Страница 26 из 78
Такое строгое невмешательство с нашей стороны дало полную возможность развиться восстанию. Правда, китайцы не были по отношению к нам искренно дружественными соседями, а постоянные препирательства, из-за границы вели даже иногда к столкновениям {34}, тем не менее положение наше сделалось весьма неловким в отношении к манджурскому правительству, когда наши киргизы, перекочевав в пределы Китая, приняли участие в деле инсурекции и совершенно разграбили несколько китайских городов. Говорили даже, будто в Верном была допущена продажа пленных китайцев и калмыков. Подробное исследование этого дела не подтвердило слуха. Поводом к такому обвинению послужило то, что несколько пленных китаянок были выкуплены у дунган и взяты в жены вернинскими сартами. Впоследствии, когда, по требованию китайских чиновников {35}, женщины эти были отобраны от мужей, то большая часть их успела бежать назад к своим мужьям, обманув бдительность китайских караульных. — Случай этот ясно доказывал, что торговля невольниками существовала только в досужем воображении упраздненного консула и китайских чиновников, сидевших без дела.
Результатами востания, по отношению к нам, были: 1) уничтожение наших консульств и факторий в Кульдже и Чугучаке, 2) совершенное прекращение торговли, обороты которой достигли было значительного развития, 3) наплыв разореных и ограбленых эмигрантов в наши пределы и 4) постоянные беспорядки на границе, вторжения в наши пределы и нападения на наших подданных. Таким образом, наше невмешательство, погубив дело Китая в Джунгарии и Кашгарии, погубило и нашу собственную торговлю в этих странах и, сверх того, содействовало к образованию, в соседстве, беспокойного и фанатического мусульманского государства, во всяком случае менее для нас удобного, чем спокойный и, в конце концов, все-таки уступчивый Китай.
Восстание нянь-феев, подступавших почти к самому Пекину, помешало китайскому правительству привести в исполнение задуманный было план: двинуть войска в обход на Кобдо, чтобы иметь возможность действовать против инсургентов с тыла, одновременно с наступлением с фронта на Баркуль. Пришлось ограничиться мелкими отрядами, подкрепив их монголами и калмыками и вести атаку только с фронта.
Восстание, между тем, вступило в новый фазис: таранчи, как земледельцы, оказались обладателями значительных запасов хлеба, наследованного по большей части от истребленных ими китайских собственников; на требование дунганей поделиться хлебом — таранчи отвечали отказом, повлекшим за собою разрыв и междуусобие. Дунгане были разбиты у Баяндая и оттеснены в Урумцинский округ, а таранчи заняли Кульджу. В феврале 1867 г. из Урумци прибыла партия дунган человек в 500, под видом депутации для поздравления таранчей с освобождением от власти Китая. Таранчи, подозревая тут какой-нибудь умысел, предупредили всякую случайность — и весьма простым и коренным способом: они истребили этих депутатов до последнего человека!
В мае того же года дунгане явились уже мстителями: отряд в 2000 человек вторгнулся в илийскую провинцию. Но и эта попытка не увенчалась успехом: до 1000 чел. пало в неравной борьбе, а остальные с трудом убрались во свояси. Недостаток хлеба, дороговизна и голод {36} вынудили гордых дунган переселяться к таранчам целыми толпами. С тех пор нападения уже не повторялись, может быть также и под влиянием опасения дунган за собственную безопасность со стороны Китая.
Манчжурское правительство решилось воспользоваться племенной враждой обитателей своих окраин и напустило орды своих калмыков для подавления востания, а в особенности для удержания киргизов от грабежа. Калмыки, заняв долину Черного Иртыша, одолели тамошних киргизов, а с прибытием полчищ своего хутухты {37}, Чоган Кегеня, власть манчжур была восстановлена уже во всем Тарбагатайском округе: дунгане были вытеснены и затем наши границы ни в какой своей части, не прикасались уже к владениям дунганей, оттесненных в Урумцинский округ.
Численность таранчей простиралась до 38 тысяч человек {38}. Султан их Абиль-Огля избран был народом и вследствие этого не пользовался особенным значением. Гораздо большее влияние на умы и на дела имел Алим-Ахун, высшее духовное лицо у таранчей. Городскою стражею заведывал эмир. Войско имело достаточно китайских ружей и пушек, но за крайним недостатком пороха, огнестрельное оружие употреблялось только изредка и в особых случаях.
