Бандиты и бабы

— Ну, ты и успокоила!

Маша и её босс заторопились на работу и оставили меня наедине с моим мини-баром в супертворческом настроении: я должен был сочинить замануху для Коржика с Хлястиком — чем не творчество для народного артиста СССР?

Бывают же такие совпадения! Вскоре после того как они вышли, раздался звонок из Америки, и я услышал родной голос Вахтанга. Я и его порадовал сладкой парочкой Коржика с Хлястиком. В отличие от израильского босса Вахтанг эти имена сразу вспомнил. Они работали на тех российских авторитетов, которые продают российских и украинских девочек в Израиль и в другие восточные страны. Но как все отморозки, видимо, решили отбиться от рук и открыть на чужбине собственное дельце — подмять под себя успешный шоу-бизнес, связанный с Россией.

— Эх, Сашок, жалко, что я не в Москве… Быстро бы эту тему закрыли. Тебе, кстати, от Фриды привет. Помнишь, как она свой едальник открыла? Сейчас я ей и это дело поручу. Это её уровень, не мой. Так что потерпи чуток, мы их достанем.

Ну почему меня в жизни чаще выручали бандиты, чем наша родная милиция? Машину подсунули бракованную, братки вмешались — тут же заменили. В соседней квартире отморозок ремонт по ночам делал, пытались по-человечески вразумить — так он нам ещё угрожать начал. А как от Вахтанга с Фридой послы-урыльники приехали, перфоратором перед хохоталкой этого хряка поводили, впредь чуть ли не каждый гвоздь с нашего письменного разрешения вбивать стал.

ЗАМАНУХА

Перед концертом я сказал Паше, чтобы он передал своей крыше, согласись, звучит, как стихи: «Паше — своей крыше», — что у меня есть для них выгоднейшее дельце. В Самаре, откуда я родом, можно замутить конкурс красавиц. Товара в виде девочек набрать выше крыши. Даже выше Пашиной! Тема подъёмная, но нужны проводники. Если конкурс буду проводить я — звезда, то его можно будет повторить во многих городах. Под моё имя губернские власти тонны хрустов выделят.

Согласись, Миха, классная замануха? Всё-таки я человек творческий, не зря народного СССР дали.

Паша на хрусты был падок, а тонны хрустов его реально заворожили, поэтому никакого подвоха он не почувствовал. Это означало, что роль будущего полумафиозного бизнесмена я сыграл безукоризненно. Эта игра даже начала вводить меня в азарт:

— Но базарить, Паша, буду не с тобой, а только с твоими чмырями. И передай им, что я в доле! В какой — порешаем на стрелке. Вот такой расклад.

— А я?

— А ты кто такой?

— Как кто? Я импресарио!

— Импресарио, Паша, тот, кто деньги артистам платит, а ты и не импресарио, и не гей, и не еврей! Так что ты вообще никто. У тебя даже мечты человеческой нет. Твоя главная мечта — расплатиться за кухню. Мечта жизни! Ты понимаешь, Паша, как ты мелок? Как тебя в дело брать, если ты даже мечтать толком не умеешь?

— Ты, Сашуля, по-моему, забываешься. Имей в виду, если я не в доле, то никому ничего передавать не буду.

— Паша, Пашуля, Пашуха, как тебя твои беспредельщики зовут. я уже устал тебе повторять, что ты дурак! Думаешь, я сам не найду Хлястика, не говоря уже о Коржике?

Паша был потрясён:

— Откуда ты знаешь эти имена?

— Не имена, а кликухи, Паша! Их настоящие имена даже ты не знаешь, а я знаю!

Я не стал выдавать двух неудачников из кибуца, залетевших на бракованных зонтиках, и перевёл стрелки на знакомого — бывшего кагэбиста в России:

— Пашуха, там, в России, про них всё известно! Это ты не знаешь, чем они на самом деле занимаются. Короче, выдашь гонорар, я тебя в долю возьму на своей стороне, поскольку им ты точняк не нужен. А вот эту визитку передай Хлястику и скажи, что говорить буду только с ним, даже не с Коржиком. Он все завязки знает. Завтра в этом кафе. Видишь адрес на визитке? Там тихо, спокойно… У меня там в прошлый мой приезд чудное свидание любовное было! — приврал я для убедительности, почему выбрал именно это кафе. — По секрету, Пашуня, скажу, поскольку ты не гей, что там даже на втором этаже комнаты для свиданий есть! Так что давай, не жмись, готовь гонорар!

