Бандиты и бабы

— Я не подстава.

Вика, как и в прошлый раз, собралась заплакать, чувствуя, что её мечта о пятизвёздочном отеле и интимной связи со звездой на королевской кровати в очередной раз не сбудется.

— Ну хорошо не подстава. Согласен. Но давай так. Сейчас спустимся в бар, я возьму тебе две бутылочки вина, одну подаришь маме, одну разопьёшь с подругами.

— Как? Ты даже не пригласишь меня в свой номер?

— Ни за что!

— Ну почему же, почему? Ты же обещал? В конце концов ты мужик или нет?

У меня оставалось только одно средство — напугать её!

Для убедительности следующую фразу я проговорил ей на ухо, с интонацией подпольного революционера:

— Вика, у меня сейчас в номере соберётся местная мафия. Они хотят втянуть меня в одно очень опасное дело. Я, конечно, буду сопротивляться! Ты же понимаешь, я умею сопротивляться. Даю тебе слово, я им не уступлю! А вот что потом будет, одному богу известно. Они не просто мафиози — монстры! Не дай бог, тебя увидят. Знаешь, чем они занимаются? Торгуют девчонками такого возраста, как ты. В гаремы продают! Немедленно вали отсюда. Я даю тебе сто долларов, вот — купи себе какое-нибудь платье, всё-таки у тебя праздник.

— Какой? — Сто долларов её резко отрезвили.

— Ты стала женщиной! Это ли не праздник?

— Ну, ты всё-таки добрый! Мама правду говорила!

— Вика, они соберутся через полчаса. Тебе надо быстро сваливать, не дай бог, тебя увидят. Я ведь не хочу тебя потерять. Ты замечательная! Приеду в следующий раз, и такой уик-энд закатим, не хуже чем в «Красотке».

Слава богу, Паша всё ещё стоял поодаль. Он пытался хоть что-то расслышать из нашего разговора. Я подозвал его, спросил, где лимузин? Паша начинал умнеть на глазах — лимузин на всякий случай не отпустил. Вокруг лимузина топтались мои родные голодные топтыгины. Они поняли меня с полувзгляда — не впервой было провожать Вику.

Я предупредил её, что, если она будет сопротивляться, эти ребята её выведут силой, или я скажу местной охране, что она проститутка. Тем более что девственности у неё уже нет, значит, доказать, что я не прав, будет нечем.

— Сашуль, а ты можешь мне ещё 50 долларов дать? Всё-таки у меня праздник!

— Так бы сразу и сказала!

Вика забрала деньги:

— Но ты обещаешь, что когда мне исполнится 18, ты будешь моим?

— Ещё как! Если жив, конечно, останусь! Так что старайся, чтоб скорей 18 исполнилось, можешь попросить одноклассника, чтобы он тебе помог.

Вика заулыбалась:

— А ещё хотя бы шекелей 50 можешь дать? Я своего друга детства в Макдоналдс свожу.

Как я мог ей в этом отказать?

Напоследок мы спустились с ней в бар, я купил ей две бутылки вина, одну мы быстренько — пока монстры не собрались в моём номере — распили за её вчерашнюю потерю «обузы».

— Ой, а можно я из ресепшена маме позвоню, чтобы она, как и в прошлый раз, посмотрела, как я на лимузине приеду?

Больше всего произошедшему был удивлён Паша:

— Ты за что ей заплатил? Мне, конечно, всё равно. но всё-таки, просто интересно?

— За то, что между нами ничего не было!

— Вот это да! Это круто! Первый раз такое слышу.

— То ли ещё услышишь завтра.

У моего организма есть удивительная способность: когда неприятностей накапливается больше критической массы, он хочет спать. В ту ночь я спал как убитый! Очень, кстати, точное выражение, ведь ещё неизвестно, чем закончится следующий день.

ЗА НАШУ МАШУ!

Сашка настолько увлёкся воспоминаниями и как даровитый актёр вжился в них, что следующую часть своего рассказа решил мне не диктовать, а написать сам. Ему захотелось в точности изложить не только события последних дней своих гастролей в Израиле, но и сегодняшние размышления по поводу случившегося.

Когда я его записи прочитал, то пожалел: почему не посоветовал ему это сделать с самого начала. Получился бы эдакий «Дневник имени памяти бандитских 90-х!».

