Мечты сбываются

– Я буду здесь, с тобой, Толик.

Наверное, она не покидала его ни на минуту этого он уже не видел, потому что провалился в беспокойный сон.

Открылась дверь. В палату вошли его родители.

– Проснулся, боец? – спросил отец как-то неестественно тихо.

– Проснулся, – отозвался Толик, ощущая боль во всем теле.

Он провел рукой по тонкому одеялу. Его грудь была стянута бинтами.

– Мы только что разговаривали с врачом. – Мама поправила одеяло, присела на стул.

«Наверное, так и просидела всю ночь на этом неудобном стуле», – подумал Толик, глядя на ее измученное лицо.

– У тебя сломано два ребра, легкое сотрясение мозга, многочисленные ушибы, но никаких кровоизлияний, слава богу, нет.

– Через недельку встанешь на ноги,– добавил отец, придвигая свой стул поближе к кровати.

– Толик, кто это сделал? – спросила мама, прикладывая платок к глазам.

Толик еще не готов был отвечать на этот вопрос.

Он должен был подумать. Чтобы не лгать, он прикрыл глаза, сделав вид, что устал.

– Ну спи, сон для тебя лучший лекарь, – сказала мама, вздыхая.

– И ты иди, отдохни, – сказал Толик. – Папа, уведи маму домой.

– Конечно, сынок. Мы вечером придем, – засуетился отец.

Толик остался один. Спустя некоторое время в палату вошла нянечка с ведром и тряпкой.

– Ну, герой, наделал ты ночью шуму, – заметила она, водя шваброй. – Как же это тебя так угораздило? – полюбопытствовала она.

– Вот так и угораздило, – ответил Толик, отворачивая голову к окну.

За стеклом шелестели ветки зеленого дуба.

– Не хочешь, значит, говорить. Твое дело. А баба Маня к болящим всей душой, – сообщила старушка. – К тебе тут с утра приходили. Записку принесли. Так я обещала передать. Сможешь прочитать?

– Смогу. – Толик повернул голову, посмотрел на старушку, отжимавшую тряпку. – А кто приходил?

– Какой-то высокий парень. Спрашивал, как ты себя чувствуешь. Потом записку написал и стал совать мне десять рублей. Да я не взяла. Вот. – Говорливая старушка сняла резиновые перчатки, а потом достала из кармана халата сложенный пополам лист. – Читай. И вообще, ежели чего нужно, крикни: «Баба Маня!» – я всегда здесь, как солдат на посту.

– Хорошо; – пообещал Толик, разворачивая листок. у него все поплыло перед глазами, когда он прочитал текст записки. «Кажется, мы перестарались слегка. Ты уж извини, приятель. Но сам понимаешь, злость трудно удержать в узде. На всякий случай предупреждаем, язык не распускай, иначе вплотную займемся твоей девочкой, я не блондинку имею в виду, а Т. К. Будь здоров, не кашляй!»

Подписи, разумеется, не было. Толик свернул записку и убрал ее под подушку. С этим он разберется позже, сначала необходимо встать на ноги. Сегодня они собирались всей командой отмечать победу в «Лире», а вместо этого он лежит на больничной койке, спеленатый бинтами, словно младенец.

– Баба Маня! – крикнул он и поморщился от резкой боли в груди.

– Чего кричишь, я еще не ушла, – ответила та из коридора.

Она заглянула в палату.

– Баба Маня, у вас есть зеркало?

– Жить будешь, раз внешностью заинтересовался, – вынесла вердикт нянечка, протягивая ему небольшое зеркальце.

Толик взглянул на себя. Хорош! Губа рассечена, под глазом синяк, на щеке ссадина от костяшек пальцев Коленого.

В таком виде не то чтобы на вечер, вообще никому на глаза показываться нельзя. Впрочем, из-за сломанных ребер он и так не скоро сможет танцевать. – А сколько сейчас времени? – спросил он, возвращая зеркало.

– Обед уж скоро. Я тебе принесу, не волнуйся.

А потом к тебе врач зайдет. Зовут его Роман Анатольевич. Очень хороший хирург. Он сейчас на операции, грыжу удаляет…

– А почему я один в палате? – перебил Толик.

– Радуйся, что народу мало. А то в соседних палатах – один храпит, другой кричит, – пояснила словоохотливая старушка.

Толик снова прибег к испытанному средству и прикрыл глаза. У него начала побаливать голова.

– Ну подремли, подремли, – сказала баба Маня, выходя за порог. – Тебе здесь еще долго лежать.

Нет! Долго лежать Толик не собирался.

