Страница 95 из 116
– Фигвам. Лучше ты перестань брить лобок. Надоело, что все девки стали бритые и колючие.
– А ты почему до сих пор шест для стриптиза не установил? Считай, что сегодня авансом было, а к следующему разу чтобы поставил!
Для того чтобы выставить Анечку совсем — пришлось чуть ли не идти на конфликт. Впрочем, может быть, и не стоило, Саша тоже через час слиняла, а вот Анечкины действия в этой ситуации оказались весьма любопытны. Поехала она к Саше домой. Пока Сашиной мамы не было, Анечка там тусовалась чуть ли не круглосуточно. Под дверью обнаружился Виталий, Анечка его впустила и заставила дожидаться Сашу. О чём там говорилось, мне неведомо. Зато мне ведомо, о чём говорилось после его ухода и появления взамен него — целого выводка подружек. Анечка им при Саше целый час сольный концерт давала о том, как мы с Сашей трахались в соседней комнате да что ей при этом слышно было. Приговаривая, как сильно я её обидел, выставив перед вторым актом, мстительно добавляя, что теперь не простит меня до тех пор, пока я не трахну и её. Подружки аплодировали и вызывали на бис. Думаю, всем понятно, почему это был наш первый и последний секс в этом историческом периоде. Нет такой пакости, которую женщина не сделает своей близкой подруге.
Всё бы ничего, но Саша устроила разрыв отношений очень нехорошим образом. Было много лжи, было крупное предательство. В чём-то — был даже спектакль по сценарию, приближающемуся к сценарию той кошмарной осени с Ленкой. Опять сопровождающийся неоднократным исполнением достославной песенки «а я маленькая гадость, а я маленькая дрянь» и целым комплектом прочих спектаклей в этом же роде. Был у меня и очередной микроинфаркт. Были и мелкие мстительные пакости впоследствии. Как ни жалко, но на этом наши странно-лёгкие отношения, продержавшиеся три года, приходилось рвать совсем, сжигая мосты. Слишком многое на меня свалилось за последний год, и сознательные удары сопоставимой силы — уже перебор. Да, я понимаю, что всё это лишь немногим выходило за принятые у нас правила игры. Да, я понимаю, что вины подружек здесь гораздо больше было, чем Сашиной. Собственно, я на неё не обиделся, не разозлился. Просто понял, что немного износился и что сила ударов, которые я получаю в романе с Сашей, — теперь превосходит мой запас прочности. А раз так, надо рвать навовсе.
Нике я всё рассказал. Она думала долго, порывалась встать и уйти, садилась обратно… Наконец, ответила, что она, конечно, полная дура, но — она остаётся. Добавив, что отведёнными ей полутора годами до следующего пришествия Саши она распорядиться сумеет. Родит ребёнка. Я, в свою очередь сказал, и честно, что смутное время позади. Впредь не будет ни Саши, ни других. Единственное — что усилий по спасению Ленки я прекращать не буду. Уже не для себя. Для неё самой. Возврат — тоже исключён. Странно, но с этого момента наши с Никой отношения наконец вошли в то русло, в котором им и надлежало быть, и ни одной серьёзной проблемы в дальнейшем не было. Эта женщина нашла в себе силы и мудрость всё перетерпеть, всё простить. Больше я её не заставлю так страдать.
А ещё — Ника после всей этой истории отказалась от сильно смущавшей меня идеи вегетарианства. Смущавшей не только потому, что после травоядной Ленкиной подруги, которая тоже Лена, у меня прочно засело понимание вегетарианства у дам как признака серьёзных психологических проблем. Ещё и потому, что, по моему глубокому убеждению, девушек нужно вкусно кормить, причём тем же самым, что я сам люблю. И умею готовить. А ничего вкусного вегетарианского я готовить не умею. Вообще. Впрочем – от психологической идеи я тоже не отказался. И воспринял Никин переход от травоядного режима к нормальному как признак полной победы в её борьбе с теми психологическими проблемами, которые у неё были.