Дунгане, кроме Урумци, занимают еще Манасы или Кур-Кара-Усу и Турфан. Их считают до 60 тысяч. Султан дунганей есть вместе с тем и высшее духовное лицо и потому пользуется большим значением, чем таранчинский.
Если китайцы не восстановят своей власти в отпавших провинциях, то дунгане составят живую китайскую стену и совершенно прекратят всякие наши сношения с империей, уже 200 лет поддерживающей с нами дружбу и мир.
Желая в свою очередь воспользоваться смутами в соседних китайских провинциях, коканский хан послал в Алтышар (Кашгарию), бывшего коменданта Ак-мечети (что ныне г. Перовск), Якуб-бека, с набранной им в Кокане дружиной, под предлогом восстановления в Кашгаре правления ходжей в лице Бзрук-хана представителя фамилии, стоявшей во главе революции 1826 года. Действуя именем претендента, Якуб-бек достиг быстрых и решительных успехов, и затем сумел отстранить хана, который, благодаря своей бездарности и неуменью держать себя на соответствующей высоте, скоро утратил всякое значение. Заключив хана в тюрьму, Якуб-бек сделался полновластными господином китайского Туркестана или Кашгарии.
Введя кое какой порядок в своих владениях, организовав, относительно сносную, армию и подавляя всякое против себя неудовольствие, с неумолимою и одинаковою для всех сословий, племен и лиц, жестокостью, Якуб-бек заслужил имя аталыка и гази, т. е. справедливого и покорителя. Из всех правительств, возникавших после революции в западном Китае, одно только кашгарское обещает быть прочным и сколько-нибудь долговечным; все же остальные, обессиленные междуусобиями, едва ли выдержат, без помощи Якуб-бека, натиск китайских войск, если только они когда-нибудь сюда явятся.
Восстановление, при помощи калмыков, китайской власти в тарбагатайской провинции, повело за собою нарушение наших границ. Еще в 1865 г. хутухта Чоган Кегень перешел с калмыками и монголами нашу границу и разграбил киргизов перед станицей Урджарской; в 1867 году вторжение калмыков повторилось при следующих обстоятельствах: проживавший в наших пределах илийский цзян-цзюн {39} известил семиреченского военного губернатора, что к нашим пределам приближается отряд хутухты для конвоирования эмигрантов, переселяемых по соглашению китайского правительства с нашим, в долину Черного Иртыша. Цзян-цзюн просил разрешить хутухте перейти границу для принятия эмигрантов на месте их поселения у Бактов. Не смотря на отказ, хутухта все-таки перешел границу и разграбил киргизов байджигитовского рода, кочевавших по р. Джиты-Арал, в Кокпектинском округе. Так как бай-джигиты, вместе с дунганами, участвовали в разграблении Чугучака, то нападение хутухты можно считать наказанием киргизов за грабеж, но это наказание произведено на нашей территорий, границы которой определены чугучакским договором 1864 г.
Хотя хутухта и оправдывался тем, что киргизы сами напали на него во время следования к Бактам, но если даже и допустить справедливость этого заявления то, во-первых: он перешел границу ранее этого нападения; во-вторых: не продолжал движения к Бактам, а возвратился с добычей в пределы Китая и, следовательно, имел целью не эмигрантов, а бай-джигитов; в третьих: он отвечал посланному от нашего разъезда, что считает набег не вполне удавшимся и надеется еще повторить его; наконец, в четвертых: он потребовал от нас выдачи ему всех бай-джигитов.
Наше министерство иностранных дел потребовало от китайского правительства: 1) письменного извинения, 2) вознаграждения убытков, причиненных хутухтой, 3) запрещения китайским войскам переходить границу и 4) наказания Чоган-Кегеня и Амбаня-Увана.
Министр наш в Пекине, генерал-майор Влангали, в ответ на письмо генерал-губернатора касательно положения дел в западном Китае, сообщил (от 14 января 1868 г.), что Чоган-Кегень, «по своему духовному значению, как хутухта, имеет большое влияние на калмыков, единственных инородцев, оставшихся верными китайскому правительству среди востания в западном Китае и что, поэтому, мы едва ли можем рассчитывать на полное удовлетворение за вторжение хутухты в наши пределы, тем более, что потерпевшие от его набега киргизы сами вызвали его участием, какое они принимали в инсуррекции.