Потрясающий мужчина

Так далеко в будущее я не хочу заглядывать. Но согласна, перспектива обнадеживающая.

У входа в трехэтажную мебельную империю «Хаген и фон Мюллер» выставлена коллекция невероятно идиотских стульев: с семью ножками, с тремя ножками, с метровой спинкой. У одного стула ножки обуты в туфли на каблучках, другой — из плексигласа с белым кожаным сиденьем, еще один — пятнистый, как леопард, с пятой ножкой в качестве хвоста. Рядом стул, сплетенный из проволоки, уютный, как мышеловка. Только я бросила Элизабет: «Такой хлам мне не нужен» — как рядом появился ее бывший шеф, господин фон Мюллер.

— Фройляйн Лейбниц! Приятно снова видеть вас. Как идут ваши дела?

— Отлично. И поскольку я больше не работаю у вас, вы можете называть меня госпожой Лейбниц, — надменно произнесла Элизабет. — Сегодня я сопровождаю госпожу Фабер. Она тоже независимый дизайнер по интерьеру и в данный момент оформляет отель во Франкфурте.

Я выудила список необходимых приобретений из своего пакета от Тиффани и сообщила господину фон Мюллеру, что мне нужны дорожки для коридора на трех этажах и ковры для восемнадцати гостиничных номеров — всего почти четыреста квадратных метров. А кроме того, обои и мебель.

— Очень рад познакомиться с вами, госпожа Фабер, — сказал экс-шеф.

— Сначала мы посмотрим дорожки для коридора, — решает Элизабет.

Мы спустились в подвальный этаж. Даже здесь все очень изысканно. Господин фон Мюллер лично демонстрирует нам образцы. Это тканые ковры с самыми удивительными узорами, которые только можно себе вообразить: красный с желтым камчатным узором, как на средневековой картине, потом ковер с японскими мотивами по краям, затем серо-синий, декорированный вьющимися растениями в стиле модерн. Разумеется, каждый орнамент есть в различной цветовой гамме. Вдруг я заметила ярко-синий ковер с золотисто-бело-черным вьющимся орнаментом, по краям шпалеры шагающих львов. Не знаю почему, но я предпочитаю не наступать на львов, хотя этот ковер грандиозно смотрелся бы в коридорах отеля: королевский синий цвет и такой пышный растительный узор, что будут незаметны любые пятна…

— Сколько стоит один метр? — с трепетом спросила я. Тканый ковер не может быть слишком дорогим.

— Это французский классицизм. Непреходящая элегантность, само совершенство! — заводит свою пластинку господин фон Мюллер. — Фирма-изготовитель делает исключительно копии старых образцов. Оригинал — родом из замка под Фонтенбло. Одна любвеобильная графиня подарила его своему любовнику. Сто пятьдесят девять марок за метр.

Примерно втрое больше того, что я предполагала истратить.

— К сожалению, он недостаточно широк для коридора.

Моя отговорка тут же отвергается:

— Милостивая сударыня, это дорожка. Она никогда не укладывается от стенки до стенки, а натягивается по центру коридора или лестницы. В старину по краям пришивалась кайма, и туда просовывалась штанга, которую привинчивали к полу. Это так практично: вы можете убрать ковер с пола и почистить или перевернуть его.

Вид ковра сам по себе убеждает меня. Какие краски! Но слишком дорого.

— По краям, где нет ковра, пришлось бы циклевать и лакировать пол, — сказала я и достала карманный калькулятор из своего шикарного пакета.

— Собственно, мы пришли только ради уцененного товара, — не стесняясь, вмешалась Элизабет.

Господин фон Мюллер сразу потерял к нам интерес, подозвал продавщицу, чтобы та заменила его, и извинился: ему предстоит важный телефонный разговор.

Продавщица дала указание парню-иностранцу принести со склада ковровые остатки. Да, это совсем иное качество, чем все, что я видела в дешевых магазинах. Я сразу взяла темно-синий кусок с очень скромным японским орнаментом, он подойдет для одной из средних комнат. К холодному синему ковру нужны обои более теплой расцветки. В отделе обоев на третьем этаже мы нашли ярко-желтые обои с блестящей муаровой фактурой. Обои дорогие. В утешение продавщица показала желтую ткань для штор. Тоже благородный муар, к тому же несгораемый. На месте сгиба образовалась пыльная кромка — отчистится без труда, потому уценено на сорок процентов. Я решаюсь на покупку.

