покинули комнату, кроме одного из тех парней, что сидели с Пруденс в ванне. Я смотрел, как она наблюдает за его разговором с безобразным человеком.

Потом Пруденс заметила:

— Я знала, что он гей.

Сначала я не был уверен, к кому из них двоих относятся эти слова — я не думал, что этот безобразный тип окажется геем, — но потом сообразил, кого она имеет в виду.

— Кто это? — спросил я ее.

— Не знаю. Весь вечер провела снаружи.

— Ты не видела, как он спускался с вершины?

— С вершины? Там, наверху, ничего нет. Пойду еще выпью.

Она покинула меня. Я закурил и вышел на террасу. Ричард и Сара были там: Ричард беседовал с одним из друзей, а Сара со скучающим видом смотрела по сторонам. Увидев меня, она просияла. Я дал ей сигарету.

— Почему бы нам не прогуляться немного, — предложила Сара.

Мы покинули огороженную террасу. Со стороны джакузи до нас доносились голоса. Мы вышли на темный двор и двинулись по направлению к лесу.

— О чем этот тип говорил? — спросил я.

— Который тип?

— Безобразный такой, с кривыми зубами.

Сара смущенно повернулась ко мне. Она сделала затяжку, и ее лицо осветилось. Самое совершенное из всех лиц, подумал я. Между бровями, прямо над переносицей, был круглый участок кожи — гораздо глаже и ярче, чем остальная поверхность. Мне захотелось коснуться этой точки кончиком пальца. Я так и сделал. Она поморщилась и хихикнула, отводя мой палец.

— Ах, вот что делает эта кнопка! — сказал я. И добавил: — Так что, ты не закончишь свою мысль, которую начала озвучивать чуть раньше?

Она не ответила мне, но на что-то указала, и я забыл, о чем спрашивал, когда увидел, что там. Человек с вершины шел через лужайку — параллельно нам, примерно в двадцати футах, — с тем парнем, с которым говорил в гостиной. Они шли к опушке леса, где кто-то лежал на земле — это была девушка с плохо покрашенными волосами.

— Что здесь происходит? — спросила Сара.

Я ответил:

— Уверен, что мы не хотим это знать.

— Ты думаешь, с ней все в порядке?

— На мой взгляд, она выглядит хорошо, — ответил я, подумав, что с такого расстояния на самом деле судить сложно. — Думаю, мы должны предоставить их самим себе, — предложил я, но спросил: — Так все же, кто этот тип? Я видел, как он спускался с вершины.

— Который? — спросила Сара.

— Лысый. — В тот самый миг, когда я это сказал, он успел шагнуть в тень, делавшую его невидимым. Так что я бросил: — Не бери в голову.

На террасе мы допили свой виски. Сара взяла еще одну сигарету и посмотрела по сторонам — здесь были и другие гости, но никого хоть сколько-нибудь близко знакомого. Ричард ушел внутрь.