СЮРПРИЗ ЗА СЮРПРИЗОМ!

Мой успех на концертах усиливался с каждым днём. Адреналин продолжал работать, как будто топливо подбрасывали в творческую печку. Тем не менее после концерта я твёрдо решил никуда не заезжать, ни в один бар, ни в один ресторан. Завтра тяжелейший день — мне предстояло сыграть свою лучшую роль. И не перед камерой, а в жизни. Довести отморозков до беспредела и при этом остаться в живых.

С твёрдым намерением раньше лечь спать я поехал в гостиницу.

Но проблемы цепляются друг за друга, как головы гидры, — одну отсечёшь, две вырастут. Такого сюрприза, как в фойе гостиницы, я точно не ожидал. Изящно закинув ножку на ножку, на самом виду, в «лобби» сидела. Вика! Она была ещё прелестней, чем позавчера. Её лицо, нет. как обычно, её лик светился счастьем! Увидев меня, она подбежала ко мне, уже привычным жестом обвила руками шею:

— Ты помнишь, что обещал? Если я стану женщиной, то ты мне не откажешь. Так вот. Поздравь меня — я стала женщиной!

— Боже мой! Ну ты даёшь!

Я даже не понял этой игры слов: «Ну ты даёшь!»:

— Как? Когда?

— Вчера вечером.

Она смотрела на меня такими счастливыми глазами, как будто случайно проезжавший мимо неё царевич на белом коне сделал ей предложение, причём в то время, когда она выносила из дому мусорное ведро.

— И кто же тебе так удружил?

— Один мой друг детства. Он очень верный друг. Всегда исполняет всё, что я прошу.

Миха, ты замечал, что у всех женщин в нужный момент появляется какой-нибудь загадочный друг детства?

Вика по-хозяйски взяла меня под руку:

— Ну что, пойдём к тебе, в твой люкс?

Меня мама в детстве учила терпению: завязывала шнурки на ботинках на множество узелков, а потом заставляла их развязывать. Как правило, предлагала это делать на ночь. Я потом очень крепко спал. Мало кто знает про такой хитрый метод успокоиться. Я представил себе, как я развязываю завязанные мамой шнурки, чтобы не взорваться:

— Погоди-погоди, Вика.

— Что значит — погоди? Ты же обещал!

— Во-первых, убери руку, на нас смотрят. Я женатый человек.

— Был!

— Ах, ты и это знаешь?

Конечно, я мог на час или на два завести её в свой номер, сделать то, что обещал, и таким образом избавиться от неё навсегда. Но меня что-то останавливало. Наверное, это называется интуицией, или, по-нашенски, — чуйкой. Да-да, я не раз уже замечал, чуйка — наш главный предохранитель. И горе тем, кто, как Паша, заглушил её погоней за бабками. Моя чуйка негодовала: «Не трогай её! Обожжёшься!» К тому же за мной действительно следили, я обязан был соблюдать осторожность во всём. Ещё неизвестно, чем закончится завтрашний день. Успеют меня порешить беспредельщики, позволит это сделать им Машин босс, чтобы избавиться заодно и от российской звезды, позорящей его отчизну работой без разрешения? Мне надо было снова сбить Вику с её «программы» каким-нибудь вопросом-нежданкой типа как сегодня в ЕГЭ, выиграть время:

— Скажи, Вик, честно, тебе с одноклассником понравилось?

— Если честно, не очень. Он, в отличие от тебя, неопытный.

— Откуда ты знаешь, что я опытный?

— Ты же был женат! И потом в газетах писали, что у тебя было больше ста женщин!

— Вика, ты вправду веришь, что кто-то из журналистов считал? Вот так ходил за мной много лет и считал?

Моя чуйка продолжала возмущаться: «Ей 17 лет! А что, если это вообще подстава?..»

— Вика, послушай меня внимательно и не тереби за рукав. Стой спокойно и слушай. За нами сейчас следят. Понимаешь, следят! У меня здесь проблемы. Серьёзные! Меня, если хочешь знать, вообще убить могут!

— Да ну?! — В её голосе послышалось дополнительное ко мне уважение. — А ты не врёшь?

— Эх, если бы! Но дело даже не в этом. Да, я тебе обещал, что если ты станешь женщиной. Но ты забываешь вторую часть моего условия: чтобы тебе исполнилось 18 лет! Я в чужой стране, и закон никакой нарушать не буду! А может, ты вообще подстава?