10

«Как быстро распространяются слухи», – С раздражением подумал Толик, рассматривая себя в зеркале после бритья. Не успел он оказаться в больнице, как об этом узнали все вокруг. К нему началось паломничество, словно в Мекку. Правда, в первый день к нему не допустили никого, кроме родителей. Ребята из команды и Лапушка принесли ему огромный пакет всякой вкуснятины и передали записку с требованием не валять дурака и быстро выбираться из этого строгого изолятора. Он посмеялся, но под подушкой у него лежала другая записка, которая не давала ему возможности расслабиться. Туся была для него всем. Ради нее он готов был горы свернуть. И, угрожая ей, пусть даже косвенно, Коленый не знал, что нажил себе непримиримого врага.

Как и положено, в первый день его навестил следователь. Толик ждал этого визита и подготовился к нему.

– Ты в порядке? – спросил коренастый мужчина, внимательно глядя на него. – Сможешь отвечать на вопросы?

– Да, все нормально.

Какое там – нормально! Хотя по сравнению с тем, что творится в его душе, физическое состояние можно было назвать превосходным.

Опознание фотографий, естественно, •много времени не заняло, но потом дотошный служака битый час донимал его вопросами. И хотя у следователя не появилось ни одной зацепки, он был уверен, что обидчики Толика будут найдены – это лишь вопрос времени. Уходя, он настойчиво посоветовал Толику принять дополнительные меры безопасности. Толик вежливо поинтересовался: какие?

Следователь запыхтел, подыскивая варианты.

– Газовый баллончик носи с собой, – наконец выдавил он из себя.

Да! Это действенный метод против трех лбов, у которых на счету не один привод в милицию.

– Эй, очнись, болящий, к тебе девушка пришла, заявила баба Маня, заглядывая в палату.

Двух дней хватило на то, чтобы между Толиком и нянечкой установились теплые отношения. Он не помнил своих бабушек, а нянечка сообщила ему; что всегда мечтала о таком внуке – разве это не повод для взаимной симпатии?

– Пустить, что ли? – хитро прищурившись, спросила старушка.

– Не нужно, – ответил Толик.

– Что так? Поссорились?

Толик промолчал. Если Вика войдет в эту палату, она уже не уйдет по собственной воле. А он не хотел ни ее заботы, ни ее упреков.

– Баба Маня, скажи ей, что я только что уснул.

– И чего вам парням надо? – Рассуждала баба Маня, неспешно двигаясь по палате. – Уж такая хорошенькая, так нервничает, – слушал Толик в пол уха. – Даже гвоздики тебе принесла.

– Гвоздики? – переспросил он, напрягаясь.

– Да. Три штуки. Белые такие, с красными прожилками. Ты куда это собрался, голубчик!? – встрепенулась баба Маня, укладывая его на кровать. – То лежит не поднять, а то вскочил, как ошпаренный.

– Пусть она придет! – взволнованно попросил он. Не бывает таких совпадений! Это Туся. Она здесь!

Дальше Толик боялся загадывать.

– Кто? – изумилась нянечка.

– Девушка. Пустите ее.

– А еще говорят, что у тебя с головой все в порядке. Ты же ничего не помнишь после этого сотрясения. То не пускайте, то пустите!– Баба Маня сокрушенно покачала головой. – Попрошу Инну Савельевну, чтобы еще раз тебя посмотрела; – сказала она тоном главврача.

– Хорошо. Я согласен. Только позовите ее, а то она уйдет. Вы ее не знаете!

– Иду, иду, – заволновалась нянечка, заметив отчаяние в его глазах. – Ты только так не нервничай. Никуда она не убежит, я ей сказала, чтобы сидела и ждала, пока я не вернусь. Послушная она у тебя, сразу видно.

– Баба Маня! – взревел Толик.

– Иду, иду!

Туся сидела на стуле в коридоре и теребила в руке белые гвоздики с красными прожилками по краям нежных лепестков. Она купила цветы, поддавшись безотчетному порыву.

Несколько месяцев назад Туся совершила огромную глупость. Она наглоталась таблеток и оказалась в больнице. Тогда она думала, что виной всему ее несчастливая любовь к Егору Тарасову: Но спустя некоторое время разобралась, что на этот безрассудный шаг ее толкнуло совсем иное: именно тогда мама погрузилась в работу, забыв о ее существовании, отец перестал звонить и приходить, В довершении ко всему Туся поссорилась с Лизой, единственной подругой, больше, чем подругой! В общем, все пошло наперекосяк! И Туся решила: а зачем жить, если ты никому не нужна?