Пик Дьявола

Карлос позвонил ей рано, в начале десятого утра, и сказал, что хочет пригласить ее к себе на всю ночь.

— Карлос не хочет ссориться из-за денег. Три тысячи, идет? Но ты должна выглядеть сексуально, кончита. Очень сексуально — у нас официальный прием. Черное платье, но такое, чтобы были видны сиськи. Карлосу хочется похвастаться. В семь часов мои ребята за тобой заедут. — Он отключился.

Сначала она рассердилась, потом гнев куда-то улетучился. Она сидела на краю кровати, по-прежнему прижимая к уху мобильник. Она понимала всю бесплодность своего гнева, понимала, что злиться на него бесполезно.

К ней подошла Соня с куклой в руке:

— Мама, мы поедем кататься на велосипеде?

— Нет, милая, мы пойдем по магазинам.

Малышка радостно бросилась к себе в комнату, как если бы магазины были ее любимым занятием.

— Эй, ты!

Соня остановилась на пороге и лукаво дернула плечиком.

— Кто, я? — Она отлично знала свою роль.

— Да, ты. Пойди-ка сюда!

Соня затопала по ковру — по-прежнему в зеленой пижамке — и бросилась прямо в мамины объятия.

— Ты моя любовь, — начала Кристина, целуя дочку в шейку.

— Ты моя жизнь, — хихикнула Соня.

— Меня бросает в дрожь от твоей красоты!

— Ты мое небо, ты мой дом. — Девочка положила голову на грудь матери.

— Ты мой единственный рай, — сказала она, крепко обнимая дочку. — Иди одевайся. Будем покупать до упаду!

— Покупки до упаду?

— Покупки до упаду! Совершенно верно!

Три года и четыре месяца. Еще два года — всего два года, — и она пойдет в школу. Еще два года, и ее мать оставит свое ремесло.

Она записалась в салон красоты «Карлтон» на вторую половину дня и повела Соню в «Хип-хоп» на другой стороне Кэвендиш-сквер. Продавцы уделяли больше внимания хорошенькой девочке со светлыми кудряшками, чем даже ей самой.

Она стояла перед зеркалом в черном платье. Низкий вырез, короткая юбка, голая спина.

— Очень сексуально, — одобрительно заметил цветной продавец.

— Нет! — возразила Соня. — Мама очень красивая.

Все трое рассмеялись.

— Я беру его.

Для салона красоты было еще рано. Она повела дочку в магазин детской одежды.

— Теперь можешь выбрать платье для себя.

— Я тоже хочу черное.

— У них нет черных.

— Я тоже хочу черное!

— Черные платья только для взрослых, малышка.

— Я тоже хочу быть взрослой!

— Нет, не хочешь. Поверь мне.

Няня неодобрительно покосилась на ее наряд, когда она привела Соню.

— Не знаю, когда закончится мероприятие. Будет лучше, если она у вас переночует.

— Судя по платью, мероприятие закончится очень поздно.

Кристина сделала вид, что не слышала последнего замечания, и крепко обняла дочку.

— Веди себя хорошо. Утром мама за тобой приедет.

— Пока, мам!

Прежде чем за ней закрылась дверь, Кристина услышала Сонины слова:

— Моя мама очень красивая.

— Неужели? — кисло спросила няня.

То был странный вечер. На площадке рядом с домом в Кэмпс-Бэй, в самом доме и снаружи, у бассейна, собралось около шестидесяти гостей. Мужчины в смокингах. Блондинки в платьях с откровенными вырезами — длинноногие, в туфлях на высоченных каблуках. Красивые игрушки, подумала про них Кристина; они словно предметы мебели. Блондинки висли на руках у своих кавалеров, улыбались и молчали.

Она быстро поняла, чего ждет от нее Карлос. Увидев ее, он пришел в восторг.

— Ах, кончита, ты выглядишь идеально! — заявил он, когда она приехала.

Толпа была пестрой, как Организация Объединенных Наций: латиноамериканцы, китайцы или другие представители стран Дальнего Востока — низкорослые мужчины, пожиравшие ее глазами, усатые арабы в тогах — или как там они называют свои одеяния, — которые не обращали на нее внимания. Два немца, англичанин. Один американец.

Карлос наслаждался ролью хозяина. Веселый, он постоянно улыбался, шутил, но Кристина чувствовала, что он очень напряжен, даже нервничает. Следуя его примеру, она держала в руке бокал, но не пила.

