Пик Дьявола

— Как ты, Андре? Что ты здесь делаешь? Какое совпадение! — Молли подошла к ней с корзинкой в руке, не успев понять, что две тележки, стоящие рядом, что-то да значат. Потом она разглядела жесты стоящих рядом мужчины и женщины, и наконец до нее дошло. — Ах, извините, надеюсь, я вам не помешала?

Андре понимала, что должна избавиться от знакомой. Рейнеке стиснул кулаки; ему явно не по себе. Она была на волосок от провала, и ей очень хотелось сказать: «Да, ты очень мешаешь, уйди» или просто «Убирайся!». Но прежде чем она успела подобрать нужные слова, лицо Молли разгладилось и она воскликнула:

— Ой, вы, наверное, вместе работаете — вы тоже служите в полиции? — и протянула руку Рейнеке. — Я Молли Грин. Вы сейчас что, на задании?

Для Андре Марэ время словно застыло. Она видела протянутую руку, которую Рейнеке проигнорировал. Он медленно переводил взгляд с одной женщины на другую; она явственно услышала, как скрипят шарики у него в голове. Вдруг он с силой толкнул к ней тележку и что-то закричал. Тележка врезалась в Андре, сбив ее с ног.

Дико вскрикнула Молли.

Андре ударилась о полку с винами; бутылки упали и со звоном разбились об пол. Она села на пол, размахивая руками и пытаясь обрести равновесие, потом схватила сумочку и вытащила оттуда служебный пистолет. В голове крутилась мысль: надо предупредить Гриссела. Свободной рукой она поднесла ко рту маленький микрофон и прокричала:

— Это он, это он!

Рейнеке подбежал к ней откуда-то сзади; он выхватил пистолет у нее из руки. Андре попыталась встать, но поскользнулась в винной луже и снова упала, порезав локоть об осколок. Ее пронзила острая боль. Выгнув шею, она успела заметить, куда побежал преступник.

— Главный вход! — закричала она, потом поняла, что коллеги ее не слышат, и схватила микрофон. — Главный вход, остановите его! — кричала она. — У него мой пистолет! — Вдруг она увидела, что из предплечья у нее мощной струей хлещет кровь. Когда она подняла руку и осмотрела ее, то увидела, что порез глубокий — до кости.

Едва услышав крики Молли Грин, Гриссел и Клиффи вскочили и рванули с места. Клиффи не вписался в поворот и врезался в столик, за которым двое мужчин поедали суши.

— Извините, извините, — сказал Клиффи.

Он увидел, что Гриссел уже выхватил табельное оружие — Z-88. Прохожие испуганно расступались. Послышались крики. Они неслись ко входу в магазин. В наушниках послышался голос сержанта Марэ:

— Главный вход, остановите его!

Гриссел ворвался в магазин и, остановившись у входа, принялся оглядываться. Клиффи, пытаясь затормозить, поскользнулся на гладком полу. Перед самым столкновением с напарником Клиффи увидел подозреваемого в мешковатом пиджаке и с большим пистолетом в руках. Он остановился в десяти шагах от них и тоже замахал руками, пытаясь не упасть.

Но Клиффи и Гриссел уже столкнулись и повалились на землю. Прогремел выстрел; где-то прожужжала пуля.

Клиффи услышал, как выругался Гриссел, услышал чьи-то громкие, пронзительные крики.

— Извини, Бенни, извини.

Он оглянулся и увидел, что подозреваемый уже повернулся кругом и несется по направлению к эскалатору. Купидон и Кейтер с пистолетами в руках спускались по другому эскалатору, но они вскочили на тот, который шел вверх. На секунду ему стало очень смешно, как будто он видел сцену из старого фильма с Чарли Чаплином: двое полицейских изо всех сил бегут по ступенькам, но не двигаются с места. На их лицах странная смесь досады, серьезности, сосредоточенности — и полной уверенности, что они выставляют себя полными идиотами.