Так что далее следует Сашкин текст без моих добавок и украшений.

*

Как у большинства русских, самыми напряжёнными днями у меня всегда были выходные. В эти дни нашим людям, как правило, хочется сделать всё, что недоделали за дни рабочие. А ещё то, что за последние несколько лет откладывали на потом. У русских «на потом» означает «на выходные».

Тот выходной перед последним концертом в Тель-Авиве я запомнил как самый адреналиновый в моей и без того не очень спокойной жизни.

Готовиться к выделению адреналина я начал с самого утра. Прошлым вечером настолько был потрясён визитом недевственницы Вики, что забыл даже на ночь выпить. Зато с самого утра на свежую голову спустился в спортзал и перед бассейном даже потренировался с грушей. Вечером надо было быть в форме — как-никак разборка с беспредельщиками.

Маша заехала, как всегда, заранее. Она была в том же полюбившемся мне образе учительницы. Паша передал моё деловое предложение Хлястику с Коржиком. Они на замануху заработать несметные богатства сразу клюнули. Вообще с негодяями не так сложно справиться, как кажется. Надо лишь найти самую негодяйскую мечту негодяя. Слабейшее звено подонков в том, что им всегда всего мало. Истинный богатырь тот, кому ничего не надо. Такого нечем заманить в ловушку.

Радость от возможного суперзаработка в Пашином голосе чувствовалась даже по телефону:

— Они согласны! Их твоё предложение реально цепануло. Сказали, тема есть, можно на неё выходить. Ты классно замутил. Не бабки нужны, а большие бабки. Тонны! Надоело быть щипачом. У меня жена молодая. Только помнишь? Никому о ней ни слова!

Паша уже давно пытался освоить бандитскую феню. Я его понимал: язык уголовников в то время нередко срабатывает как оберег.

Кафе оказалось на окраине Тель-Авива. Прямо напротив широкоформатной городской мусорной свалки. Окраины всех городов мира похожи: захолустье Петербурга и Москвы мало чем отличаются от пригородных аппендицитов Тель-Авива или Нью-Йорка. Мусор и грязь интернациональны. И везде среди мусора и грязи живут люди и им тоже хочется иметь свои кафе, в которых удобно встречаться, беседовать, спорить, ссориться, драться. а порой и пострелять! Тем более в таких кафе, где у нас была забита стрелка. Потом и закопать есть где — только через улицу перейти.

Именно такие мысли вертелись в моей голове, когда мы с Машей подошли к кафе по адресу, указанному в визитке. Мусорная свалка походила на декорацию к голливудскому боевику, в котором линчуют жертв после базара в ближайшей дыре-забегаловке.

Мы специально запоздали на стрелку с Хлястиком и Коржиком. Я даже успел подумать, что где-нибудь когда-нибудь в концерте непременно расскажу, что у меня в жизни была стрелка с Хлястиком и Коржиком — начинающими отморозками, готовыми стать законченными!

— Ты чё это, браток, ждать заставляешь? — первым выдал предъяву, естественно, Хлястик. — Да ещё чувырлу свою притащил?

Ситуация выглядела трагикомично. А когда смешно, тогда не страшно:

— Во-первых, не чувырла, а Маша! Во-вторых, тема — от неё. Она поднимала саратовские конкурсы «Мисс Нога», «Мисс Грудь», «Мисс Компромисс».

Маша по-деловому протянула руку Хлястику:

— Маша.

Хлястик впервые за время нашего знакомства смутился.

— Витёк.

— А чё такой конкурс реально «Мисс Грудь»? — неподдельно восхитился Коржик.

Мне надо было срочно воспользоваться их растерянностью.

— Так, значит, ты Витёк, а я думал Хлястик.

Хлястик нахмурился:

— Откуда знаешь?

Я не должен был подводить салаг-топтыгиных:

— Не всё ли равно. Мы тему обсуждать собрались или нет?

Я на своём корявом, но убедительном для официантов английском подозвал барменшу. Барменшей, естественно, была Ната, что означало: бояться нам с Машей нечего, поляна под контролем.

Заказали, как в фильмах во время разборки, виски с содовой. В одном из фильмов я играл бандита. Должен сказать, что в кино всё выглядит значительно изящней. В жизни — куда прозаичнее и пародийнее. Будто жизнь — пародия на кино. Я хотел начать разговор, но Хлястик меня оборвал: