Тьмать

3

Ты мне снишься под утро, как ты, милая, снишься!.. Почему-то под дулами, наведёнными снизу, ты летишь Подмосковьем, хороша до озноба, вся твоя маскировка — 30 метров озона! Твои миги сосчитаны наведённым патроном, 30 метров озона — вся броня и защита! В том рассвете болотном, где полёт безутешен, но пахнуло полётом, и – уже не удержишь. Дай мне, Господи, крыльев не для славы красивой — чтобы только прикрыть её от прицела трясины. Пусть ещё погуляется этой дуре рисковой, хоть секунду – раскованно. Только пусть не оглянется. Пусть хоть ей будет счастье в доме с умным сынишкой. Наяву ли сейчас ты? И когда же ты снишься? От утра ли до вечера, в шумном счастье заверчена, до утра? поутру ли? — за секунду до пули.

4

А может, милый друг, мы впрямь сентиментальны? И душу удалят, как вредные миндалины? Ужели и хорей, серебряный флейтист, погибнет, как форель погибла у плотин? Ужели и любовь не модна, как камин? Аминь? Но почему ж тогда, заполнив Лужники, мы тянемся к стихам, как к травам от цинги? И радостно и робко в нас души расцветают… Роботы, роботы, роботы речь мою прерывают. Толпами автоматы топают к автоматам, сунут жетон оплаты, вытянут сок томатный, некогда думать, некогда, в офисы – вагонетки, есть только брутто, нетто — быть человеком некогда! Вот мой приятель-лирик: к нему забежала горничная… Утром вздохнула горестно, — мол, так и не поговорили! Ангел, об чём претензии? Провинциалочка некая! Сказки хотелось, песни? Некогда, некогда, некогда! Что там в груди колотится пойманной партизанкою? Сердце как безработица. В мире – роботизация. Ужас! Мама, роди меня обратно!.. Обратно – к истокам неслись реки. Обратно – от финиша к старту задним ходом неслись мотоциклисты. Баобабы на глазах, худея, превращались в пру — тики саженцев – обратно! Пуля, вылетев из сердца Маяковского, пролетев прожжённую дырочку на рубашке, юркну — ла в ствол маузера 4-03986, а тот, свернув — шись улиткой, нырнул в ящик стола… …Твой отец историк. Он говорит, что человечество имеет обратный возраст. Оно идёт от старости к молодости. Хотя бы Средневековье. Старость. Морщинистые стены инквизиции. Потом Ренессанс – бабье лето человечества. Это как женщина, красивая, всё познавшая, пирует среди зрелых плодов и тел. Не будем перечислять надежд, измен, приключений XVIII века, задумчивой беременности XIX… А начало ХХ века – бешеный ритм революции!.. Восемнадцатилетие командармы. «Мы – первая любовь земли…» «Я думаю о будущем, – продолжает историк, — когда все мечты осуществляются. Техника в добрых руках добра. Бояться техники? Что же, назад в пещеру?…» Он седой и румяный. Ему улыбаются дети и собаки. 5 А не махнуть ли на море? 6 В час отлива возле чайной я лежал в ночи печальной, говорил друзьям об Озе и величье бытия, но внезапно чёрный ворон примешался к разговорам, вспыхнув синими очами, он сказал: «А на фига?!» Я вскричал: «Мне жаль вас, птица, человеком вам родиться б, счастье высшее – трудиться, полпланеты раскроя…» Он сказал: «А на фига?!» «Будешь ты – великий ментор, бог машин, экспериментов, будешь бронзой монументов знаменит во все края…» Он сказал: «А на фига?!» «Уничтожив олигархов, ты настроишь агрегатов, демократией заменишь короля и холуя…» Он сказал: «А на фига?!» Я сказал: «А хочешь – будешь спать в заброшенной избушке, утром пальчики девичьи будут класть на губы вишни, глушь такая, что не слышна ни хвала и ни хула…» Он ответил: «Всё – мура, раб стандарта, царь природы, ты свободен без свободы, ты летишь в автомашине, но машина – без руля… Оза, Роза ли, стервоза — как скучны метаморфозы, в ящик рано или поздно… Жизнь была – а на фига?!» Как сказать ему, подонку, что живём не чтоб подохнуть — чтоб губами тронуть чудо поцелуя и ручья! Чудо жить – необъяснимо. Кто не жил – что спорить с ними?! Можно бы – да на фига?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.