Гриссел уже вскочил на ноги и пустился вдогонку за подозреваемым. Клиффи тоже встал и побежал за ним, вверх по эскалатору, перескакивая длинными ногами через две-три ступеньки. Гриссел тем временем повернул направо и увидел, что беглец направляется к выходу на втором уровне. Услышав крики «Стой!», беглец обернулся. Его лицо было искажено гримасой страха. Он остановился и прицелился в инспектора. Прогремел выстрел, и Клиффи сбило с ног. Он влетел в витрину отдела мужской одежды и упал, запутавшись в брюках и пиджаках. Ему показалось, что пуля попала в грудь; опустив голову, он увидел дыру у самого сердца. Нет, он не может умереть сейчас. Гриссел обязательно придет на помощь. Клиффи перекатился на спину. Тело стало непослушным, голова кружилась. Правой рукой он отодвинул вешалку с костюмами; левая была неподвижна. Он увидел, как Гриссел хватает беглеца. Мужской манекен в плавках зашатался и рухнул. Красивой дугой пролетела в воздухе яркая летняя шляпка; откатилась в сторону вешалка с футболками. Клиффи наблюдал за тем, как Гриссел методично поднимает правую руку и опускает ее. Он догадался: инспектор избивает подозреваемого пистолетом. Брызнула кровь. Рука Гриссела методично двигалась: вверх-вниз. Бенни от этого будет легче; ему нужно спустить пар. Бей его, Бенни, бей его — этот ублюдок подстрелил меня…

Тобела Мпайипели ждал, пока загорится зеленый, на углу Аддерли и Рибек-стрит, когда снизу вдруг послышался голосок:

— Ты почему такой гру-устный?

Рядом стоял уличный мальчишка, уперев кулаки в худые, детские бедра. Сколько ему лет — десять, одиннадцать?

— Я что, правда выгляжу грустным?

— Ты похож на кота, который украл сметану. Дай денег на хлебушек!

— Как тебя зовут?

— А тебя?

— Тобела.

— Дай на хлебушек, Тобела.

— Сначала скажи, как тебя зовут.

— Мозес.

— Что ты сделаешь с деньгами?

— Я ведь сказал, зачем они мне!

К ним подошел малыш поменьше — тощий, сопливый, в одежде не по росту. Тобела инстинктивно вытащил из кармана носовой платок.

— Пять рандов, — сказал малыш, протягивая руку.

— Пошел ты, Рандалл, я первый его увидел.

Ему захотелось вытереть Рандаллу нос, но малыш проворно отскочил в сторону.

— Не трогай! — пискнул он.

— Я хочу вытереть тебе нос.

— Зачем это?

Хороший вопрос.

— Ты нам денег дашь? — спросил Мозес.

— Когда вы ели в последний раз?

— Дай вспомнить. Какой сейчас месяц?

Из за угла показалась еще одна фигурка — девочка с копной вьющихся спутанных волос. Она ничего не говорила, просто стояла с протянутой рукой, другой рукой придерживая расходящиеся полы большого рваного мужского пиджака.

— Да ладно, забей, — сказал Мозес. — Я тут главный.

— Вы родственники? — спросил Тобела.

— Мы-то откуда знаем? — удивился Мозес; двое других захихикали.

— Есть хотите?

— Мать твою, — вздохнул Мозес. — Вечно мне не везет. Вот глупый ниггер!

— Ты много ругаешься.

— Я ведь уличный, мать твою!

Он посмотрел на троицу. Мрачные, босые. Ясные, живые глаза.

— Я иду в «Шпору». Хотите со мной?

Дети ошеломленно молчали.

— Ну?

— Ты что, извращенец? — спросил Мозес, прищурившись.

— Нет. Я просто есть хочу.

Девочка ткнула Мозеса локтем в бок и вытаращила глаза.

— Нас из «Шпоры» выкинут, — сказал Рандалл.

— Я скажу, что вы — мои дети.

На секунду все трое затихли, а потом Мозес засмеялся: смех у него был громкий и резкий.

— Наш папочка! Ну надо же!

Тобела зашагал вперед.

— Так вы идете?

Только через десять-двенадцать шагов девчушка ухватила его за палец, да так и шла всю дорогу до «Шпоры» на Странд-стрит.

22

Она смотрела в окно невидящим взглядом.

— Сначала я думала, что режу себя из-за отца, — тихо сказала она и вздохнула, вспоминая. — Или из-за Вильюна. Я думала, что мне нравится мое ремесло и что у меня все идет неплохо. — Кристина повернулась и посмотрела на него, снова вернувшись в настоящее. — До меня не доходило, что я такая именно из-за того, чем занимаюсь. Тогда не доходило. Сначала мне нужно было избавиться от этой работы.

Священник медленно кивнул, но ничего не ответил.

— А потом, после Карлоса, все изменилось, — продолжала она.