Темные желания

Самое странное, что граф обращался с ней уважительно в те моменты, когда не был занят постельными играми. Никаких намеков, что она грязная шлюха и недостойна сидеть за одним с ним столом. Наоборот, он требовал, чтобы она делила с ним завтраки, обеды и ужины. И если насчет завтрака все можно было объяснить его утренней страстью, то остальное нельзя было объяснить ничем, кроме самого элементарного уважения к гостье.

Ее третье утро в особняке графа. Она опять заметила, что он бросает на нее особые взгляды. В какой-то момент он сказал:

— Подойди ко мне.

Вот она — ее расплата за то, что она отказалась вчера отвечать на его вопросы. Джоанна мельком глянула на лакея за спиной графа, раздумывая, не отказаться ли. Но у нее всегда будет такая возможность, если граф захочет чего-либо большего, чем погладить ее ягодицы поверх панталон. Она заметила, как лакей стиснул зубы и закрыл глаза, сохраняя молчание, и была ему благодарна за такую деликатность. Нехотя она подошла к графу.

Он не ожидал от нее такого поведения. Возможно, прошлой ночью он был чересчур благороден, предоставляя ей право выбора? Женщины всегда чувствуют слабину. И она выполнила его приказ далеко не с такой охотой, не с такой услужливостью, которую проявляла раньше. Он поймал взгляд, брошенный за его спину, как будто там могло быть что-то интересное. Или кто-то… Погруженный в эротические мечты, он совсем забыл про лакея. Хозяева часто забывают про прислугу, и именно потому прислуга всегда все знает. Граф не смог вспомнить, кто же сейчас должен стоять за его спиной. Хотя все его слуги отличались особой преданностью и неболтливостью, в его планы не входило делать их свидетелями своих развлечений и уж тем более унижать перед ними свою любовницу.

Джоанна остановилась перед ним — напряженная, настороженная, готовая к бегству.

Граф мягко взял ее ладонь и поднес тыльной стороной к своим губам, одаривая невесомым поцелуем.

— Сядьте рядом, дорогая, — произнес он уже другим тоном, совсем не напоминающим безумные ночи. — Прошу прощения за свой тон, Джоанна. Боюсь, я замечтался, и оттого был несколько груб. Вы простите меня?

Его пальцы медленно поглаживали ее ладонь.

Джоанна кивнула, не в силах понять, в чем состоит его игра.

— Сегодня я должен надолго уехать, и, боюсь, встретиться с вами смогу только поздним вечером. Вы же можете проехаться по магазинам и выбрать себе что-нибудь поизящнее. Счета пусть присылают мне.

Это все, что он от нее хотел? Чтобы она выбрала что-нибудь поизящнее, чтобы ему было приятнее иметь с ней дело?

Джоанна кивнула.

Граф видел, что женщина растерянна и абсолютно ничего не поняла. Но сейчас, в присутствии третьего лица, он не мог больше ничего сказать. Он вновь поцеловал ей руку и удалился.

Джоанна растерянно глянула на лакея. Заметила, как тот облегченно перевел дух. Мужчина открыл глаза и на мгновение встретился с ней взглядом. Вздрогнул, испугавшись неизвестно чего, уставился в точку перед собой, вытянулся и превратился в обычного слугу, исполняющего свою работу и не способного слышать и говорить.

Леди покинула столовую. У нее был конкретный приказ графа одеться поизящнее, и она не собиралась его ослушаться в такой мелочи. Хотелось бы ей только точно знать, что именно граф желал видеть на ней. Было бы глупо вызвать его недовольство тем, что она неправильно одета. К сожалению, она еще слишком плохо знала вкусы своего любовника. Придется гадать… Придется опять положиться на память и на вкусы покойного мужа.

Но как она сможет прийти к портнихе и заказать нечто ТАКОЕ?.. Никак. Проще было войти в спальню покойного мужа, куда она не заходила со дня его похорон. Просто не могла себя заставить туда войти. В день похорон поскидала в эту комнату все вещи, что напоминали о ее семейном рабстве, и заперла ее.

Сечас же ей приходилось выбирать из-за приказа графа: расписывать все неприличности портнихе вслух или войти в эту комнату и прикоснуться вновь к тем вещам. Второй вариант был предпочтительнее хотя бы потому, что тогда ей не придется делить свой позор ни с кем посторонним.

