Страница 6 из 77
Сосредоточиться оказалось трудно. Кое–как одолев семь страниц, он вынул из мусорного ведра стихи и перечел их, злясь на самого себя.
Может, позвонить ей? Просто чтобы поблагодарить.
Нет!
Трубку может снять ее папаша, а он не хочет выяснять отношения.
Просто сказать: «Спасибо».
Он думал, что плотские желания давно отмерли в нем. Во всяком случае, так ему казалось всего сутки назад.
Зазвонил телефон. Яуберт вздрогнул от неожиданности, встал, пошел в спальню.
— Яуберт.
— Капитан, вас срочно вызывают в Ньюландз. Возле отеля «Холидей–Инн» была перестрелка. Убит белый мужчина.
— Еду.
5
Вторым детективом, не поставившим крест на Матте Яуберте, был сержант Бенни Гриссел. Несмотря на свой цинизм, Гриссел пил как сапожник. Он отлично понимал, почему Яуберт охладел к работе. Гриссел знал: если сотрудник отдела убийств и ограблений надломился, значит, в его жизни произошло что–то очень серьезное. Нельзя просто так взять и охладеть к работе, одним из непременных условий которой является ежедневное столкновение со смертью.
Чуть больше года Гриссел наблюдал за тем, как Яуберта все глубже засасывает трясина тоски и жалости к себе… Гриссел сомневался, что капитан сумеет выбраться из трясины самостоятельно, но говорил себе: лучше уж депрессия, чем бутылка. Уж с чем, с чем, а с бутылкой Бенни Гриссел был хорошо знаком. Спиртное рассеивает мрак. Но оно же толкает в пропасть твоих близких: жену и двоих детей. Они стремятся держаться подальше от сквернослова и пьяницы, который все чаще распускает руки по вечерам…
Нет, Матт Яуберт справлялся со стрессом гораздо достойнее.
Гриссел, мужчина среднего роста, со славянским типом лица, черноволосый, первым прибыл на место происшествия. Его синий костюм был помят, волосы отросли длиннее, чем нужно.
Яуберт протолкался сквозь толпу зевак, поднырнул под желтую ленту, которой полицейские огородили место происшествия, и подошел к Грисселу, беседовавшему с молодым блондином. Труп успели накрыть одеялом; он бесформенной грудой лежал у синевато–стального БМВ.
— Капитан! — Увидев Яуберта, Гриссел улыбнулся. — Познакомьтесь с мистером Мерриком. Он нашел тело и позвонил в участок со стойки портье. — От Гриссела явственно пахло спиртным.
Яуберт посмотрел на Меррика: очки в золотой оправе, редкие усы. Лицо бледное; судя по всему, его только что вырвало. Да, труп — зрелище не из приятных.
— Мистер Меррик — постоялец отеля. Он вышел из машины на стоянке и шел к себе, но заметил тело.
— Просто ужас… Мне стало плохо, — сказал Меррик. — Но надо выполнять свой долг…
Гриссел похлопал Меррика по плечу:
— Пока можете идти. Если вы нам понадобитесь, мы знаем, где вас найти, — произнес он на безупречном английском.
Они с Яубертом подошли к трупу.
— Фотограф уже едет. Еще я вызвал патологоанатома и бригаду из отдела криминалистической экспертизы. Они снимут отпечатки пальцев. Убитый — белый. — Гриссел откинул одеяло.
Между открытыми глазами покойника зияло маленькое круглое отверстие правильной формы — озерцо, наполненное кровью.
— Вы вот на что взгляните. — Гриссел сдвинул одеяло ниже.
Яуберт увидел еще одну рану, побольше. Дорогой пиджак, галстук и рубашка были пробиты, в груди зияла красно–черная дыра.
— Господи! — воскликнул Матт Яуберт. Он вполне понимал Меррика.
— Крупный калибр.
— Да, — согласился Гриссел. — Как из пушки.
— Посмотрим карманы, — распорядился Яуберт.
— Не ограбление, — хором заявили оба, увидев на руке покойного золотые часы «Ролекс». Оба понимали, что дело осложняется.
Яуберт быстро положил ладонь на лоб убитому, закрыл ему глаза. Мертвые беззащитны. Они все похожи: хрупкие, жалкие, изломанные. Руки и ноги вывернуты под неестественным углом. Мертвые не могут закрыться, защититься от внешнего мира. Яуберт заставил себя сосредоточиться на технических подробностях.