Поскольку материи хватит на две комнаты, мы начинаем обустройство следующего номера со штор. Теперь к ним покупается почти черный ковровый остаток с тонкими желтыми полосами. Шести рулонов желто-белых обоев к нему вполне достаточно. В качестве бордюра для этой комнаты предусмотрена кромка из искусственной лепнины. Но у «Хагена и фон Мюллера» есть только настоящая лепнина по чудовищным ценам.

Следующий ковровый остаток — беж с неравномерными овалами вроде гальки. К нему уцененная мебель: стол с бежевой гранитной плитой. Это не в моем вкусе, но когда такой стол стоит на ковре в гальку, а стены окрашены в матовый беж, комната будет успокаивать не хуже японского сада камней. Идеально для гостей, которые приезжают на похороны. Кроме них, я тут же покупаю четыре столика для бистро с мраморными столешницами. Один сильно уценен из-за треснувшего края. Ничего, сантехник отшлифует. Для одноместного номера я выбираю английский письменный стол. Разумеется, он будет стоять на зеленом ковре.

По всем позициям я просчитала среднюю цену и при каждой покупке записывала разницу, чтобы сохранить общую картину.

Вот уютная двуспальная кровать из массивного дерева в загородном стиле, с овально выгнутым изголовьем. Не уценено, но недорого. Собственно, я собиралась покупать все кровати у нас в мебельном центре, где Руфус будет заказывать матрасы. Но эту кровать я не имею права упустить. Поскольку красивее всего она будет смотреться на деревянном полу, я записываю ее для восьмой комнаты на втором этаже. Под ней находится столовая, и ковра для приглушения звуков не требуется.

Обстановку комнаты можно начинать и с покрывала. Это даже нужно, если покрывало с индейским цветочным узором уценено. Причем из-за дефекта, увидеть который можно только улегшись на пол.

— А тот, кто лежит на полу, уже не видит дефекты, — совершенно справедливо изрекла Элизабет.

К покрывалу есть обои с таким же узором. Потрясающе подходят к уже купленному мною красно-бурому ковру.

Наконец мы приблизились к самой дорогостоящей проблеме. Гарнитур для фойе. Там нет смысла ставить несколько маленьких диванчиков, все равно на каждый всегда сядет только по одному человеку. Я хочу мягкие кресла с высокой спинкой. Чем выше спинка, тем уютнее выглядит кресло. Кресла и диваны должны стоять на полу устойчиво, мягкая мебель на тонких ножках всегда кажется неудобной. После того как мы осмотрели действительно все, выбор падает на десять мягких кресел, выгнутых полуовалом. Кресла будут стоять на месте бывшей мастерской господина Хеддериха. Оттуда хорошо будет виден телевизор, стоящий сбоку от конторы, перестроенной в бар. У стойки бара поставим восемь высоких табуретов. Пока я покупаю только четыре — если бар оправдает себя, докупим. Табуреты не хромовые, а покрытые черным матовым лаком. Это элегантней и дешевле. Потом возникает вопрос: надо ли обтягивать черной кожей кресла перед телевизором? Черная кожа и так повсюду мозолит глаза. Я достаю из пакета образец расцветки. К стилизованным под мрамор бледно-розовым стенам с белыми и серыми вкраплениями, конечно, подошли бы кресла в розовых, белых или серых тонах. Но это слишком марко. Элизабет осеняет: есть один итальянский изготовитель декоративных тканей, он делает материал, похожий на наше терраццо. Но не будут ли такие кресла смотреться как каменные? Нет, если осветить их желтым цветом. Фирма «Хаген и фон Мюллер» берется за этот заказ.

Теперь нужны еще столы к креслам. Элизабет, знающая все магазинные тонкости, советует круглые столики с розовыми мраморными плитами. Великолепно гармонирует с розовыми мраморными стенами. Они лишь чуточку дороже белых, а выглядят, по крайней мере, вдвое богаче. После этих мучительных решений мы отправляемся обедать. Я приглашаю Элизабет в фешенебельное кафе.

Элизабет без устали расхваливает дорожку со львами. Денег на нее не жалко. Натянутый от стены до стены ковер в узких коридорах смотрится по-мещански, а вот дорожка по центру — это стильно.