Ее руки дрожали, когда она отпирала дверь. Ключ в замке ей удалось повернуть только со второй попытки. Очень, очень долго она стояла на пороге этой комнаты, лишенная воли и разума. Под конец семейной жизни ей удалось построить вокруг своей души некую стену, так что ей удавалось не реагировать на большинство бесчинств, вытворяемых Лэнгфордом. Но несколько месяцев свободной жизни, оказывается, основательно подточили эту стену. Она закрыла глаза и заставила себя переступить порог. Бежать, бежать, бежать… Беги пока можешь, подсказывало измученное сознание. Джоанна стиснула зубы и заставила себя открыть глаза.

— Его здесь нет. Он умер, — выдавила она едва слышно. Сглотнула и заставила себя говорить очень громко. — Тебя здесь больше нет. Я больше не в твоей власти. Ты умер. А я жива. И свободна.

Она помолчала.

— Я — свободная женщина.

Слова звучали как-то неубедительно, особенно в свете того, за чем она сюда пришла.

— Я обязательно буду свободной женщиной.

Вот, так уже лучше.

Она подошла к груде одежды, сваленной в беспорядке посреди комнаты. Джоанна надеялась только, что все эти эротические вещи не очень испортились, оставаясь несколько месяцев без надлежащего ухода. Возможно, нужна только легкая стирка и глажка. Иначе же ей все-таки придется пойти к портнихе.

С каким удовольствием она сменила всю эту развратную мерзость на скромные вдовьи одежды несколько месяцев назад!

Джоанна с огромным сожалением мысленно распрощалась с возможностью носить одежду, полностью скрывающую тело, и решительно достала первое платье из кучи. Она встряхнула его, пытаясь взглянуть на него глазами своего нового любовника.

Разобравшись с нарядами разной степени неприличности, Джоанна подошла к ящику, где ее бывший муж держал свои любимые игрушки. Ее буквально передернуло от отвращения при виде всех этих «инструментов». Но поскольку граф явно проявил склонность к связыванию, кое-что она все же решила взять, несмотря на обилие мерзких воспоминаний, связанных с этими вещами. Возможно, граф и сам обладал вещицами, подобными этим, но все-таки, неуверенная в том, что у нее хватит духу войти в эту комнату второй раз, Джоанна на всякий случай прихватила с собой кое-что из этих темных игрушек сейчас.

Готовясь к визиту любовника этим вечером, Джоанна решилась надеть кое-что из своих старых вещей: нечто вроде легкого платья, на первый взгляд вполне приличного. Единственное его отличие от обычных вещей заключалось в двух разрезах на юбке спереди и сзади. Каждый тянулся от пола до самого пояса, позволяя при желании беспрепятственно проникать под юбку. Ну и вырез на груди был чуть ниже приличного уровня. А если учесть, что под это платье не полагалось надевать корсет и сорочку, то грудь вообще просто просвечивала сквозь него.

Граф слегка прищурился, когда она вошла и остановилась на почтительном расстоянии от него. Молчание явно затягивалось, и Джоанна начала нервничать. Внешне это проявилось в чуть более глубоком дыхании.

— Откуда у тебя эта вещь? — спросил граф глубоким, низким, отстраненным голосом, напрочь лишенным эмоций.

— Осталась после моего первого брака.

Граф не очень понимал ту смесь эмоций, которая разбушевалась в нем при виде женщины в этом неприличном наряде. Одно он понимал точно: он не хотел видеть Джоанну в тех нарядах, что приходилось ей носить в первом браке, независимо от причины. Одной из возможных причин была банальная ревность. Другие были сложнее.

— Разденься, — приказал он. Джоанна разделась, как всегда, аккуратно положив свой наряд на стул.

— Ляг на кровать, на живот. Руки под голову.

Джоанна легла лицом к нему.

— Отвернись, — приказал он, чувствуя себя не в своей тарелке под ее сдержанным взглядом. Когда она выполнила приказ, он едва слышно вздохнул. Он и в самом начале вечера не чувствовал особого желания заниматься сегодня любовью. Если, конечно, то, что он делал с женщинами, можно было так назвать. Но теперь к этому равнодушию прибавилось явное отвращение.