Бес

– Скажи, – тупо спросил он. – Это твои глаза – там, в темноте?

«У меня тысячи глаз».

В ту же секунду Глаза исчезли – словно их выключили, как настольную лампу.

«Я могу смотреть на мир и твоими глазами, – продолжал Голос. – А хочешь увидеть мир так, как вижу его я?»

Илья не успел ответить. Что-то звонко лопнуло в глубине мозга.

Он увидел.

И закричал – настолько ужасным, нестерпимым было увиденное. Но главное – совершенно нечеловеческим. Потому что не дано человеку видеть миллионами глаз, осязать миллионами пальцев, лап, усиков и еще черт знает чего. От такого сходят с ума. И он сам оказался на краю безумия, наблюдая одновременно тысячи картин боли, страха и разложения, раздавленный миллионами воплей.

Указательный палец судорожно скрючился, вдавив спусковой крючок. Автомат заплясал в руках, расстреливая тьму. И вдруг все кончилось. Илья стоял на четвереньках, из полуоткрытого рта стекала тонкая струйка слюны. Качало.

«Чтобы ты не забывал о нашей беседе, – донеслось откуда-то издалека. – Тебе – на память…»

Кулак сам поднялся на уровень глаз, разжался. Илья недоуменно смотрел на вздрагивающую ладонь, подсвеченную восходящей Луной. В ней был пистолетный патрон. Тот самый, давший осечку.

Тот, что должен был убить его…

8

За ним прилетели, как было обещано, – на третьи сутки, утром. Наверное, непривычное для пилотов зрелище: черное пятно пожарища и одинокий человек, неподвижно сидящий в центре.

Странно – Илья не испытывал восторга по поводу подоспевшего спасения. Что-то подсказывало: ему не суждено умереть здесь и сейчас. В противном случае ночные хищники растащили бы его по кускам. Но еще одна ночь, проведенная наедине с мрачными мыслями, вымотала до предела. Весь полет до базы он просто молчал. Ребята из американских ВВС отнеслись к нему с пониманием: в его положении вообще можно было свихнуться. В последнее время примеров тому полно – то и дело люди сходят с ума, просто подумав о том, что мир никогда не станет прежним.

На базе отношение к единственному уцелевшему резко изменилось. С первых шагов его отправили в карантин, взяли кровь на анализ. И сразу же начались допросы. Поначалу – формальные, вполне ожидаемые в свете произошедшего.

Но с появлением майора Хоука все изменилось.

– Говори правду, – гаденько улыбаясь, заговорил Хоук. – Зачем ты их убил?

– Я никого не убивал, – вздрогнув сказал Илья. Сначала он наивно подумал, что этот простоватый армейский следователь просто пересмотрел шпионских боевиков.

– Почему же выжил только ты? Проводник, Дэвид, был гораздо подготовленнее тебя. И он сгинул, а ты живой. Нестыковка получается, как думаешь?

– Я уже неоднократно говорил: Дэвид и есть убийца.

– Дэвида нет. А ты здесь. Да и зачем рэйнджеру убивать американцев? А ты, русская сволочь, наверное, мечтаешь, чтобы мы все попередохли…

От таких доводов Илья ненадолго впал в ступор. С этим парнем явно было что-то не так. В его глазах легко читалась искорка безумия. Здоровенный белобрысый «ястреб» с квадратным подбородком выходил из себя на ровном месте. Уже то обстоятельство, что единственный уцелевший – русский, наполняло его злобой. Илья подозревал, что таким вот образом выходит из него самый обыкновенный страх. Но, конечно же, сидя в комфортабельной бетонной камере при комендатуре базы, он не ожидал, что все зайдет настолько далеко.

– Позволю себе заметить, – с некоторой издевкой произнес Илья, – что среди погибших не было ни одного гражданина США…

Издевка была, пожалуй, излишней. Это лейтенант понял, слетая со стула.

– А проводник?! – в самое ухо просипел следователь.

Не будь на запястьях наручников, а на щиколотках весело звенящих кандалов – он показал бы придурку, как дерутся морпехи. Сейчас же явное преимущество было на стороне этого свихнувшегося патриота.

– У вас с логикой все в порядке? – прохрипел он в ответ. – Зачем мне убивать проводника?!