За спиной послышались голоса. Приехало подкрепление. Яуберт встал. Все подходили к трупу, осматривали его. Гриссел отгонял тех, кто загораживал свет, — уличный фонарь и так горел тускло.
— Прочешите весь квартал. Каждый сантиметр! Начните с той стороны.
Несмотря на недовольство, все сразу же приступили к делу. Осмотр по горячим следам чрезвычайно важен. Гриссел осторожно обыскал карманы покойного, нашел чековую книжку и ключи от машины. Ключи он швырнул своему помощнику, Баси Лау.
— От БМВ. Попробуйте ближайшую, может, подойдет.
Тем временем Гриссел открыл серую чековую книжку.
— Есть фамилия, — сказал он. — Дж. Дж. Уоллес. И адрес. Констанция, Оксфорд–стрит, девяносто шесть.
— Ключи подходят, — сообщил Лау, осторожно вытаскивая ключи из замка, чтобы не оставить на машине свои отпечатки.
— Богатенький, — заметил Гриссел. — Мы опять попадем на первые полосы.
Стреляную гильзу нашел молодой констебль Геррит Сниман. Она валялась под соседней машиной.
— Капитан! — позвал он.
Сниман был еще неопытный; он не сразу понял, насколько важна его находка. Яуберт и Гриссел подошли к нему. Сниман светил на гильзу карманным фонариком. Яуберт поднес металлическую трубочку к свету, повертел в пальцах. Гриссел подошел ближе, прочитал выбитые на гильзе цифры.
— Семь шестьдесят три.
— Не может быть! Ведь она короткая. Пистолетная.
— Вот, пожалуйста. Семь запятая шестьдесят три. Кажется, так. Разве что надпись стерлась?
— Может, последняя цифра не «три», а «два»?
Бенни Гриссел с сомнением посмотрел на Яуберта:
— Может быть. Значит, вариант только один.
— «Токарев», — вздохнул Яуберт. — ТТ.
— С такими ходят боевики АОАН. Армии освобождения африканского народа.[5] — Бенни вздохнул. — Политика, мать ее!
Яуберт подошел к машине.
— Надо сообщить полковнику.
— Де Виту? Да он просто обделается со страху! — В свете уличного фонаря на лице Гриссела расплылась улыбка.
Яуберт и забыл, что их командир — уже не Вилли Тил. Ему стало муторно и противно; откуда–то изнутри поднимался туман.
Дом номер 96 по Оксфорд–стрит оказался большим одноэтажным особняком, стоящим на огромном участке земли. Роскошный ухоженный сад поражал воображение даже в полумраке.
Они позвонили. Слышно было, что в доме включен телевизор. Шли секунды. Яуберт невольно пожалел обитателей дома. Уходят последние секунды их беззаботной жизни. Ангелы смерти на пороге. Совсем скоро беспечной жизни Уоллесов настанет конец.
Открывшая дверь женщина смотрела на них неприязненно. Лоб прорезала вертикальная морщина. Яуберту бросились в глаза ярко–желтый фартук и прядь темно–рыжих волос.
В мелодичном голосе тоже слышалось раздражение.
— Чем я могу вам помочь?
— Миссис Уоллес? — спросил Яуберт. Потом он увидел ее глаза. Как и Гриссел. Они были разные: один — ярко–голубой, другой неопределенно–карий, не светлый, не темный. Яуберт быстро отвел взгляд.
— Да. — Хозяйка сразу поняла, что незваные гости — не торговцы, которые пытаются всучить ей какой–то товар. Ее лицо омрачилось. — Что–то с Джеймсом?
Из–за ее спины выглянул мальчик лет десяти:
— Мама, что случилось?
Она быстро обернулась:
— Джереми, иди к себе в комнату. — Она говорила мягко, но убедительно.
Мальчик ушел. Его мать посмотрела на детективов.
— Мы из полиции, — сказал Яуберт.
— Входите, — пригласила хозяйка, шире открывая дверь и снимая фартук.
Миссис Маргарет Уоллес рыдала горько, безутешно, уткнувшись головой в колени. Люстра в гостиной светила ярко; слезы на желтом шерстяном свитере блестели, как алмазы.
Яуберт и Гриссел старательно отводили глаза в стороны.
Яуберт сосредоточился на ножке стола в виде птичьей лапы с когтями. Больше всего на свете ему сейчас хотелось очутиться дома, в кресле, с книжкой на коленях и бутылкой пива в руке.
Из коридора снова высунулся мальчик. За ним шла девочка лет восьми–десяти.
— Мама! — тонким, испуганным голосом воскликнул мальчик.