— Знаешь, кто эти люди? — спросил он ее позже шепотом на ухо.

— Нет.

— Карлос тебе потом расскажет.

Гостей обносили напитками и всякими деликатесами. Она видела, что мужчины постепенно напиваются, но это было заметно только по тому, что смех стал чуточку громче. Десять часов, одиннадцать, двенадцать…

Она стояла одна у колонны. Карлос был где-то на кухне, распоряжался насчет закусок. Она вдруг почувствовала, как к ней под юбку скользнула чья-то рука; пальцы жадно щупали ее между ног. Она застыла. Рука исчезла. Она обернулась через плечо. За ней стоял китаец, маленький, щегольски одетый; поднеся руку к носу, он жадно нюхал пальцы. Заметив ее взгляд, он улыбнулся и отошел. Единственное, что пришло ей в голову в тот миг: «Карлос не должен этого видеть».

Двое арабов за стеклянным столиком насыпали себе дорожки кокаина, разравнивая их кредитными картами, и угощали спутницу, у которой груди выпрыгивали из выреза платья. Один из них вдохнул порошка, откинулся на спинку стула и медленно открыл глаза. Не спеша протянул руку к женщине, зажал сосок между пальцами и сильно сдавил. Женщина поморщилась. Ей же больно, подумала Кристина. Она была ошеломлена.

Позже ей захотелось по маленькому. Она поднялась наверх, ища уединения в туалете Карлоса, примыкающем к его спальне. Дверь спальни была закрыта; она открыла ее. За один из столбиков кровати держалась блондинка в платье кроваво-красного цвета, задранном до плеч; за ней стоял один из латиноамериканцев со спущенными брюками.

— Хочешь посмотреть?

— Нет.

— Хочешь потрахаться?

— Я с Карлосом.

— Карлос — ничтожество. Поцелуй мою девушку, идет?

Она тихо прикрыла дверь и услышала, как он смеется.

Еще позже почти все гости разъехались. В бассейне оставалась лишь небольшая группка гостей — две женщины и шесть или семь мужчин. Все пьяны в стельку. Кристина никогда раньше не видела группового секса; зрелище заворожило ее. Одну блондинку обрабатывали четверо мужчин.

К ней подошел Карлос:

— Что ты думаешь?

— Странно, — солгала она.

— Карлос не любит групповухи. Карлос любит с одной кончитой. — Он положил ей руку на плечо, но они стояли и смотрели. На поверхность бассейна набегали мелкие волны — как рябь. — Возбуждает, — сказал он.

Она положила руку на его промежность и ощутила его возбуждение. Пора отрабатывать денежки.

— Сначала Карлос выпьет, — сказал он и пошел за бутылкой.

Она не понимала, в чем тут дело, может, была виновата выпивка, но Карлос вел себя в постели не так, как всегда, — он был настойчив и упорен, как будто пытался что то ей доказать.

— Сделай мне больно, — попросила она.

Может, он не услышал. Может, не хотел причинять ей боль. Но просьбу ее он не выполнил.

Когда он закончил и, мокрый от пота, лежал рядом с ней, положив голову ей на грудь, он спросил:

— Тебе было хорошо с Карлосом?

— Просто здорово. Ты классный любовник.

— Да, Карлос великий любовник, — совершенно серьезно повторил он. Потом затих. Карлос молчал так долго, что Кристина подумала: уж не заснул ли он?

Вдруг он вскочил на ноги, подошел к тому месту, где на полу валялись его брюки, наклонился и вытащил из кармана пачку сигарет. Закурил две, одну протянул ей и сел рядом, поджав под себя ноги. Глаза у него налились кровью.

— Эти свиньи… — злобно проговорил он, и лицо его исказилось гримасой отвращения.

Кристина достаточно хорошо изучила его и поняла, что он пьян. Она затянулась сигаретой.

— Они даже не поблагодарили Карлоса за прием! Пришли, пили, жрали, нюхали, трахались, а потом ушли — ни «до свидания», ни «спасибо, Карлос, за гостеприимство».

— Прием был хороший, Карлос.

— Си, кончита. Я выложил кучу денег, нанял знаменитого повара, лучшая выпивка, лучшие девки. Но они совершенно не уважают Карлоса.