На лице Хоука отразилась тяжелая умственная работа. Она не привела ни к чему хорошему, лишь к череде болезненных ударов качественными американскими ботинками. Корчась в луже собственной блевотины, Илья тихо засмеялся, вздрагивая от острой боли.

– Что такое? – полюбопытствовал следователь.

Илья не ответил. Не было ни сил, ни желания. Все было слишком глупо и бессмысленно.

– Слушай сюда, сука, – наблюдая за дергающимся на полу человеком, сказал Хоук. – Мне все равно, кто там кого убил. Мне даже плевать на уничтоженное оборудование ценой в миллионы долларов и на пропавшие образцы с мутагеном. Поделюсь с тобой одним секретом: есть новый приказ – всех подозрительных лиц, побывавших за периметром анклава, приказано уничтожать. Знаешь, почему?

Илья не ответил. Ему было плевать.

– Потому что все подозрительные приравниваются к мутантам. А наша задача – чистота человеческой расы.

– Какие знакомые слова… – пробормотал Илья.

– Лично я считаю, что нет большой разницы – прикончить русского или мутанта. В обоих случаях мы помогаем планете…

Илье вдруг припомнились его собственные расслабленные рассуждения про негра под Хабаровском. Он не выдержал и снова рассмеялся в холодный бетонный пол. Хоук поддержал его отрывистым неприятным смехом:

– Я рад, что повеселил тебя. Хочу сообщить приятную новость: медики обнаружили в анализе твоей крови ферменты «ползучей сельвы». Черт знает, что это такое, да и не важно. Главное – ты признан подозрительным и рекомендован к уничтожению. – Хоук подписал какую-то бумагу и скрипнул массивным механическим штемпелем. – Приятного отдыха!

Последние слова он проиллюстрировал душевным ударом ноги по ребрам.

Через несколько минут двое солдат в костюмах химической защиты выволокли пленника через неприметный ход в здании и затолкали в закрытый фургон с символикой ВВС. Ехали не долго. Фургон остановился, и его выволокли наружу.

Это была свалка военной техники. Бесконечными рядами стояли устаревшие истребители F-16 и F-18, штурмовики А-7 и А-10, позади высились легендарные B-52 и пузатые заправщики. Среди всего этого напоминания о «холодной войне» терялись вереницы тягачей и автоцистерн. С точки зрения морпеха место было более, чем живописным. В другое время Илья с удовольствием побродил бы здесь, потрогал крылатый металл, поболтал со старожилами…

Но на смену «холодной войне» и опереточным войнам с мировым терроризмом пришла новая. Война за чистоту человеческого ДНК. И похоже, на этот раз лейтенант Королев не прошел «фейс-контроль». Жуткое «нечто» из темноты помогло ему выжить – но этим же подписало смертный приговор. И бесполезно рвать на себе тельняшку, доказывая: «братцы, посмотрите, я же нормальный человек!» Страх свойственен даже военным. Только в отличие от гражданских, они не бегут от опасности. Они ее уничтожают…

На краю свалки, у прямого, как разлиновка в школьной тетрадке, проволочного заграждения, обнаружился котлован. Основательный, с покатыми бетонными стенками и с какой-то черной обугленной массой на дне.

Сердце пропустило удар – и вдруг заколотилось с бешеной скоростью. С кристальной ясностью стало понятно, что сейчас произойдет.

Вот бойцы химической защиты по краям котлована. Все они в оранжевых «скафандрах» биологической защиты, в руках – старые добрые огнеметы. Правильно – никакая зараза не должна упорхнуть в чистый американский воздух. А вот тяжелый тягач с пузатой цистерной, на которой красным по серебристому «металлику» выведено: «Опасно! Кислота!». Это, надо думать, на десерт. А на дне этой черной пропасти – обугленные остатки костей. Его будущие соседи.

В этот момент Илья искренне пожалел, что не воспользовался морфином, когда была такая возможность. Военные же не тяготели к излишнему гуманизму: просто толкнули в спину, и он полетел, кувыркаясь по обгорелому бетонному склону. И уже внизу, сползая в зловонную кислотную жижу, ощутил настоящий ужас.

Морпех ничего не боится. С насмешкой смотрит в глаза опасности и попирает смерть шнурованным ботинком.