Сразу после этого разговора мы с Никой, прихватив с собой Алекса, рванули на Великие Тверские озера. Предшествующие три недели проходили в безуспешных попытках решить, в каком составе мы туда едем. Плавсредство — на троих, вдвоём с мотором и фотоаппаратурой тяжко, волоки там длинные, поэтому рассматривались варианты: я — Саша — Ника, я — Ника — кто-то ещё, и я — Саша — Сашина подруга Аня. Нелёгкий выбор? Вот и я про то. Но, как видите, в итоге разрулилось само собой.
Оригинальные там места. Неожиданные несколько. Старая привычная узкоколейка по торфоразработкам, потом пешком по ещё более старой и уже не использующейся узкоколейке, заканчивающейся на торфоучастке, вполне подобном тому, который я уже живописал, но заброшенном несколько десятков лет назад, с пожарной каланчи которого я, обнаружив там наличие сотовой связи, не удержался от посылки Саше ехидной сэмээски…
Впрочем, любопытности и забавности начались ещё в Москве. Миниатюрный подвесной мотор, которым мы обзавелись, имеет, как выяснилось, негерметичный карбюратор, в котором, если не принять специальных мер, остаётся бензин, а если мотор при этом перевернуть, бензин, конечно, вытечет. Если этого не знал даже я, то откуда было это знать таксисту, доставшему при разгрузке машины на вокзале рюкзак с мотором вверх ногами? Итог — до поезда пятнадцать минут, а один из рюкзаков пахнет бензином так, что публика на вокзале оборачивается и принюхивается. Шансов на то, что запах останется незамеченным проводником, а то и милицией, просто нет. И что тут делать? Правильно. Купить два полиэтиленовых плаща и «одеть» в них рюкзак. А ещё — купить баллон пихтового дезодоранта и каждые пять минут попрыскивать его под плащи. Чем воняет теперь рюкзак? Да чорт те чем, но уже не бензином. Ну да, ещё, конечно, договориться с проводником о том, что места в вагоне мало, рюкзаков много, ехать недалеко, так нельзя ли один в нерабочем тамбуре поставить? К тому же — смотрите сами, пованивает из него, зачем же лишнего доставать остальных пассажиров? К величайшему удивлению всех троих — номер прошёл. Не только поехали, но и доехали.
За торфоучастком ландшафт резко изменился. Ближний берег озера Светлого оказался весь застроен старыми-престарыми, ржавыми-прержавыми гаражами для моторок, большая часть которых заброшена из-за исчезновения каких бы то ни было дорог, но десяток был ещё жив, и даже с компаниями рыболовов. Трудно было бы без них, берег — сплошная топкая сплавина, а там, где есть живой гараж, есть и свежепрочищенный канал к нему.
И вот здесь-то мы и начали всерьёз учиться управляться с мотором. Будучи изрядными нахалами — сразу в полной выкладке: мы с Никой на тяжёлой лодке с мотором, Алекс — в маленькой на буксире. Наверное, аборигенов, которые были около гаража, спасло от эпидемии инфарктов только основательно нетрезвое состояние. То, как мы вертелись практически на месте эдакой связкой, да не просто на месте, а на том самом месте, где все их сети стояли, даже во мне вызвало чувство глубокого стыда за те часы распутывания сетей, которые беднягам теперь предстояли.
К вечеру мы уже умели управляться и даже успели пройти не только Светлое, но и протоку между Светлым и Щучьим и само Щучье. А вот дальше ходу не было. Протока из Щучьего в Глубокое целиком и полностью была скрыта под гигантским завалом обгорелых сосен. Только пешком. А пешком — только завтра. Сегодня уже устали, а волок — почти пять километров сплошной чавкалки по колено глубиной, с нашим грузом по такой только в две ходки. Ночевать как бы тоже негде, чавкалка — везде, палатку на этом не поставить.
Велика изобретательность народная. Вот как думаете, местные охотники и рыболовы что могли придумать, чтобы сюда ездить? Правильно, избушку поставить. А чавкалка? Правильно, застелить чавкалку гатью из брёвен, а избушку уже на ней приспособить. А пожары регулярные, в том числе недавний? Так избушку-то — можно и несгораемой сделать! Как? Очень просто! Железной!
Вот на такую уникальную конструкцию — железную избушку, сделанную из отжившего свой век древнего автобуса, приволоченного по зимнику, мы, уже почти отчаявшись найти сухое место, и набрели. А назавтра — нашли ещё одну избушку того же типа. На другом конце протоки.